Глава вторая,
в которой читатель видит, как легко под водой совершить ошибку и как трудно её исправить
Когда голод утолён, мир кажется милым и симпатичным. В такие минуты Долопихтис видел всё в излишне радужном свете и любил поговорить о чувствах, ему недоступных, и добродетелях, которых он не имел. Посматривая по сторонам, Долопихтис плыл в поисках собеседника, который смог бы по достоинству оценить его превосходное настроение.
И тут — невероятная удача: он увидел Мóло-Мóло. Моло-Моло была рыбой-луной, крупной, малоподвижной и общительной. Её размеры внушали уважение, малоподвижность гарантировала безопасность, а общительность делала бесценным собеседником. Правда, последнее достоинство до некоторой степени умалялось слухами, что она невероятно глупа. Но разве глупость является препятствием для того, кто совершенно искренне считает, что и сам он способен сказать кое-что.
— Приветствую тебя, Моло-Моло! — воскликнул, подплывая, Долопихтис.
— А я тебя нет.
— Это почему же? — опешил Долопихтис.
— Почему? — переспросила Моло-Моло. — Ну, хотя бы потому, что ты поедаешь моих мальков. Что ты ответишь мне на это, учтивый удильщик?
— Я был уверен, что оказываю тебе этим услугу.
— Я тебя не понимаю! — удивилась Моло-Моло. — Объяснись, пожалуйста.
— А очень просто. Прикинь, пожалуйста, сколько ты мечешь икринок в год — 300 миллионов! Ты самая плодовитая рыба в океане! Верно?
— Верно, — неуверенно подтвердила Моло-Моло, пытаясь догадаться, куда клонит Долопихтис.
— А теперь ответь мне, что было бы с тобой, если бы всё твоё потомство выживало? Да тебе есть было бы нечего! И ты ещё меня укоряешь! Стыдись! — И Долопихтис сделал вид, что он обижен и собирается удалиться.
— Постой, — поспешно сказала Моло-Моло. — Может быть, ты и прав. Я обязательно подумаю над этим на досуге. Но что ещё ты мне собирался сказать (разумеется, кроме приветствия), когда подплывал ко мне?
— Я хотел поговорить с тобой о добродетели, — важно ответил удильщик.
— А что это такое? — осведомилась Моло-Моло.
— Это как раз то, чего у тебя не было и нет! — воскликнул Долопихтис.
— А у тебя? — осторожно спросила Моло-Моло.
— О-о! У меня её сколько угодно.
— Тогда я тебе посоветую не есть моих мальков, и у тебя её будет ещё больше, — спокойно произнесла Моло-Моло, и Долопихтис подумал, что слухи о её глупости сильно преувеличены. — А теперь прощай, — сказала Моло-Моло, — желаю тебе счастливого плавания.
И Моло-Моло растворилась во тьме. Удильщик знал, что при желании может догнать её, ибо рыба-луна пловец ленивый и охотнее всего плывёт по течению, которое уносит её на сотни и тысячи километров. Однако говорить с Моло-Моло уже не хотелось. Удильщик чувствовал, что беседа, на которую он возлагал такие надежды, не удалась. Настроение его окончательно испортилось. Поэтому, когда мимо проплывал рыболов-пигмей, небольшая рыбка со старческим и очень значительным видом, Долопихтис в сердцах схватил её за хвост, и — о горе! — часть хвоста осталась у него в пасти. Спасая свою жизнь, рыболов бросился вниз, но удильщик и не думал преследовать его. Долопихтиса охватили угрызения совести. Он огорчённо подумал: «Конечно, когда ты сыт и отхватываешь у случайно проплывающих рыб хвосты только потому, что ты в плохом настроении, — это очень печально. Я искренне сожалею, что оставил рыбёшку без хвоста, поэтому я должен разыскать рыболова и принести ему извинения», — заключил Долопихтис и отправился вдогонку за рыболовом.
Долопихтис плыл быстро. Однако рыболова-пигмея нигде не было видно. Поэтому Долопихтис спросил у проплывающей мимо рыбы-телескопа: не встречала ли она рыбку с откусанным хвостом?
— Я полагаю, что вслед за хвостом ей должны были откусить и голову, — ответила рыба-телескоп. Она хотела ещё что-то сказать, но Долопихтис очень торопился и не стал выслушивать разглагольствования телескопа.
По дороге он встретил отливающую золотом и багрянцем рыбу-дракона и очень деликатно, как того требовали окраска и размеры рыбы, обратился к ней:
— Скажите, пожалуйста, не видали ли вы рыбку с откусанным хвостом?
— Я ещё и не такое видела, — приветливо ответила рыба-дракон, обнаруживая явное желание поговорить.
Но Долопихтис учтиво извинился, сказав, что он не может продолжать беседу, так как торопится разыскать рыбку с откусанным хвостом, чтобы извиниться перед ней.
Не успел Долопихтис отдалиться от рыбы-дракона, как заметил своего дальнего родственника — трёхзвёздного удильщика. Меланхолично посматривая по сторонам, родственник ждал — не пожелает ли кто-нибудь из обитателей помельче познакомиться с устройством его желудка.
— Счастлив тебя увидеть! — выкрикнул Долопихтис, ибо родство без истинного чувства обязывает к любезности и фальши.
— Готов тебя обнять, — хладнокровно, ответил родственник.
— Не видел ли ты бесхвостую рыбку?
— Видел. А куда девался её хвост?
— Я его откусил. Нечаянно. А теперь я ищу эту рыбку.
— Тебе мало оказалось хвоста?
— Я ищу её, чтобы принести ей свои извинения, — с достоинством ответил Долопихтис, и ему показалось, что он ответил удачно.
— А-а! — разочарованно протянул родственник. И невежливо заметил: — Думаю, что хвост ей пригодился бы сейчас больше, чем твои извинения.
— Так куда же она всё-таки поплыла? — нетерпеливо спросил Долопихтис.
— А я не знаю.
— Ты же только что сказал, что видел бесхвостую рыбку.
— Это правда. Но та рыбка, которую я видел, была не та, которую ты ищешь.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что я видел её очень давно, когда тебя ещё не было на свете, когда даже очень дальние родственники, навещая меня, прихватывали с собой гораздо больше, чем то, что остаётся от рыбы, когда у неё откусывают хвост.
Тут Долопихтис счёл, что родственный визит, в основном, закончен, и, когда родственник перевёл дух, поспешил крикнуть:
— Счастлив был тебя повидать!
— С удовольствием тебя обнял, — равнодушно ответил родственник и отвернулся.
«Его можно заподозрить в чём угодно, только не в лицемерии», — подумал Долопихтис. И поплыл дальше, посматривая по сторонам. Навстречу ему попалась четвёрка стройных рыбок с удлинёнными челюстями. Строго сохраняя между собой расстояние и неестественное для рыб вертикальное положение тел, они плыли, выстроившись по-военному в каре. Балансирующие на хвостах рыбки имели радужную расцветку, самую замечательную расцветку, которую Долопихтис когда-либо встречал у глубоководных рыб. А следует заметить, что все рыбы вообще понимают толк в цветах…
Красота легко находит себе поклонников, и поэтому не удивительно, что Долопихтис затаив дыхание ждал приближения радужной четвёрки.
— Могу я узнать, не встречалась ли вам рыбка с откусанным хвостом?
Вся четвёрка остановилась, как по команде:
— Мы встречали такую рыбку.
— Где она? Я должен её увидеть, чтобы принести извинения.
— Мы думаем, что это невозможно.
— Почему? — удивился Долопихтис.
— Потому что она доплыла до течения, и дальше её унесло подводной рекой. Разве ты не знаешь, что в океанах среди неподвижных масс воды в глубинах и на поверхности текут реки?
— Я слышал об этом. Но я не знаю, куда они текут.
— В разные места. Это мы знаем. Но мы не знаем, куда течёт та подводная река, которая унесла твою рыбку. Но ты её обязательно найдёшь, потому что тобой движет доброе чувство. Желаем удачи тебе, удильщик! Если мы встретим твою рыбку, мы скажем ей, что ты её ищешь.
— Прощайте! Я постараюсь её найти и узнать, куда текут реки в океане.
И Долопихтис увидел, как радужные рыбки, дрогнув, медленно двинулись и уплыли во тьму.
Издали они казались красивым серебристым единым существом.
Долопихтис плыл и думал, как мудро поступила природа, имитируя единое целое, существующее в действительности как множественное.
Глава третья,
в которой Долопихтис продолжает поиски рыбки с откусанным хвостом и находит друга
Однажды Долопихтис встретился с рыбкой, подвижной и на вид безобидной. Но Долопихтис узнал её сразу: «Чёрный Пожиратель!» Небольшая тёмная рыбка, лишённая декоративной свирепости, с головой допотопного ящера, внушавшая скорее отвращение, чем страх, каким-то неизвестным приёмом убивала и заглатывала рыб, превышающих её собственные размеры.
Поэтому Долопихтис внимательно наблюдал за чёрным разбойником, справедливо полагая, что это может оказаться нелишним.
Чёрный Пожиратель плыл, казалось не обращая внимания на удильщика. Однако слишком часто он менял направление своего движения и один раз даже сделал большой круг около Долопихтиса, пытаясь рассмотреть получше, кто плывёт за ним вслед, и определить, что из этого может получиться. Неизвестно, какое впечатление произвела на него светящаяся улыбка удильщика, но он поплыл дальше, не проявляя больше к Долопихтису ни малейшего интереса.
