– Раздвиньтесь немного. Я тоже поеду.
– Места все заняты, – ответил Господинчик, – но, чтобы ты видел, как мы тебе рады, я могу уступить тебе своё кучерское место.
– А вы?
– Я пойду пешком рядом с фургоном.
– Нет, этого я не могу допустить, я лучше сяду к одному из этих осликов на спину, – возразил Пиноккио.
И он сразу же подошёл к ослику – это был правый ослик в первой упряжке – и попытался прыгнуть ему на спину. Но милое животное внезапно обернулось и с такой силой ударило его мордой в живот, что Пиноккио грохнулся на землю и задрыгал ногами.
Можете себе представить оглушительный хохот мальчишек, когда они это увидели.
Но Господинчик не смеялся. Он тут же подошёл к строптивому ослику, притворился, что целует его, но при этом в наказание откусил ему половину правого уха.
Между тем Пиноккио, разъярённый, вскочил на ноги и ловко прыгнул бедному животному прямо на спину. И прыжок был такой точный и красивый, что мальчики перестали смеяться и воскликнули: «Да здравствует Пиноккио!» – и разразились нескончаемыми аплодисментами.
Вдруг ослик поднял задние ноги и отшвырнул Деревянного Человечка на дорогу, прямо на кучу щебня.
Тут снова раздался невероятный хохот. Но Господинчик не рассмеялся, а преисполнился такой любви к беспокойному ослику, что вместе с поцелуем откусил ему половину и левого уха. Потом он сказал Деревянному Человечку:
– Садись снова и не бойся. Этот ослик не без причуд. Но я ему шепнул одно словечко и надеюсь, что теперь он будет сдержанный и смирный.
Пиноккио уселся. Тронулись. Но в то время как ослики бежали галопом и фургон тарахтел по камням мостовой. Деревянному Человечку послышался тихий, чуть внятный голос, сказавший ему:
– Бедный дурень, ты сделал по-своему, и ты пожалеешь об этом!
Пиноккио, испуганный, осмотрелся по сторонам, не понимая, кто произнёс эти слова. Но он никого не увидел: ослики бежали галопом, фургон катился полным ходом, мальчишки в карете спали. Фитиль храпел, как сурок, а Господинчик на облучке напевал про себя:
В ночное время дрыхнут все,
Лишь я, лишь я не сплю…
Когда они проехали ещё с полкилометра, Пиноккио снова услышал тот же тихий голосок, сказавший ему:
– Имей в виду, болван! Мальчики, бросившие учение и отвернувшиеся от книг, школ, учителей, чтобы удовольствоваться только игрой и развлечениями, плохо кончают… Я это знаю по собственному опыту… и могу тебе это сказать. В один прекрасный день ты тоже будешь плакать, как я теперь плачу… но тогда будет слишком поздно.
При этих словах, похожих больше на шелест листьев, нежели на человеческую речь, Деревянный Человечек страшно испугался, спрыгнул со спины ослика и схватил его за морду.
Представьте себе его изумление, когда он заметил, что ослик плачет… плачет, как маленький мальчик.
– Эй, синьор Господинчик! – позвал Пиноккио хозяина фургона. – Вы знаете новость? Этот ослик плачет!
– Пусть плачет. Придёт время – зарыдает.
– Но неужели вы научили его разговаривать?
– Нет. Он сам научился произносить несколько слов, так как в продолжение трех лет жил в компании дрессированных собак.
– Бедное животное!
– Живей, живей, – заторопил его Господинчик, – мы не можем транжирить своё время на то, чтобы смотреть, как плачет осел. Садись, и поехали! Ночь прохладна, и путь далёк.
Пиноккио безропотно подчинился. Фургон снова тронулся, и на рассвете они благополучно достигли Страны Развлечений.
Эта страна не была похожа ни на одну другую страну в мире. Её население состояло исключительно из детей. Самым старшим было четырнадцать лет, а самым младшим – восемь. На улицах царило такое веселье, такой шум и гам, что можно было сойти с ума. Всюду бродили целые стаи бездельников. Они играли в орехи, в камушки, в мяч, ездили на велосипедах, гарцевали на деревянных лошадках, играли в жмурки, гонялись друг за другом, бегали переодетые в клоунов, глотали горящую паклю, декламировали, пели, кувыркались, стреляли, ходили на руках, гоняли обручи, разгуливали, как генералы, с бумажными шлемами и картонными мечами, смеялись, кричали, орали, хлопали в ладоши, свистели и кудахтали. Короче говоря, здесь царила такая адская трескотня, что надо было уши заткнуть ватой, чтобы не оглохнуть.
На всех площадях стояли небольшие балаганы, с утра до ночи переполненные детьми, а на стенах всех домов можно было прочитать самые необыкновенные вещи, написанные углём, как например: «Да сдраствуют игружки!» (вместо: «Да здравствуют игрушки!»), «Мы не хатим ф школу!» (вместо: «Мы не хотим в школу!»), «Далой орихметику!» (вместо: "Долой арифметику! ").
Пиноккио, Фитиль и остальные ребята, приехавшие с Господинчиком, только успели вступить в город, как сразу же кинулись в самое средоточие сутолоки и через несколько минут, как вы можете легко догадаться, стали закадычными друзьями всех других детей.
Кто ещё чувствовал себя счастливее и довольнее их!
В таких разнообразных развлечениях и забавах часы, дни и недели пролетали, как сон.
– Ах, какая прекрасная житуха! – говорил Пиноккио каждый раз, когда случайно встречал Фитиля.
– Теперь ты видишь, что я был прав! – отвечал Фитиль. – А ты не хотел ехать с нами! А ты хотел обязательно идти домой к своей Фее и тратить время на учение!.. Если ты на сегодняшний день избавлен от тупоумных книг и школ, ты должен благодарить меня, мои советы и усилия! Ты это понимаешь? Только настоящий друг способен оказать такую услугу!
– Это правда. Фитиль. Если я на сегодняшний день действительно счастливый мальчик, то это только твоя заслуга. А знаешь, что мне говорил учитель про тебя? Он мне всегда говорил: «Не водись с этим бродягой! Фитиль плохой товарищ и к добру тебя не приведёт».
– Бедный учитель! – покачал головой Фитиль. – Я слишком хорошо знаю, что он меня терпеть не мог и говорил про меня всякие гадости. Но я великодушен и прощаю ему это.
– Ты благородный человек! – воскликнул Пиноккио, сердечно обнял своего друга и поцеловал его в лоб.
Такое беспечальное житьё, с играми и болтовнёй с утра до вечера, без лицезрения хотя бы одной книги или школы, продолжалось уже полных пять месяцев, когда Пиноккио, проснувшись однажды утром, был неприятно поражён событием, основательно испортившим ему настроение…
32. У ПИНОККИО ВЫРАСТАЮТ ОСЛИНЫЕ УШИ, А ЗАТЕМ ОН ПРЕВРАЩАЕТСЯ В НАСТОЯЩЕГО ОСЛА И НАЧИНАЕТ РЕВЕТЬ ПО-ОСЛИНОМУ
Какое же это было событие?
Я вам сейчас расскажу, мои дорогие маленькие читатели. Когда Пиноккио однажды утром проснулся, у него зачесалась голова, и он начал чесаться. И, когда он начал чесаться, он заметил…
Как вы думаете, что он заметил?
К своему величайшему удивлению, он заметил, что его уши стали длиннее на целую ладонь.
Вы знаете, что Деревянный Человечек от рождения имел совсем-совсем маленькие уши, такие, что невооружённым глазом их вообще нельзя было увидеть. Стало быть, можете себе представить, что он почувствовал, когда обнаружил, что его уши за ночь стали длинные, как две метёлки.
Он тотчас же начал искать зеркало, чтобы посмотреть, в чём дело. Не найдя зеркала, он налил в миску воды и увидел в ней такое отражение, что не приведи господь: он увидел собственную голову, украшенную парой первоклассных ослиных ушей.
Вы можете вообразить горе, стыд и отчаяние бедного Пиноккио.
Он плакал, дрожал, бился головой о стенку. Но, чем больше он отчаивался, тем длиннее становились его уши, и вскоре их кончики даже покрылись волосами.
Его пронзительные крики привлекли внимание милого маленького Сурка, который жил на верхнем этаже. Сурок прибежал и, увидев Деревянного Человечка в таком состоянии, заботливо спросил:
– Что с тобой приключилось, дорогой сосед?
– Я болен, милый Сурок, я очень болен… У меня такая болезнь, которая приводит меня в ужас. Ты умеешь щупать пульс?
– Немножко.
– Тогда пощупай, пожалуйста, не лихорадка ли у меня.
Сурок поднял свою правую переднюю лапку, пощупал у Пиноккио пульс и, вздыхая, сказал:
– Мой дорогой друг, я должен, к сожалению, сделать тебе неприятное сообщение.
– А именно?
– У тебя тяжёлая лихорадка.
– И что это за лихорадка?
– Это ослиная лихорадка.
– Не понимаю, – ответил Пиноккио, который, однако, все очень хорошо понял.
– Тогда я тебе объясню, – продолжал Сурок. – Да будет тебе известно, что ты через два или три часа не будешь больше Деревянным Человечком, а также не будешь мальчиком…
– Кем же я буду?
– Через два или три часа ты станешь настоящим ослом, таким, как те, которых запрягают в повозку и которые возят на базар капусту и салат.
– Ах я несчастный! Ах я несчастный! – воскликнул Пиноккио в отчаянии, схватил свои оба уха руками и стал их яростно рвать и терзать, как будто это были чужие уши.
