– Принцесса в печали? – выступил вперёд Мальгрим. – Мы не находим места себе! Что могло оказаться причиной невероятного и недопустимого омрачения прекрасных черт нашей лучеисточающей радости? Допущена ли малейшая ошибка в расчётах звёздного неба или происки всё не покоящейся тьмы осмелились нарушить установленный им напрочь предел? Отчего в облаках наше солнышко?
– Имя виновника! – кратко произнёс Марлаграм, завершая расчёты в уме.
– Мальгрим! – вздохнула принцесса. – Вы дали мне волшебное зеркало, в котором я больше не вижу его!..
Марлаграм опустил глаза в пол и глухо, почти неслышно, произнёс: «Ты обидел ребёнка…»
– Но, принцесса, у меня есть три фактора оправдывающих моё поведение! – сказал Мальгрим. – Разрешите мне их вам огласить!
– Не надо, милый Мальгрим! Я совсем не виню вас, вы добры ко мне как всегда. Я лишь не могу, и не могу, и не могу с самого утра увидеть в зеркале Его!..
– Ты обидел ребёнка, – чуть громче произнёс Марлаграм, приподымая взгляд от земли.
– И всё же прошу вас, принцесса, позвольте мне их привести! – Мальгрим приложил обе руки к груди. – Первое знание в оправдание свидетельствует, что волшебное зеркало не предназначалось для путешествий во времени и пространстве. Его назначение было передано полностью и верно в момент вручения вам дара благоволящей нам вечности. Второе знание гласит, что использование волшебного зеркала не по назначению, в частности для путешествий во времени, либо в пространстве, либо в одном из их конгломератов, неизбежно влечёт выход из строя двух и более основных комплектующих, что в свою очередь может привести к непредсказуемым последствиям. И, в конце концов, знание третье. (Марлаграм обратил, начинавший светится, свой взгляд на Мальгрима). Знание третье содержит в себе тот неоспоримый факт, что волшебное зеркало вам, неоцененное высочество, подарил, а я бы сказал даже, не подарил, а подсунул, не я – величайший из магистров и несравненный в своей доброте. Имя свершившего сие и не достойного упоминания, имя того, кого я не вижу даже во тьме, знайте же, имя его – Марлаграм!
– Ты обидел ребёнка!!! – взгляд Марлаграма сверкнул и на месте, где только что Мальгрим излагал свою великолепную речь, осталась всего лишь курившаяся тонкой струйкой дыма горстка пепла.
– Прекратите немедленно! – воскликнула принцесса.
– Марлаграм, ну как вам не совестно! – поддержала Нинет. – Прекраснейшая из принцесс в печали, а вы представление устраиваете. Верните Мальгрима немедленно!
– Это невозможно, почти прекраснейшая из фрейлин прекраснейшей из принцесс! – в упоении издевался Марлаграм. – Я обратил его в прах. Прах не может восстать.
– Ничего. Посмотрим ещё! – обиженно надулась Нинет.
– Да не печальтесь вы так! – измывался безудержный Марлаграм. – Мало ли на свете мальгримов. Одним больше, одним меньше, право… А я ведь всё исправлю, всё сумею, спасу! И почти ничего ведь взамен! Наше юное обворожительное сокровище, мне понадобится только вся ваша решимость в ближайшие час-полтора. Я внесу ещё несколько окончательных штрихов в мою план-программу, и мы сможем с вами, ласковейшая из принцесс, начать нисхождение вверх по стезе времени, дабы очутиться в мире, пленившем ваше воображение!
– А как же Мальгрим? – спросила принцесса растерянно.
– О, не беспокойтесь о том, кто назван мне братом, но не годится и в блудные сыновья! Уж поверьте – он наверняка будет сопровождать нас на всём пути, пытаясь навредить! Пожалуй, более стоит тревожиться о его чрезмерном присутствии, чем о возможном отсутствии…
– Ну, тогда ладно, – успокоилась принцесса. – Я согласна, магистр Марлаграм, и вверяю вам полностью всю мою решимость.
Двери Ковровой залы бесшумно затворились, пропустив принцессу Мелисенту, магистра Марлаграма и тихую Элис. Нинет же обронила брошь. Или сделала вид, что обронила брошь – никто никогда не мог быть уверен абсолютно в истинном определении любого из поступков Нинет. Но, когда она наклонилась над мягким ковром в поиске алого блеска рубинов, обрамлённых в вязь стали, ниже попы легла ей ладонь, узкая, прохладная и очень сильная.
– Ах, Мальгрим! – распрямляясь, вскрикнула Нинет. – Вы бы так напугали меня, будь я хоть немножечко нравственней!
– Поверьте, уж меньше всего хотел напугать вас, прекрасная Нинет! – Мальгрим улыбнулся и переместил ладонь с талии Нинет на мягкий живот.
– Но я так рада вашему возвращению! – в глазах Нинет начинали беситься изумрудные чертенята. – Ни на минуту не хотелось верить в ваше испепеление.
– Да уж, задал братец задачку на первом ходу! Ну, ничего…
– Мы же им теп-перь всем зададим?! – восторженно запрыгала Нинет в предчувствии приключений.
– Всенепременнейше, прекраснейшая из фрейлин всего света! – ладонь нырнула Нинет под живот. – Мой план не готов, но и никогда не будет готов. Я не признаю плана! Лишь вдохновение свободы и импровизации дарит возможность настоящей победы! Они вышли в дверь, мы – вылетим через окно. Они собираются в путь, мы – всегда в пути. Они… Впрочем, Нинет, выбрила ли ты лобок, как убедительно просил тебя я в миг нашего последнего свиданья?
– Магистр, разве? Зачем? – Нинет удивлённо распахнула глаза и сжала ноги, пленив расшалившуюся неуёмно ладонь.
– Дело в том, моя милая и нежно любимая, что в том измерении, куда нам надлежит переместиться в достаточно скором будущем, причёски подобно вашим с Элис уже не носят. Мягкий пуфик выбривается либо полностью, либо фигурно. Со стилем нам пока не управиться, так что оголим себя полностью. Какое время уйдёт на ваш туалет?
– Боюсь, что довольно продолжительное, мой горячо уважаемый магистр! Ведь я не держала в руках даже и подобия мужской бритвы!
– Ну, подобие, моя ласковая, я тебе ещё дам подержать… – усмехнулся Мальгрим. – Что ж придётся тебе помочь, моя милая!
– Вам? Мне? В дамском туалете? Да ещё в столь пикантном! Нет, это и невозможно, и я боюсь щекотки! Я не вынесу!
– Но уже всё готово, совершеннейшая из камер-юнгфер! – Мальгрим щелкнул пальцами и рядом возник мраморный столик, уставленный золотыми приборами узко-специального назначения. – Вот горячая вода и тонизирующие крема, беличьи кисти и волшебные эпиляторы. Вам остаётся всего лишь нагнуться и продолжить поиск затерявшейся броши, да, возможно, совсем чуть-чуть потерпеть: брошь может найтись не сразу ведь…
– Ах, ну если вы уверяете, магистр, что больно не будет… И, что в этом ничего предосудительного нет!..
– Прошу вас – доверьтесь рукам искуснейшего из брадобреев всех возможных времён и пространств! Итак: вы потеряли брошь. Где же она? Её рубиновый блеск вот-вот озарит жаждущий взгляд искателя!
Нинет чуть сконфуженно подобрала юбки и наклонилась вперёд, осматривая глазами высокий мягкий ворс ковра. Рубиновый блеск же озарил не один лишь жаждущий взгляд искателя, но, пожалуй, и всю Ковровую залу. Так, что даже Лэмисон отложил в сторону свою лютню и над чем-то серьёзно задумался, глядя в сторону Мальгрима и Нинет. Мальгрим же, не теряя времени, присел перед Нинет, раскрывшейся подобно морской ракушке, и приступил к делу.
Розово-алая раковинка проглядывала лишь чуть своими нежными створками сквозь пышную огненную шевелюру, простиравшуюся через всё потайное пространство мягким пушистым покровом и терявшую свою пространность меж двух округлых холмов. Две изящные створки удерживали в объятиях своих первую хрустальную капельку, замершую в взволнованном ожидании, которая видом своим доводила до точки совершенства бесподобный рисунок, когда руки магистра коснулись двух налитых сфер. Нинет закусила губку от волны возжигающего тепла, пробежавшей, при этом прикосновении, по всему телу от самой попки.
– Вы крайне взволнованы, Нинет? – заметил магистр чуть различимое дрожание готовой вот-вот скатиться непрошенной слезой хрустальной капельки. – Что ж! Лёгкий восторг вам не повредит. Мгновение, моя нежно любимая!..
Мальгрим предельно разлучил обычно тесно соседствующие сферы и поцеловал Нинет в раковинку. Капелька вмиг пролилась ручейком, а створки раковинки, затрепетав, смешались в поцелуе с губами магистра. Нинет застонала, прикрыла глаза и почти в тот же миг стремительно и легко унеслась в небеса.
Она вскоре вернулась, обнаружив себя уже предметом куафер-забот виртуоза магистра. Руки искуснейшего оказались истинно искусны до невероятного: Нинет только чуть постанывала, временами совсем забывая себя. Нанеся тон-крема на слегка приутихший ландшафт, магистр мягко втёр их тёплой ладонью, вынужденно сочетая парфюм со встревоженным поверхностным соком безвестных глубин. Нинет глубоко и неровно дышала, но волнение её более не служило помехой процессу. Расправив волны огненного цвета волос в стороны, магистр золотым гребнем стал проводить по ним, и волны начали таять на глазах: волоски становились всё более прозрачными и, в конце концов, просто исчезали в приглаживании волшебных зубцов. Сначала исчезла маленькая полянка при животике Нинет, потом пропали две пушистых дорожки, сбегавшие по краям её раковинки, обнажилась крошечная розовая глория между двух сфер.
