— Сначала надо его угрохать, — сказал четвёртый. — Не нужно, чтобы из-за него пошли слухи.
Трое остальных сказали: «Точно!», «Точно» и «Уж точно», они поднялись и ушли, а хозяйка выбежала из дома и принесла Абдулле полную пригоршню медяков.
— Надеюсь, сударь, сдачу я сосчитала верно. Южное серебро бывает у нас редко, и мне пришлось спросить мужа, сколько стоит ваша монета. Он говорит, сотню наших медяков, а вы должны были пять, так что…
— Благодарю вас, о сливки среди стряпух и создательница бесподобного пива, — поспешно ответил Абдулла и вместо долгого задушевного разговора, на который хозяйка явно рассчитывала, вернул ей половину медяков. Оставив её в оцепенении, он со всех ног помчался догонять солдата. Пусть этот пустобрёх — отъявленный бездельник и чудовищный зануда, но это не значит, что он достоин того, чтобы на него напали в лесу и убили из-за золота.
Глава десятая,
повествующая о насилии и кровопролитии
Абдулла обнаружил, что идти быстро у него не получается. В Ингарии ему было непривычно холодно, и от неподвижного сидения всё тело ужасно закоченело, а ноги ныли после того, как вчера пришлось шагать весь день напролёт. Потайной кармашек в левой туфле и вправду натёр ему на пятке очень серьёзный волдырь. Не успел Абдулла пройти и сотни ярдов, как захромал. Однако участь солдата заботила его настолько, что он упорно шагал вперёд со всей возможной скоростью. Он прохромал мимо горстки домиков с травяными крышами и вышел за околицу, где деревьев у дороги было поменьше. Там он увидел солдата — тот, не торопясь, брёл далеко впереди, направляясь туда, где дорога взбиралась на холм, покрытый густыми пышными деревьями, видимо обычными для этих краёв. Судя по всему, неотёсанные молодые люди устроили засаду именно там. Абдулла постарался хромать побыстрее. Из бутылки, болтавшейся у него на поясе, вырвался раздражённый синий дымок.
— Что, обязательно так меня трясти? — спросил он.
— Да, — пропыхтел Абдулла. — Тот человек, которого ты избрал, чтобы помочь мне, наоборот, нуждается в моей помощи.
— Гм! — ответил джинн. — Теперь я понимаю. У тебя неистребимо романтический взгляд на жизнь. Твоим следующим желанием окажутся сверкающие доспехи.
Солдат брёл очень медленно. Абдулла сократил расстояние между ними и вошёл в лесок почти сразу за солдатом. Однако дорога принялась петлять между деревьев, чтобы легче было взбираться на склон, поэтому Абдулла потерял солдата из виду, пока не прохромал за последний поворот и не обнаружил его всего в нескольких ярдах. Случилось так, что именно в этот миг негодяи решили напасть на свою жертву.
Двое выпрыгнули с одной стороны дороги прямо за спиной у солдата. Те двое, которые выпрыгнули с другой стороны, оказались прямо перед ним. Последовало несколько мгновений яростного сражения и сокрушительных ударов. Абдулла поспешил на помощь, однако поспешал он не торопясь, поскольку ещё ни разу в жизни никого не ударил.
Пока он приближался, произошли всевозможные чудеса. Два парня, зашедшие к солдату со спины, разлетелись в противоположные стороны — к разным обочинам дороги, где один из них врезался головой в дерево и больше никого не тревожил, а второй свернулся калачиком и замер. Один из тех двоих, которые выпрыгнули перед солдатом, почти сразу же получил весьма пикантное увечье и согнулся пополам, чтобы поразмыслить над ним. Второй, к понятному изумлению Абдуллы, взмыл в воздух и на какое-то время повис, как тряпка, на ветке. С грохотом сверзившись оттуда, он уснул прямо на дороге.
Тут согнутый пополам разогнулся и пошёл на солдата с длинным узким ножом. Последовало противостояние один на один, сопровождавшееся глухим рыком, — причём Абдулла твёрдо верил, что закончится оно в пользу солдата. Ему как раз подумалось, что беспокоиться за этого солдата вовсе и не следовало, как вдруг свернувшийся калачиком развернулся и бросился солдату на спину с другим длинным узким ножом.
Абдулла быстро сделал именно то, что требовалось. Он шагнул вперёд и огрел молодого человека по голове бутылкой с джинном.
— УЙ! — завопил джинн.
А громила рухнул, словно вековой дуб.
Заслышав грохот, солдат обернулся, отвлёкшись от своих занятий, которые, по всей видимости, заключались в вязании затейливых узлов из другого молодого человека. Абдулла поспешно отступил. Ему не понравилась ни быстрота, с которой солдат обернулся, ни то, как он держал ладони — тесно сдвинув пальцы вместе, так что получилось два тупых, но смертоносных орудия.
— Я услышал, что они собирались убить вас, о несокрушимый воитель, — быстро объяснил Абдулла, — и поспешил предупредить вас или помочь.
Он увидел, как смотрят на него глаза солдата — очень синие, но вовсе уже не простодушные. По правде говоря, даже на занзибском Базаре такие глаза сочли бы проницательными. Они изучали Абдуллу со всех возможных точек зрения. К счастью, то, что они увидели, их, кажется, удовлетворило.
— Что ж, спасибо, — сказал тогда солдат и повернулся обратно — пнуть в голову того молодого человека, из которого он вязал узлы. Тот тоже замер, и победа стала окончательной.
— Быть может, — предположил Абдулла, — стоит сообщить об этом Страже?
— Чего ради? — отозвался солдат. Он нагнулся, и, к лёгкому удивлению Абдуллы, быстро и умело исследовал карманы молодого человека, которого только что пнул в голову. Итогом исследования стала внушительная горсть медяков, которые солдат с удовлетворённым видом сгрузил в собственный карман. — Нож-то дрянцо, — заметил он, ломая клинок. — Раз уж вы здесь, обыщите-ка того, которого стукнули, а я пока займусь теми двумя. Вид у вашего такой, что из него можно на целую серебряную монету натрясти.
— Вы хотите сказать, — с сомнением спросил Абдулла, — что обычаи этой страны позволяют грабить грабителей?
— Никогда не слыхал о таком обычае, — спокойно ответил солдат, — но всё равно именно это я и собирался сделать. А то зачем же, вы думаете, я так старательно сверкал золотишком в той харчевне? Всегда найдётся пара-тройка гадёнышей, которые считают, что старого дурня-солдата можно и тряхнуть. И почти у всех при себе есть денежки.
Он перешёл дорогу и стал обыскивать того молодого человека, который свалился с дерева. Помедлив, Абдулла нагнулся и приступил к своим неприятным обязанностям — стал обшаривать карманы того, которого уложил бутылкой. Своё мнение о солдате он снова пересмотрел. Как бы то ни было, человека, способного уверенно отразить нападение четырёх громил разом, стоит числить в друзьях, а не во врагах. А в карманах бесчувственного юноши действительно нашлись целых три серебряные монеты. Нож у него тоже был. Абдулла попытался сломать клинок, как это сделал солдат с другим ножом.
— Да нет, — поморщился солдат. — Это хороший нож. На него можно положиться.
— Опыта у меня, по правде говоря, нет вовсе, — сказал Абдулла. — Я человек мирный.
— Тогда в Ингарии вы далеко не уйдёте, — заметил солдат. — Держите нож при себе и хоть мясо им нарезайте, если вам так больше нравится. У меня в ранце шесть ножей получше этого — все у разных негодяев отобрал. Да и серебро тоже оставьте себе, хотя, судя по тому, что вам было совершенно неинтересно, когда я похвалялся золотишком, с деньгами у вас всё в порядке, так?
Человек этот поистине проницателен и наблюдателен, подумал Абдулла, засовывая серебро в карман.
— Я не настолько обеспечен, чтобы пренебрегать доходами, — благоразумно сказал он. Затем, чувствуя, что начинает входить в курс дела, он расшнуровал башмаки молодого человека, забрал шнурки и покрепче привязал ими к поясу бутылку с джинном. В это время молодой человек пошевелился и застонал.
— Очухивается, — обернулся солдат. — Пора нам идти. Когда они соберутся с мыслями, то переврут всё так, словно это мы на них напали. А поскольку это их деревня, а мы с вами оба чужестранцы, поверят им, а не нам. Я собираюсь срезать напрямик через холмы. Послушайте моего совета, делайте как я.
— О учтивейший из бойцов, я почту за честь, если мне будет позволено сопровождать вас, — отвечал Абдулла.
— Да пожалуйста, — пожал плечами солдат. — И то развлечение — заполучить попутчика, которому не надо врать. — Он поднял с земли ранец и шляпу — судя по всему, у него достало времени на то, чтобы перед схваткой аккуратно сложить имущество под деревом, — и двинулся в лес.
Некоторое время они упорно пробирались между деревьями. При взгляде на солдата Абдулла казался сам себе удручающе хилым. Солдат шагал легко и быстро, словно шёл под горку. Абдулла хромал следом. Левая пятка у него была стёрта в кровь.
Наконец солдат остановился на проплешине и подождал его.
— Вам что, трёт этот фасонистый башмак? — спросил он. — Присядьте на камень, разуйтесь. — При этих словах он расстегнул ранец. — У меня тут презабавная аптечка, — похвастался он. — Наверное, на поле битвы нашли. Ко мне-то она ещё в Дальнии попала.
