Кустик задыхался и голодал. И он решился ещё раз поговорить с Вьюнком.
— Вьюнок, — сказал он, — я дал тебе подняться к свету, а ты меня душишь, убиваешь.
— Вот чудак! — ответил Вьюнок. — Вместо того, чтобы ныть, ты бы радовался, что я уже весь в бутонах и собираюсь расцвести. Тебя же ведь украсят мои чудесные цветки.
И они действительно украсили умиравший Кустик. Нежные, бледно-розовые душистые цветки-трубы покрыли Кустик снизу доверху. Теперь он стал виден издалека, и две девочки — беленькая и чёрненькая, — проходя по дороге, заметили его и заспорили:
— Это розочки,- сказала беленькая.
— Нет, это цветёт жимолость,-сказала чёрненькая.
И обе побежали к кустику, чтобы убедиться, кто прав. Тут чёрненькая стала восхищаться Вьюнком, а беленькая раздвинула его сплетённые стебли, увидела под ними засыхающие ветки Кустика чёрной смородины и пожалела его.
— Противный Вьюнок,- сказала она,- заплёл такой хорошенький кустик, совсем его задушил!
И она стала раскручивать крепкие, похожие на проволоку, стебли Вьюнка.
— Не надо, не порти! — воскликнула чёрненькая, но тут же передумала:
— Ну, хорошо, мы сделаем себе из Вьюнка веночки.
Вдвоём девочки быстро раскрутили и оборвали все стебли Вьюнка. А потом беленькая нашла черепок, выкопала им длинное корневище Вьюнка и забросила его в канаву.
— Веночки у нас будут, но твой кустик всё равно не оживёт, — сказала чёрненькая, когда девочки собрались уходить.
— Нет, может, и оживёт,- ответила беленькая. — Ветки у него гибкие, — значит, живые.
И она оказалась права. Осенью, когда пошли дожди, Кустик чёрной смородины очнулся и зазеленел.
«Уже весна,- подумал он. — Но отчего же Солнце поднимается так поздно и так быстро скрывается? Почему деревья и травы так печальны? И что такое со мной? Я никогда еще не встречал весну таким усталым и слабым».
Он чувствовал себя слабым, пока на его ветках не развернулись листья. Но когда они расправились, выросли и стали ловить солнечные лучи, Кустик чёрной смородины повеселел и окреп. И тогда-то он вспомнил всё, что с ним случилось, и понял, что враг его погиб и что весна еще впереди.
— Я буду жить! — воскликнул он.- Я буду жить, и никто не будет мне больше мешать!
Это было давно.
До начала великой борьбы в сосновом бору было очень весело. Сосны любили солнце. Они нарочно раздвигали пошире свои тонкие длинные иглы, чтобы дать дорогу солнечным лучам.
Пусть все, кто живёт в нашем бору, радуются светлому тёплому солнцу, — говорили сосны.
И солнечные лучи пробирались между сосновыми иглами до самой земли. Там подрастали дети сосен — крепкие пушистые соснята; ниже цвела и зрела земляника, а попозже, ближе к осени, вылезали из-под земли коротышки грибки-боровички.
Так было раньше. Но вдруг нежданно-негаданно произошли печальные перемены. И беда пришла не откуда-то издалека, а из соседнего леса. Это был густой тёмный еловый лес, где пахло сыростью и прелой хвоей. В нём росли лохматые старые ёлки и нарядные маленькие ёлочки. Но они-то не виноваты в том, что случилось: они были довольны своим житьём, любили родной тёмный лес и никому не завидовали.
Во всём виноваты те вздорные, завистливые ёлки, которые росли на опушке елового леса. Им оттуда хорошо был виден сосновый бор: он рос на высоком мест? и раскинулся широко.
— Посчастливилось же этим соснам захватить самые лучшие места, — шумели завистницы. — А почему бы не расти там нам, ёлкам?
И они задумали недоброе дело: послать на борьбу с соснами в их светлый бор своих ребят — крылатые еловые семена.
— Подрастёте, не пускайте в бор солнце, ребята, — внушали им матери-ёлки. — Закройте для солнца все входы, и вы победите: весь бор достанется вам.
И вот в сосновом бору выросли хмурые колючие ёлочки. Они загораживали своими мохнатыми ветками пути-дороги солнечным лучам, и на земле стало темнее и сырее.
Пушистые соснята похудели и начали прихварывать. Земляника в тени заскучала и стала потихоньку перебираться на поляну. Перестали появляться и толстенькие коротышки грибки-боровички.
Старые сосны не сразу заметили незваных гостей. А когда увидели, что творится внизу, — возмутились:
— Зачем вы, тенелюбы, явились в наш солнечный бор? Жили бы в своём родном лесу. Но если уж вы поселились здесь, — живите по нашим обычаям и не мешайте никому видеть солнце.
Хмурые колючие ёлочки ничего не ответили, но продолжали вести себя по-прежнему. И с каждым годом в сосновом бору становилось всё сумрачнее и сырее.
И уж не крепкие, не пушистые, а тоненькие, как былинки, стояли в тёмном сыром лесу соснята, вспоминали о ласковом солнышке, об алой земляничке, о крепы шах-боровичках.
— Совсем замрут ребята,- испугались сосны. — Нет, так это оставить нельзя: отстоим своих ребят, отстоим родной лес!
И они стали совещаться, как помочь беде, как победить врага. Вот тут-то и началась великая борьба между старожилами-соснами и захватчиками-ёлками.
Думали, гадали сосны, какую бы им могучую силу позвать на помощь, и решили обратиться к Ветру.
— Хорошо, сказал Ветер, что могу, то сделаю. — И тут же налетел на сосновый бор, да со всей своей силы! Соснам — горя мало: закачались, но устояли. У сосен корень в землю уходит глубоко и крепко держит дерево. А ёлки от ветра одна за другой бух! — на землю. У ёлок корни не вглубь идут, а в стороны, не удержать им было дерево. Лежат ёлки на земле, а корни стенами стоят, будто ёлки на подставках стояли.
Обрадовались сосны:
— Спасибо тебе. Ветер, за помощь!
Много ёлок-врагов уложил Ветер, но ещё больше осталось в живых. Ведь Ветер-то только на опушке хозяин, а в глубь леса ему не пробраться: деревья мешают.
Видят сосны, что Ветру всех ёлок не уничтожить, и стали совещаться, какую бы ещё могучую силу позвать на помощь. Думали, гадали и решили обратиться к Подземной Воде.
— Хорошо, — сказала Подземная Вода, — что могу, то сделаю.
И тут же ушла ещё глубже в землю. Соснам — горя мало. Сосны воду и из глубины берут и пьют вволю. У сосен корень уходит в землю глубоко. А ёлкам воды не достать. У ёлок корни не вглубь идут, а в стороны. И вот стали ёлки сохнуть одна за другой.
Обрадовались сосны:
— Спасибо тебе, Подземная Вода, за помощь!
Очень много ёлок-врагов погубила Подземная Вода, но ещё больше осталось в живых. На высоких местах, на песках, без Подземной Воды ёлкам гибель. А на низких местах ёлки и дождём живы.
Видят сосны, что Подземной Воде всех ёлок не уничтожить, и стали совещаться, какую бы ещё могучую силу позвать на помощь. Думали, гадали и решили обратиться к Огню.
— Хорошо, — сказал Огонь. — Всё могу, всё сделаю!
И он побежал от забытого костра по сухой хвое, по шишкам, по траве. Всё жёг, всё палил и разгорался сильнее и сильнее. В самую лесную глушь ворвался, землю сушил, накаливал, корни под землёй обугливал.
Соснам — горя мало. У сосен корень в землю уходит глубоко, туда жар не прошёл. А у ёлок корни не вглубь идут, а в стороны, их корни жаром насквозь прохватило. И посохли ёлки одна за другой во всём лесу. Всех ёлок-врагов до единой погубил Огонь.
Наконец-то сосны вздохнули спокойно:
— Спасибо тебе, Огонь, за помощь, за избавление!
— Я вам обещал помочь и сдержал своё слово, — ответил Огонь. — Я знал, что вас низовой пожар не погубит. Но берегитесь когда-нибудь меня рассердить! Тогда я взметнусь по деревьям вверх и буду перекидываться с дерева на дерево. И в этом, верховом пожаре, погибнет всё, и от деревьев останутся одни головешки. Головешки!
Тут Огонь замолк и погас.
И вот опять стало весело в сосновом бору: всё лето солнце. Его лучи добирались до самой земли. И там, на солнышке, подрастали дети сосен — крепкие пушистые соснята; ниже цвела и зрела земляника, а попозже, ближе к осени, вылезли из-под земли толстенькие коротышки грибки-боровички.
А по соседству с сосновым бором по-прежнему стоял еловый лес. Он был густой и тёмный, в нём пахло сыростью и прелой хвоей. Но лохматые старые ёлки и нарядные маленькие ёлочки, которые в нём росли, были довольны своим житьём, любили родной тёмный лес и никому не завидовали.
Не слышно было больше завистливого шёпота и на опушке. Может, там ёлки о чём-нибудь и Шептались, но уж очень тихо.
В древние времена три красавицы сестры делили между собою драгоценные украшения. Старшие сёстры — Весна и Лето — были бойкие и весёлые, а младшая — Осень — тихоня и чуть что — в слёзы.
Да, по правде сказать, частенько обижали её сёстры. Не могли они ей простить, что она из них самая богатая. Уж что ни делай, а весь урожай всё равно достанется Осени. Поэтому, когда стали делить драгоценные безделушки, старшие сёстры и не подумали разделить их поровну. Отложили себе и самые красивые цветы, и пёстрых бабочек, а Осени сказали:
