А однажды Тилли проникла в пасть к самому кашалоту! Ты не представляешь, как это опасно! Ведь оттуда нет обратного пути. Но Тилли и тут не растерялась: проверив все улицы и закоулки в зубах у кашалота, она выбралась наружу в фонтане! Кашалоты пускают их в небо, когда дышат, чтобы ты знал.
За четыре года Тилли побывала в четырех океанах: Северном Ледовитом, Атлантическом, Индийском и Тихом. Но все тщетно. Улыбка так и не нашлась.
Уставшая и несчастная Тилли отправилась в долгий путь домой. Она ужасно соскучилась по маме!
— А что, у Тилли была мама? — спросил я. Честно, меня очень трогала история маленькой отважной рыбки, ведь я тоже ужасно скучал по маме… У нас вообще с Тилли было много общего.
— А как же? У всех живых существ на Земле есть мамы! — воскликнула Старушка. — И вот, когда повзрослевшая и помудревшая Тилли приплыла домой (приключения взрослят нас гораздо сильней, чем седина в волосах), на пороге ее встречала мама.
Мама стояла с поварешкой в плавнике и улыбалась. Она только что сварила суп из морских водорослей и была очень рада видеть свою блудную дочь живой и невредимой.
— Мамочка! — воскликнула Тилли, и на ее лице засияла… ответная улыбка.
Не скрою, история Тилли растрогала меня до глубины души!
— Вот так она и нашлась, — подытожила Старушка. Тиллина улыбка. — Еще одну хочешь?
— Чего? — сразу не понял я.
— Еще хочешь сказку, говорю?
— Хочу.
Просто мне было неудобно отказываться. Да и сказки я, признаться, люблю. Хотя мне уже одиннадцать с половиной.
— Ну, тогда слушай.
Еще одна сказка старушки из квартиры № 15 (с котом на голове)
— Знаешь ли ты, о Мальчик, что были на земле времена, когда птицы не умели летать?
— Серьезно? — удивился я. — У них что же, не было крыльев?
— У тебя что же, двойка по биологии? — передразнила меня Старушка. — Какие же это птицы — без крыльев? Птицы без крыльев — это звери. Конечно, у них были крылья, просто они не умели ими пользоваться. Птицы думали, что крылья у них растут для красоты.
И вот, в те стародавние времена в одном городском парке культуры и отдыха жила маленькая птичка. И звали ее…
— Вилли! — не удержался я.
— Не перебивай! — рассердилась Старушка. — И звали ее Вилли. Она была очень любопытной и наблюдательной рыбкой…
— Вы хотели сказать «птичкой», — поправил я.
— Именно так я и сказала, — отрезала Старушка. — Ты перестанешь перебивать или нет?
Я покрутил возле рта невидимым ключиком и выкинул его в окно.
— Вилли была очень наблюдательной птичкой. Больше всего на свете она любила сидеть в кустах снежной ягоды и наблюдать за людьми.
В городской парк приходило много людей — больших и маленьких. Маленькие люди были, с точки зрения Вилли, наиболее интересными.
В то время как большие люди чинно прохаживались по парку или благородно восседали на лавочках, маленькие люди бедокурили.
Они бегали, орали, прыгали, плевались, катались на каруселях, дрались, ели сладкую вату на палочке, кидались друг в друга мороженым, стреляли в тире по плюшевым медведям и иногда из рогатки. Не по птицам, нет! По консервным банкам из-под томатов в собственном соку.
Хотя птиц было кругом превеликое множество. Они сидели в кустах, гуляли по тропинкам, клевали что-то возле урн, бегали по газонам и то и дело попадались людям под ноги. Люди, конечно, терпели и старались на птиц ногами не наступать. Поэтому они часто падали и разбивали себе носы об асфальт, а потом плакали.
Конечно, ни птиц, ни людей такое плачевное положение вещей не устраивало. Но как с ним бороться, они не знали.
Поэтому все новые разбитые носы и слезы продолжали появляться и проливаться изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. До тех пор, пока однажды…
Однажды Вилли, как обычно, сидела в кустах снежной ягоды и наблюдала за маленькими людьми.
Их было двое — мальчик и девочка. Они покупали воздушные шарики у продавца воздушных шариков.
— Я хочу красный! — кричала девочка.
— А я хочу черный! — кричал мальчик.
— Это не черный, а синий, бестолочь! — кричала девочка.
Она была намного выше и толще мальчика, поэтому не стеснялась в выражениях.
— Сама ты синяя! — орал мальчик.
— А ну, закрыли рты! — сказал большой человек в коричневой шляпе.
Это был несчастный папа маленьких людей, и только он один знал, как нужно с ними обращаться. Этого не знала даже их мама.
— Мы покупаем все ваши шарики, — сказал папа продавцу шариков.
Продавец ужасно обрадовался. Он попытался разделить шарики на две равные связки, но у него не получилось. Тогда один шарик он оставил себе, а остальные вручил мальчику и девочке.
И как только шарики оказались у них в руках, маленькие люди взмыли вверх!
В небо!
— Ничего себе! — присвистнула Вилли, ведь ничего подобного она еще в жизни не видела.
Девочка и мальчик летели по небу, и со стороны это выглядело очень красиво. Они улетали все дальше и все выше, а их счастливый папа стоял на газоне и махал им вслед коричневой шляпой.
И тут наша Вилли сделала вот что. Она выскочила из кустов, подбежала к продавцу шариков и выхватила у него последний шарик. Он как раз был серенький, как сама Вилли.
И после этого Вилли, разумеется, тоже взлетела. Ведь она же была маленькой птичкой. А маленьким птичкам, чтобы взлететь, нужно гораздо меньше шариков, чем маленьким людям. Вилли хватило одного.
Она парила под облаками, держа в клюве ниточку от шарика, и размахивала крыльями. Она хотела привлечь к себе побольше внимания со стороны птиц, которые гуляли по земле.
Наконец птицы ее заметили.
Задрав головы вверх, они смотрели на небо и на летящую по нему Вилли.
Ей стало очень весело от этого и радостно. Ведь она была вверху и летела, а те, внизу, все как один стояли и, кажется, ею восхищались.
— Я так счастлива! — крикнула Вилли, и естественно…
И естественно, шарик взмыл вверх. Но уже без Вилли. Ведь закричав, она выпустила изо рта ниточку.
— А-а-а-ах-х-х-х, — прокатилось по земле.
Это ахнули от страха птицы.
Вилли стала камнем падать вниз. Но при этом она судорожно размахивала крыльями. Еще судорожнее, чем она размахивала, когда привлекала к себе внимание.
И вдруг Вилли опять взлетела. Но уже безо всякого шарика!
Да, Вилли летела сама по себе!
Она вдруг ясно поняла, что крылья у нее — не для красоты, а для того, чтобы летать!
— Летите сюда! — крикнула она тем, кто остался внизу.
— Но мы не можем! — ответили птицы.
— Можете-можете!
Птицы начали махать закостенелыми и задеревенелыми крыльями, но у них ничего не получалось. Ведь они раньше никогда еще ими не пользовались.
Но вот, одна за другой, они стали тоже взлетать. Вскоре все небо покрылось птицами — летающими птицами!
И среди них самой летающей и самой смелой была маленькая рыбка по имени Вилли.
На этот раз я не стал поправлять Старушку. Ведь, в сущности, какая разница: рыба, птица, кот или маленький человек? Главное, что все мы сможем, только если сильно захотим.
Глава 22
Там же (в квартире № 15)
Надо сказать, что, пока Старушка доставала из комода сказки, я тоже времени даром не терял. Исподтишка я изучил всю комнату, миллиметр за миллиметром, но следов Фомы Фомича не обнаружил. Его здесь попросту не было.
Никогда.
Что ж, отсутствие результата — тоже результат. Остается всего одна квартира — четырнадцатая. Значит, Флорентийский там. Иначе быть не должно. Хотя кто его знает, как оно должно быть в Иначе.
Но только я решил поблагодарить хозяйку за комод, гостеприимство и попрощаться, рыжий сиамский кот у нее на голове зашевелился (все это время он дремал, изредка вскрикивая во сне) и сказал:
— Ты, кажется, собрался уходить?
— Да, пора, — сказал я и добавил: — К глубокому моему сожалению.
— Глубокие свои сожаления приносят на похоронах, — мяукнул кот. — А у нас, кажется, пока никто не умер.
Мне не понравилось, как прозвучало это его «пока», но я не подал виду.
— Послушаешь мою сказку, и можешь быть свободен, — мурлыкнул кот угрожающе.
А сейчас я что, несвободен?
Я стал бочком, бочком двигаться к выходу. Но кот меня раскусил. Он спрыгнул со Старушкиной головы и встал между мной и ВЫходной дверью. Вернее, даже не встал, а утвердился. Всеми четырьмя лапами — вонзив когти в дощатый пол.
И мне пришлось сдаться.
