— Она сестра мадам Плонк, — добавила Гильфи. (Мадам Плонк звали красавицу-певицу с Великого Древа Га'Хуула.)
— Так вот, она прилетела к нам с Заной. Но на самом деле она хотела поговорить с Мглой. Понимаете, наша Мгла знает обо всем на свете, а иногда даже видит вещие сны.
— Очень редко, — уточнила Мгла. — Сорен с Гильфи должны помнить, я рассказывала им, что благодаря богатым залежам крупинок в реках и ручьях нашей части Амбалы здешние совы либо прокляты, либо одарены с рождения.
Гильфи мрачно кивнула.
— Помните, я говорила, что именно из-за крупинок мои крылья навсегда остались крошечными и недоразвитыми? Моя бабушка по той же причине потеряла разум, зато отец умел видеть сквозь скалы.
Для меня скалы непроницаемы, зато порой я вижу сны, в которых — даже не знаю, как бы это поточнее выразиться? — приоткрывается будущее. Я вижу то, что только собирается произойти… Предчувствие беды не покидает меня с той самой ночи, когда я увидела, как Металлический Клюв убил Саймона. Глаукс Всемилостивый, я и понятия не имела, что это чудовище твой родной брат, Сорен!
Сорен моргнул. Каждый раз, когда Гортензия упоминала о смерти доброго пилигрима по имени Саймон, он готов был провалиться сквозь землю. Наверное, это он виноват в его смерти! Если бы он не изувечил брата в той битве, Саймон бы никогда не встретился с Клуддом и не стал бы спасать его от смерти!
— Вскоре я начала видеть сны, — продолжала Гортензия. — Однажды мне приснилось огромное скопление сов на скалистом утесе, далеко вдающемся в море Хуулмере. Но видение было очень смутным…. Смысл сна ускользал от меня, но потом к нам прилетела эта странная белая сова — кстати, она так и не назвала своего имени. Она была так взволнована, что едва могла говорить. Я расскажу вам то, что мы сумели понять. Белая сова своими ушами слышала от весьма посвященной в события птицы, что ужасное сборище сов, называющих себя Чистыми, возглавляет твой брат, Сорен. Эти совы собирают под свое крыло всех сипух из всех царств и лесов. Сейчас эта огромная армия стягивается на мыс Глаукса.
В полном молчании совы уставились на едва различимую в темноте дупла Гортензию.
— На мысе Глаукса?! — наконец нарушил молчание Сорен. — Совам нечего делать на мысе Глаукса, особенно в это время года, если только…
— Именно, — кивнула Гортензия. — Если только они не планируют вторжение на остров Хуул.
— Мы должны немедленно вернуться на остров! — воскликнул Сорен.
— О чем ты говоришь?! — взмолилась Гильфи. — Ты еще не окреп после болезни. Над Хуулмере уже начали задувать зимники. Ты только что потерял хвостовое перо, новое не вырастет за одну ночь! Как ты сможешь рулить против ветра?
— Мы должны лететь. Мы обязаны предупредить Великое Древо. Я справлюсь.
Встретив горящий взгляд его черных глаз, Гильфи тихонько вздохнула. Она слишком хорошо знала Сорена и сразу поняла, что настаивать бесполезно.
Когда первая тьма сгустилась над лесом Амбалы, семеро сов начали собираться в дорогу. Расставание было нелегким, особенно для Сорена с Гильфи, которые едва могли поверить в чудесное спасение Гортензии.
— Я просто не знаю, как тебя благодарить, — сказал Сорен, присаживаясь на ветку клена. — Гром, Зана, вы снова спасли мне жизнь. Гортензия, ты и представить себе не можешь, как мы с Гильфи рады видеть тебя живой! Твое великодушие и самопожертвование всегда будет примером для всех нас. Мы будем счастливы, если ты примешь наше предложение поселиться на Великом Древе Га'Хуула, ибо мало найдется на свете птиц, которые могут сравниться с тобой благородством желудка и щедростью сердца. На нашем острове ты станешь рыцарем — так у нас называют самых доблестных Стражей.
Но Гортензия лишь вежливо покачала головой и ответила:
— Возможно, когда-нибудь я прилечу к вам в гости, но мое место здесь, в Амбале.
Тогда Сорен повернулся к Хитриссе:
— Я обязан тебе жизнью, Хитрисса. Ведь ты могла отказаться и не прилетать мне на помощь. Ты была так добра, что потратила на меня свой бесценный яд. Получается, я забрал часть твоей силы. Гром и Зана рассказали мне, что летучей змее требуется долгое время, чтобы восстановить потраченный яд. Выходит, ради меня ты пошла на настоящее самопожертвование. Как я смогу отблагодарить тебя?
— Дос-сстоин. Ты был достоин. Друг Грома, друг Зззаны, друг Мглы не может быть недоссстойным, — ответила Хитрисса, извиваясь перед Сореном восьмеркой. Она обвилась вокруг ветки, и тело ее тускло светилось в темноте.
Когда ущербная луна выкатилась на небо, семеро сов поднялись в воздух. Лучший в мире клюв возвращался домой, но сначала решено было заглянуть на закутанный в туман мыс Глаукса, чтобы своими глазами убедиться в правдивости рассказа полярной совы из Серебристой Мглы.
* * *
Ночь подходила к концу, непроглядная тьма потихоньку начала тускнеть. Наступили сумерки, время между исчезающей серой мглой и первым проблеском румяного рассвета. Но грядущий восход не обещал расцветить небо радужными оттенками розового и пунцового или нежным отливом цвета бледной раковины, ведь суровые зимовеи уже вовсю начали задувать над морем. Утро выдалось серым, мутным от морских брызг и ледяного дождя.
Видимость была ужасная, и только Сумрак, появившийся на свет в неверный час между днем и ночью, мог продолжать полет. Он покинул клюв и полетел на разведку, отлично ориентируясь в полумраке, когда границы и очертания мира тают в тенях.
Под прикрытием густого тумана он покинул иссеченные волнами скалы и вскоре увидел то, отчего желудок у него сжался, будто пронзенный когтем.
Лежавшая внизу бухта Глаукса пестрела тусклыми белыми пятнами. Сотни и сотни собравшихся здесь сипух дружно запрокинули свои светлые сердцевидные лицевые диски, вглядываясь в небо.
Они не видели Сумрака, поскольку его мягкие серебристо-серые перья сливались с клубящимся туманом.
Сумрак тихонько опустился на затянутый маревом берег и прислушался, тщетно пытаясь поймать обрывки разговоров. Потом, поднявшись в воздух, завис над самой землей и почти сразу заметил двух сипух, летевших чуть в стороне от остальных. Судя по всему, это были дозорные или разведчики, посланные проверить, спокойно ли море.
Сумрак юркнул под защиту густого тумана и навострил уши.
— В такую пору мы никуда не долетим, Зверобой, — сказала первая сипуха.
— Ясное дело! Вряд ли Верховный Тито захочет рисковать попусту, — ответил другой.
— Ничего, зимовеи не могут дуть вечно!
— Конечно, скоро они успокоятся. Ветер переменится на северный.
«Мечтать не вредно, идиоты!» — хохотнул про себя Сумрак. Сама судьба посылала им шанс. Только лучший в мире клюв мог перелететь море в такую непогоду, ведь среди них были Руби, Отулисса, Сорен и Мартин. Старый Эзилриб не напрасно учил своих всепогодников летать в любых условиях!
Вернувшись обратно, Сумрак быстро доложил обстановку:
— Две новости — плохая и хорошая. Сначала плохая: на мысе собрались сотни и сотни сипух. Может быть, целая тысяча. Хорошая новость тоже есть. Они боятся лететь. Пока.
— Целая тысяча? — дрожащим голосом переспросил Копуша.
— Значит, их может оказаться больше, чем сов на Великом Древе… — прошептала Отулисса. — Как они сумели собрать такое войско?
Сорен обвел глазами свой клюв. Он видел, что все напуганы. Он и сам испугался, но знал, что страх заразен как болезнь и смертоносен как лихорадка, которая совсем недавно едва не убила его. Страх может распространяться. Может расти. Значит, нужно любой ценой подавить его.
— Мы — лучший в мире клюв. Неужели вы забыли об этом? — спросил он. — Один раз мы уже разбили Металлического Клюва. Мы проникли в самое сердце тирании Сант-Эголиуса и вернулись оттуда живыми и невредимыми. Вы слышали, Сумрак сказал, что Чистые боятся лететь. Но мы не должны испытывать страха. Вы все — доблестные птицы. Теперь мы с полным правом можем называться лучшим клювом, настоящими ночными стражами Га'Хуула. Наш остров в опасности. Мы должны лететь, чтобы предупредить и защитить его и Великое Древо. Мы не имеем права на колебания, ибо битва у берегов нашего дома вот-вот разразится. Поэтому расправьте крылья и поднимите клювы! Приготовьтесь взрезать свирепые зимовеи над Хуулмере. Пусть желудки ваши будут готовы к великой задаче. Вперед, друзья! Вперед!
ГЛАВА XVII
Размокшая книга
Далеко в море Хуулмере, над узкой, протянувшейся в виде полумесяца полоской песка низко-низко летел Эзилриб. Вот он опустился еще ниже, сел на кучу выброшенных морем водорослей и принялся внимательно изучать на волнах пенные гребни. Сощурив глаза, он вперил взгляд в Лобелейново течение.
Два дня назад Эзилриб расставил тут знаки течений для проведения метеорологического эксперимента над быстрым потоком, берущим свое начало в Ледяных проливах. А вот и он! Мудрый наставник заметил в гуще водорослей одну из своих меток. Течение двигалось очень быстро, а над ним уже собирались первые зимовеи.
