— А за что вы его получили?
— За работу.
— Значит, вы хорошо работали, верно?.. А почему же вы не носите эту награду?
— Гриша сказал, что хвастать не нужно.
— А вы сами как думаете?
— Я тоже так думаю. Ведь другие смогли бы сделать, наверное, больше меня, лучше, быстрее…
И Бибишка, вздохнув, покосился в сторону Маза.
— Вы, оказывается скромный! — сказала «Волга». — Это хорошо. Давайте будем дружить?
— Ах, давайте! — с радостью согласился Бибишка. — Только…
— Что «только»?
— Только вы бегаете быстрее меня: мне вас не догнать… Вы гораздо моложе… И, кажется, дружите с Мазом?..
— Ну и что же! Мы будем дружить втроём!.. Согласны, Маз?
— А мне всё равно, — ответил Маз; он, наверное, ещё плохо понимал, что значит настоящая дружба.
…Бибишка был счастлив!
С этого вечера они всегда беседовали втроём — рассказывали друг другу о том, что видели за день, кого встретили. Иногда «Волга» пела им новые песенки, услышанные по радио. А Бибишка давал советы юному Мазу:
— Езди осторожно; не торопись попусту; учись делать повороты…
Хорошо было Славному Дружку.
А Гриша стал какой-то беспокойный — то весело смеялся, то вдруг задумывался о чём-то… И не раз Славный Дружок замечал, что, когда Гриша смотрел на него, глаза у шофёра становились грустными, печальными.
Что случилось с Гришей?
Однажды он пришёл в гараж очень рано: осмотрел Бибишку, проверил мотор, вымыл кузов, протёр фары, сменил масло, воду…
— Мы опять собираемся куда-нибудь далеко? — спросил Бибишка.
Шофёр ласково погладил Бибишку, вздохнул:
— Нет, Славный Дружок, мы больше с тобой никуда не поедем. Пришла пора нам расстаться… Меня приняли в институт.
Я буду теперь студентом, учиться буду…
Бибишка плохо понимал, что такое «институт», что значит «быть студентом»… Но он даже не спрашивал об этом. Он только думал: «Как хорошо, что я железный, — никто не увидит моих слёз…»
Славному Дружку захотелось посадить Гришу в кабину и увезти куда-нибудь далеко-далеко, где нет ни институтов, ни студентов… А он-то думал, что они с Гришей никогда не расстанутся, всегда будут вместе…
— Я, наверное, очень плохой? — шёпотом произнёс он, наконец. — Конечно, я очень плохой, если ты уходишь от меня…
— Нет, Славный Дружок, ты — замечательный! Мне было с тобой хорошо. Но, понимаешь ли, я должен учиться…
— Зачем это тебе? Ты и так всё знаешь.
— Что ты, Бибишенька! Я знаю слишком мало. А мне хочется стать учителем математики, физики…
— И мы с тобой не увидимся больше?
— Н-не знаю… Может быть… Не знаю… До свиданья…
— Не увидимся мы больше!.. Прощай.
Славный Дружок хотел крикнуть: «Би-би!», но от волнения и горя смог выговорить только «б-б…»
Широко расставленными, неподвижными фарами он всё смотрел, смотрел на уходящего Гришу.
Вот Гриша помахал рукой, повернулся… Вот он побежал… ещё раз оглянулся… и скрылся за углом.
Прощай, Гриша! Прощай!..
И трещинка в моторе раздалась ещё шире.
С этого дня для Бибишки началась другая жизнь.
Его шофёром стал Бублик.
Бублик любил только сладко поспать да вкусно поесть. А в автомобилях разбирался неважно и уж, конечно, не умел разговаривать с ними.
Все грузовики он называл «железяками» и считал, что «железяки» для того и существуют, чтобы возить на себе Бублика.
Начальник гаража сказал ему:
— Берегите, Бублик, Славного Дружка. Это хороший грузовик! Помните, что на уборке урожая его наградили красным флажком. Вы отвечаете за машину.
— Не видел Бублик железяк, что ли? Нажал, крутанул и поехал!..
Бублик так грузно уселся на кожаное сиденье, что пружины застонали. Нажал педаль, крутанул руль и действительно поехал.
Теперь Бибишка старался ездить особенно хорошо.
«Какой бы шофёр ни сидел за рулем, — решил он, — но я должен работать как полагается: ведь я родился в рабочей семье».
И опять — за неделями недели, за месяцами месяцы — он возил почту из города в деревню и из деревни в город.
Иногда Бублик дремал за рулём. Но Славный Дружок ни разу не сбился с дороги. Путь был хорошо известен, колёса сами знали, куда ехать.
Вот плохо то, что Бублик не хотел думать о грузовичке: редко менял масло, воду, редко мыл его и совсем не разговаривал с ним.
Мало-помалу и Бибишка сделался молчаливым, угрюмым. Мотор его часто работал с перебоями, а голос стал хриплым, простуженным.
Бублик ничего не замечал, но сердился на Славного Дружка за то, что он ездил теперь медленнее, чем прежде, уставал быстро.
— Ух ты, железяка! — ворчал Бублик. — Погоди, доберусь я до тебя!.. Что, Бублик не шофёр, что ли? Крути, давай!
Одна радость была у нашего грузовичка — беседовать по ночам с автомобилями.
При этом никогда он не жаловался на своё здоровье, не жаловался на Бублика.
«Зачем говорить, что у меня понемногу портится мотор? — думал Бибишка. — Мотор тут ни при чём. Просто — старость подходит… Годы идут, идут… и скоро меня будут называть уже не Бибишкой, а Старым Грузовиком… И жаловаться тут не на что…»
Маз и «Волга» заметили, что Славный Дружок чувствует себя плохо. Они видели, что краска на нём поцарапалась, фары потускнели, белая полоса почти стёрлась.
— Вам, Славный Дружок, нужно отдохнуть, — говорила «Волга». — Вы устали.
— Ничего. Силы ещё есть! — бодрился Бибишка.
— Отдохните, — говорил Маз. — Я с удовольствием вас за меню…
— Нет уж! — хмурился Бибишка. — Каждый должен делать свое дело!
И он тревожно засыпал.
«Волга» тихонько напевала ему песенку, а молодой Маз ворчал: «С этими стариками никогда не сговоришься».
Однажды — это было зимой — Бибишка и Бублик, как обычно, повезли почту в деревню.
Туда они доехали благополучно. А на обратном пути вдруг началась метель. Злой ветер срывал с полей снег, поднимал его, крутил в тёмном небе и со страшной силой бросал на дорогу.
Наш грузовичок смело пробивался вперёд. Грудью рассекая ветер, он упрямо карабкался на сугробы. Дело это было для него привычное — не впервой сражался он с метелью.
Только на этот раз Бублик поленился напоить Бибишку и дать ему свежего масла. Да и бензина маловато осталось в баке.
…Впереди замелькали огни города.
А снег всё валил и валил. Вот уже и дорогу нельзя разглядеть. И ночь приблизилась.
Бибишка торопился, как мог. Мотор его дрожал от непосильной работы.
— Давай, железяка! — покрикивал Бублик. — Крути! Боишься, что ли?
Нет, Славный Дружок не боялся. Но ему было очень жарко. Все раскалилось внутри.
— Воды!.. Масла!.. — просил он. Но Бублик не понимал Бибишку.
Славный дружок чувствовал, что заболевает; не хватало сил, чтобы поворачивать колёса в глубоком снегу… Он задыхался… Фары то и дело гасли… И тут он сбился с дороги и заехал в большой сугроб.
— А чтоб тебя! — заорал Бублик. — Погубить меня хочешь, что ли?.. Крути! Город близко!..
Другой бы шофёр вылез из кабины, достал бы лопату, разгрёб снег и помог бы автомобилю. Но Бублик даже лопату позабыл взять в дорогу!..
Бибишке было невмоготу бороться с ветром, с колючим снегом.
От непосильной работы трещина в моторе ещё больше расширилась, и из неё сочилось горячее масло… Прошло ещё около часа, и мотор замер.
— У! Железяка! Помирать мне тут с тобой, что ли? — зло крикнул Бублик.
Он выбрался из кабины и, по пояс утопая в снегу, зашагал к городу.
Бибишка остался один среди метели. Ему сделалось холодно.
В кузов, на почтовые мешки сыпался снег. А ветер выговаривал страшным голосом:
Вью-ю-ю! Вью ю-ю! Выо-ю-ю! Вью-ю-ю!
Всех сейчас с пути собью-ю-ю!..
Заверчу и закружу-у-у!..
В снег холодный положу-у-у!..
Неожиданно сквозь завывание ветра послышался ровный гул сильного мотора. Яркий луч осветил Бибишку.
— Да ведь это Славный Дружок! — воскликнул кто-то.
К Бибишке подбежал человек, заглянул в кабину и удивился:
— А где же Бублик?.. Неужели — бросил машину?.. И почту бросил?! Вот безобразие!.. А ну-ка, Маз, выручай своего товарища.
Молодой могучий Маз объехал Бибишку, встал впереди. Человек соединил обе машины толстой стальной проволокой.
Маз легко вытащил замерзшего Бибишку из сугроба и осторожно повёз в город.
От усталости и холода Славный Дружок совсем закоченел и даже не понимал, что с ним происходит.
