Солнце уже высоко поднялось над землёй. В посёлке душно. По шоссе мчатся, торопятся автомашины. Кричат сердитыми голосами:
– Стой!.. Берегись!.. Раз-дав-лю-у-у!..
Гром железа. Дым. Чад.
А в роще тихо-тихо. И воздух такой вкусный, что его ртом хватать хочется, как клубничное мороженое.
Женя глядела вокруг во все глаза. Она очень боялась пропустить момент, когда начнутся чудеса.
Только подошли они к Ромашковому лужку, как с дерева раздалось:
– Кар-р-р-а!.. Ка-р-р-ра!
Женя посмотрела вверх и закричала:
– Дедушка! Это же наша Kappa! Kappa нашлась!
– А погляди-ка получше, Женечка. Может, ещё кого увидишь, – сказал дедушка.
Ой, правда! И Щеглик тут!
Над самыми их головами, на ветке, сидела молодая чёрная галка с красивой серой манишкой. А рядом – маленький щегол с тёмно-красным колечком вокруг клюва, в нарядном кафтанчике, с ярко-жёлтыми узорами на чёрных боках.
Карра от радости раз двадцать подряд повторила своё имя. А Щеглик, закрыв глаза, закатил такую длинную трель, что чуть не задохнулся…
* * *
Да! Ведь вы совершенно ничего не знаете о Кар-ре и Щеглике. Было это так. Прошлой осенью Женя отняла совсем ещё молоденькую галку Карру у Генки Бирюлькина. У Карры была сломана нога, и он хотел бросить её на съедение рыжему коту по имени Пожар.
Когда Женя взяла её, Карра так клюнула в руку, что потекла кровь. Но Женя всё равно её не бросила. Она же не со зла, а от страху клюнула!
Дома Женя с дедушкой надели Карре на нос резиновое колечко, чтоб не клевалась. Отломали от спичечной коробки лучинки, приложили к поломанной ноге и крепко забинтовали – пусть срастается…
А через месяц появился Щеглик. Рано утром посмотрела Женя в окно, а балкон – как стеклянный. Толстый слой льда вырос на перилах, на цементном полу. Даже верёвка для белья стала толстая-толстая и прозрачная, как сосулька. Гололёд.
– Как красиво! – вскрикнула Женя.
– Красиво-то красиво. Да сколько птиц погибнет в эту непогодь, – грустно сказал дедушка. – Весь корм подо льдом. Не достать. Перышки птицам дождь намочил, а мороз льдом сковал. Вот и конец бедняжкам.
Только проговорил он это, как в стекло что-то стукнуло.
Кинулась Женя к окну. За стеклом какой-то пёстренький комочек виднеется. Выскочила она на балкон и принесла замёрзшего, умирающего щеглёнка…
Всю зиму прожили Карра и Щеглик у Жени.
Сначала они почти не понимали друг друга и ссорились. Потом поближе познакомились и подружились. Нога у галки хорошо срослась. Но белую ленточку лейкопластыря на ноге Карра так и не дала снять.
– Это она себе на память оставить хочет, – догадалась Женя. – Тогда мы ещё красивей сделаем.
Взяла Женя тюбик с бронзовой краской и покрасила колечко на ноге галки. Карре золотое колечко так понравилось, что она то и дело косила на него глазом.
Хоть и хорошо было Карре и Щеглику жить у Жени, но когда пришла весна, они затосковали. И Первого мая Женя выпустила их на волю…
А вот теперь они так неожиданно встретились.
* * *
Женя от радости не могла устоять на месте. Её лёгкие, похожие на пушок одуванчика волосы так и взлетали над головой, как воздушное облачко. Она погладила Щеглика по головке. Поправила на груди Карры растрепавшуюся манишку. Рассказала последние новости. Про стрижей и про новую воробьиную семью, что поселилась под крышей дома. Про кота Пожара, который погнался за удодом и так шлёпнулся с крыши, что чуть не поломал себе все рёбра. Про новую кормушку, что дедушка сделал на балконе.
Карра и Щеглик притихли и с удовольствием позволяли Жене гладить и прихорашивать их перышки.
– Ой, да вы же, наверное, кушать хотите! – спохватилась Женя.
Она мигом достала из карманчика платья кусок белой булки и наскребла чуточку конопляного семени.
– Кушай, Каррочка, булку! Иди сюда, Щеглик! Вот твоя любимая конопля.
Не успели они покончить с завтраком, как прилетели три вороны. Они тяжело опустились на ветку и закаркали.
Должно быть, они кричали что-то очень обидное, потому что Карра так расстроилась, что оставила недоеденную булку и взлетела к ним наверх.
Щеглик склонил головку набок, послушал-послушал, потом бросил свою коноплю и взлетел на помощь Карре.
Ссора наверху всё разгоралась. Маленький Щеглик волновался, взмахивая крылышками, кричал тонким голосом, защищая Карру.
Злая ворона с большущим носом замахнулась, хотела клюнуть его в голову. Но Карра так сердито вскинула крылья, что носатая попятилась.
– Эге! – сказал дедушка. – Пора, кажется, кончать этот разговор. А то дело дойдёт до драки.
Он приложил ладони ко рту и как-то по-особому, по-вороньи, крикнул. Что тут произошло! Вороны с перепугу кудахтнули куриными голосами. Подскочили вверх, будто в них выстрелили из ружья, и, теряя перья, сквозь ветви деревьев кинулись в разные стороны.
Карра тоже взметнула крыльями. Но дедушка успокоил её.
Женя с восторгом смотрела на него:
– Ты волшебник, дедушка! Что ты им сказал?
– Просто попугал этих задир, – улыбнулся дедушка. – Я крикнул им: «Ястреб летит!» Теперь у них от страха три часа хвосты дрожать будут.
– А о чём они спорили, дедушка? Наверно, про тайну?!
– Конечно, про тайну… Карра и Щеглик хотели рассказать её тебе. А эти…
– А какая тайна, дедушка?
– Какая, Женя, я толком не понял. А вот где она – понял. Нужно идти к Большому Дубу…
– Так идём же скорей, дедушка! – заторопилась Женя. – Карра, Щеглик! Спасибо вам за тайну! Мы идём! До свиданья!
Карра на прощание сказала: «Кр-р-а-ак!» Щеглик пискнул тоненько: «Фью-у-ить-ти!» Они взмахнули крыльями и, довольные, полетели по своим делам.
В самом глухом углу рощи Красная Весна рос старый дуб. Все почтительно называли его Большой Дуб. И недаром. Верхушка его качалась так высоко над землёй, что пятиэтажные дома посёлка по ту сторону шоссе с завистью смотрели на него, как на великана. Ветви его раскинулись так широко, что под ними могли бы спрятаться, наверно, все ребята Жениной школы да ещё и соседний детский сад в придачу.
Большой Дуб рос тут с незапамятных времён.
Одни говорили, что Дубу триста лет, другие все пятьсот!
За свою долгую жизнь Большой Дуб видел много. Мимо него пробегали разные звери, под ним отдыхали многие люди, на его ветви садились всякие птицы… Поэтому Дуб знал языки, на которых говорит всё живое, что ходит, бегает, летает и скачет вокруг него, в Придонской степи.
Много легенд ходило о Дубе. Много загадочных историй рассказывали о нём. Но про одну загадку не знал никто из людей. Знали только птицы. Они щебетали об этом в садах и рощах. Но люди не понимали языка птиц и не обращали на них никакого внимания.
С тех пор как люди живут вокруг, никто не видел ни одного жёлудя Большого Дуба. Но это не удивляло людей. Одни просто не замечали этого, другие замечали и говорили: «Стар стал дуб. Где уж ему желуди иметь!..»
А ведь всё было не так. На самой вершине Большого Дуба раз в десять лет вызревали восемь желудей. Об этом птицы знали. А вот куда они деваются потом – не видел никто.
* * *
Женя с дедушкой обошли всю полянку у Большого Дуба. Но ничего таинственного не обнаружили.
– Отдохнём, внучка, – сказал дедушка.
– Ага, – вздохнув, согласилась Женя.
И они присели на пенёк. Голубые, как у дедушки, глаза Жени стали печальными. Помолчав немного, она сказала:
– А я думала… Если вдруг найдём молодильные яблоки, то дам тебе. Чтоб стал ты молодым-молодым, как мама и папа… А если б скатерть-самобранку, так подарила бы её детям в Индию, которым кушать нечего. А теперь…
– Ничего, внучка. Значит, мы с тобой плохо искали. Может, клад где-нибудь у нас под носом. А мы его не видим.
– А что у меня под носом? – сама у себя спросила Женя и сама же ответила: – Пенёк. А что у пенька?.. Кустик травы. А что в траве? – Она запустила руку в кустик и вскрикнула: – Ой! Там что-то есть!
Мигом вскочила. Раздвинула траву у пенька и увидела большую дыру.
– Дупло! – догадалась Женя. – А что в дупле? И вдруг где-то совсем близко закричала кукушка:
«Ку-ку!.. Ку-ку!..» Восемь раз подряд! Умолкла. Потом – опять восемь раз «ку-ку». Помолчала – и снова!
– Вот заладила! – удивилась Женя. – Не остановишь. Некогда мне тебя слушать.
Она осторожно пошарила в дупле и вынула кусок берёзовой коры. Под корой оказалась подушечка из сухого сена. Под сеном слой сухих дубовых листьев. Женя вынула листья, заглянула в дупло и шёпотом попросила:
– Дедушка, у тебя есть спички? Там темно. Чиркнула спичка. Женя смотрела не отрываясь, пока огонёк не погас.
– Ну, что там, Женя? – не вытерпел дедушка.
– Ой, дедушка! Там лежат… жёлуди! Смотри!
Один за другим она вынула и разложила на пеньке восемь желудей и две крошечные чашечки. Четыре жёлудя были большие, длинненькие, а четыре – поменьше. Все крепкие. Красивые. Коричневые.
