С этими словами посол удалился с гордо поднятой головой.
– Теперь вы видите, – канцлер расплылся в улыбке. – Это просто манёвры.
– Но они… они переходят наши границы, – не мог сдержаться военный министр.
– На манёврах возможны ошибки, – удивлённо поднял брови канцлер. – Неужели вы, военный, этого не понимаете?
Министр покачал головой. Канцлер весь кипел от гнева. Его руки в белых перчатках вновь поднялись для хлопка. Только непонятно было, что ещё могло последовать после него.
Министр же, кажется, понял. Он попытался приблизиться к Мартыну.
– Ваше высочество, поверьте мне…
Военный министр нравился Мартыну. Он был уже стар, и его седые усы внушали куда больше уважения, чем острые, как пики, усы канцлера.
– Постойте-ка, – Мартын поманил к себе министра. Он подумал, что раз у него есть военный министр, то должна быть и какая-то разведка.
– Вызовите ко мне начальника разведки. Есть у нас такая?
Военный министр судорожно глотнул воздух и замолчал, опустив голову.
Мартын непонимающе переводил взгляд с военного министра на канцлера. Что-то тут явно было не так.
– Начальник разведки, – выступил вперед канцлер, прерывая это затянувшееся молчание, – отправился в длительное путешествие.
– То есть как… в путешествие. Как же мы без разведки?..
Канцлер в ответ развёл руки в стороны.
– Ничего не понимаю, – Мартын посмотрел на военного министра.
– Позвольте мне, – взволнованно начал тот.
– Не спешите, мой дорогой, – перебил его канцлер, и столько было угрозы в его голосе, что даже Мартын отшатнулся. Но потом он собрался с духом и попросил военного министра продолжать.
– Начальник разведки ни в каком не в путешествии.
– А где же он?
– Он арестован.
– Господин канцлер, – возмущённо заговорил Мартын. – Как это понимать?
– Да, мы его арестовали, – стал втолковывать Мартыну, словно маленькому ребёнку, канцлер.
– Но почему? – Мартын стал добиваться ответа. – На пороге войны!
– Он изобличён как шпион и враг государства.
– Как враг? Как шпион? В чью пользу он шпионил? Неужели мрачнаусов? С которыми, как вы утверждаете, у нас договор.
Канцлер на секунду замешкался, но потом вновь заговорил ровно и спокойно:
– Мрачнаусы тут ни при чём, он шпионил в пользу Трефонии.
– Но Трефония – дружественное нам королевство, – попытался вставить слово военный министр.
– Поэтому вдвойне обидно. Ладно бы мрачнаусам продался, но он шпионил в пользу дружественной державы! – От возмущения канцлер затряс кулаком.
– Ничего не понимаю, – покачал головой Мартын. – Я сам хочу разобраться. Доставьте его ко мне. И немедленно.
– Но это невозможно, – покачал головой канцлер.
– Я требую! – топнул ногой Мартын. Канцлер возмущённо повёл плечами.
– Это действительно невозможно, ваше высочество, – тихо сказал военный министр. – Уж если господин канцлер сказал, что это враг государства, значит…
– Что это значит?
– Это значит, что его уже нет в живых. Врагами государства называют тех, кого уже убили.
– Тогда слушайте мой приказ. – Мартын в возбуждении заходил по залу. – Послать отряды на дорогу Печали, дорогу… – ну, на все, которые вы назвали.
– Слушаюсь, – щёлкнул каблуками военный министр.
– Вы не должны этого делать! – завопил, как ужаленный, канцлер.
– Это ещё почему? – повернул к нему голову Мартын.
– Это может быть расценено как провокация. Мрачнаусы решат, что мы им не доверяем и собираемся нарушить договор о дружбе.
– Но ведь они выставили своих солдат.
– Как вы не поймёте, ваше высочество, у них маневры. Маневры у них.
– Ах, у них манёвры! Тогда я объявляю манёвры у себя. Действуйте. Военный министр, что же вы стоите?!
Военный министр даже прослезился от удовольствия.
– Спасибо, ваше высочество, – прошептал он, уходя.
– Вы просто не понимаете, что за этим может последовать, – нахмурил брови канцлер. – Немедленно отмените приказ. Иначе…
– Иначе – что? – поднял на него глаза Мартын.
– Ничего-ничего, – стал кланяться, удаляясь, канцлер. Но если слова его были льстивы, то глаза загорелись настоящим злым огнём. И Мартын это ясно видел.
Вслед канцлеру он крикнул:
– Завтра утром я жду вас с военным министром у себя.
Он почувствовал, что ужасно хочет спать, и поэтому вслед за слугами двинулся в свою опочивальню.
Мартын вскоре проснулся и, широко раскрыв глаза, стал смотреть вокруг. Он ничего не понимал. Ложился спать в роскошной кровати с балдахином, а проснулся дома. Неужели это все ему приснилось? «Хотя разве могло быть иначе», – подумал мальчик, глядя на свой старенький телевизор. (Почти у всех в классе уже были цветные, только они с мамой никак не соберут денег.)
Он опаздывал в школу, потому времени на особые раздумья у него не осталось. Наскоро позавтракав, схватил портфель и побежал.
В классе он постепенно стал приходить в себя: несомненно, это был всего лишь сон, но такого сна Мартын раньше никогда не видел. Он так хорошо помнил мельчайшие подробности. Каждый жест и голос. Всё – от портрета на стене дворца до золотой пуговицы на своём камзоле.
Знакомый скрипучий голос заставил мальчика вздрогнуть. Пока учитель говорил, Мартын не мог оторвать от него глаз. Как похожи учитель и канцлер! Только у того усы и борода. Но у обоих одинаковый злой взгляд.
– Тупица! – вдруг заорал учитель, прогоняя кого-то от доски. – А теперь ты! И он ткнул своим длинным пальцем в сторону Мартына. Ноги внезапно стали ватными, и Мартын, едва-едва передвигаясь, подошёл к доске.
Он решил задачу быстро, но учитель всё равно не хотел ставить ему хорошей отметки. Он принялся пристально разглядывать написанное на доске.
– Тройка! – закричал учитель после того, как нашёл в решении нечто, не понравившееся ему.
– Но почему? Я же решил, – дрожащим голосом спросил Мартын.
– Ты не закрыл скобки! Я ставлю оценки, а не ученики. Вдолби себе это в голову. Я! Я – учитель, а ты всего лишь ученик.
– Вы всё время так, – пробормотал осмелевший Мартын, забыв, что перед ним не его канцлер, а его учитель. – И начальника разведки объявили врагом государства…
И тут, к своему удивлению, Мартын услышал в ответ:
– Я правильно объявил его врагом… Что?! – откашлявшись, учитель продолжил: – Болтаешь всякую ерунду, а я из-за тебя должен её повторять. Иди на место, а то тебе вообще будет два балла. И молчи. Не желаю тебя слушать.
Мартын сидел и ничего не мог понять. Почему вдруг тот подхватил фразу о начальнике разведки. Конечно, он мог просто обмолвиться. Но мог в гневе и проговориться. Хотя о чём тут спорить? Уж в чужой сон никто не может проникнуть. Это точно.
Как на иголках, Мартын досидел до конца уроков.
Он летел из школы с такой скоростью, что даже уборщица тётя Маша закричала ему вслед:
– Под машину не попади, сорванец!
Укладываясь спать, Мартын мечтал только об одном: чтобы его сон повторился. Но он хорошо знал, как несбыточны ребячьи мечты.
Утром Мартына разбудили шаги. К нему влетел военный министр со словами:
– Ваше высочество, война! Мрачнаусы захватили в плен все посланные вами отряды.
Мартын протёр глаза: кровать с балдахином, военный министр с пышными седыми усами… Он тихонько ущипнул себя и тут же ойкнул. Если это сон, то почему ему больно.
Он вскочил на ноги.
– А ещё… ещё есть у нас солдаты?
– Так точно.
– Пошлите отряды, остановите мрачнаусов.
– Солдаты ждут вашего приказа, ваше высочество.
– Отправляйте их, а мне ответьте: откуда наступает противник?
– Мрачнаусы идут по всем четырём дорогам, ведущим к замку. По дороге Печали и дороге Радости, по дороге Силы и дороге Слабости. Полчища мрачнаусов несметны.
– В бой!
Военный министр вышел, гремя шпорами.
Наскоро одевшись, Мартын подошёл к окну. Сотни солдат расходились от замка. Они шли молча, как будто понимая, что идут не просто в бой, но и на верную гибель. И Мартын ничем не мог сейчас им помочь.
Военный министр вернулся, неся что-то впереди себя.
– Ваш меч, ваше, высочество, – он протянул Мартыну ярко сверкающий клинок. – Время настало, – добавил он.
– Но я… – начал было Мартын, беря в руки холодный металл. – Мне нужен кто-то, кто дал бы мне уроки.
– Неужели вы забыли наши уроки, ваше величество? – удивлённо произнёс военный министр.
Когда Мартын это услышал, он вдруг явственно вспомнил, как его учили фехтованию. Вспомнил полянку среди берёз, где он дрался, учась побеждать. И руки его вспомнили то, о чём забыла голова. Мартын несколько раз рассек мечом воздух, с каждым разом чувствуя себя всё уверенней. Даже старинную вязь на клинке вспомнил. Он вспомнил всё и повернул к министру радостное лицо. Но печаль на лице министра заставила угаснуть его радость. Он понял, что надо действовать.
