А затем прочитал:
В огромном болоте живет бегемот,
Зеленые стебли в воде он жует,
Мечтая о том, что б однажды к нему
Вдруг муза спустилась в болотную тьму.
Впервые поэтом бы стал бегемот
(Обычно в болоте никто не поет).
А муза была б тогда первой из муз,
Кто спеть бы помог бегемотовый блюз.
Ну что ей так трудно спуститься сюда?
Тут мягкая тина, вода и еда,
О, муза, болтаю я не чепуху,
Тут лучше намного, чем там, наверху!
Но тихо колышет камыш ветерок,
Беднягу не слышит ни мышь, ни сурок,
Ни муза его, да и что ей за честь
В болотную грязь бегемотову лезть?
- Да, длинно, - подтвердил Салатный, когда ослик смолк. – Сразу видно, что ты настоящий поэт.
Ослик приосанился, но тут же, словно отгоняя наваждение, потряс головой и признался:
- На самом деле, не получился у меня блюз.
- Как это? – не поверил своим ушам Салатный. – Так все четко, так ровненько!
- И так длинно, - добавил Сиреневый.
- В том-то и дело, что блюз не обязательно должен быть длинным и ровным, - пояснил причину своего огорчения ослик. – Зато в нем должно быть… Должно быть… - замялся он, подыскивая слово.
- А он хороший был, этот бегемот? – не дала договорить ему гусеница.
- Конечно, - подтвердил ослик.
- А муза эта так к нему и не полезла? – уточнила она.
- Не полезла.
- Ну, тогда это самый настоящий блюз, - заключила гусеница.
- Думаете? - воспрял ослик.
- Ой, – забеспокоилась гусеница. – Раз вы все уже прочитали, выходит, я одна осталась?
Остальные закивали головами.
- Ну ладно, - вздохнула она покорно. – Тогда слушайте. Только у меня совсем коротенько.
- Давай, сколько есть, - подзадорил ее Сиреневый.
Стоя на четырех задних лапах, гусеница подняла туловище вверх и, отбивая остальными лапками по стенке комода ритм (пум, па-па, пум, па-па), запела:
Когда над землею снежинки летят,
Гусеницы молчат.
(Пум, па-па, пум, па-па,
Пум, па-па, пум, па).
Когда над землей птичьи трели звенят
Гусеницы молчат.
(Пум, па-па, пум, па-па,
Пум, па-па, пум, па).
Когда знойный лес утопает в лучах,
Гусеницы молчат.
(Пум, па-па, пум, па-па,
Пум, па-па, пум, па).
И только когда, нарушая уют,
Над миром осенние дождики льют
Гусеницы поют.
Гусеницы поют!
Гусеницы поют!!!
- Вот это да! – сказал Салатный. – Даже, наверное, получше, чем у меня.
- Правда? – обрадовалась гусеница.
- Да точно! – подтвердил Сиреневый. – Намного лучше, чем у него.
Ослик же, понурившись, сказал:
- Да. Вот это уже почти настоящий блюз.
- Почему «почти»? – удивился Салатный.
- Потому что гусеница не настоящая, а игрушечная? – догадался Сиреневый.
Но ответить ослик не успел. Щелкнул замок, открылась дверь, и папа с мамой осторожно занесли в квартиру коляску.
- Я пойду, полежу с ней, - шепотом сказала мама, вынимая спящую Сашку из коляски. – Тогда она дольше поспит.
- Конечно, иди, - шепнул папа. – А я тут пока один текстик сочиню.
Мама с Сашкой ушла за дверь, а папа уселся за стол, достал из кармана телефон и, вглядываясь в экран, забормотал:
- Значит, говорите рыба… Свежего посола… Так, та-ак…
Мохноногие кони (пум, пум-пум) ржали в кустах (пум, пум-пум),
Мохноногие кони (пум, пум-пум) ржали в кустах (пум, пум-пум),
Мама, зачем им такие мохнатые рыжие ноги, зачем?!
Лучше бы были (пум, пум-пум) в синих чулках!
Игрушки тихонько переглянулись и про себя захихикали.
- Да-а, сказал папа. – И такого бреда нужно пять куплетов? Впрочем… Насколько бредовым будет этот бред – зависит от меня.
Он взял ручку, положил перед собой листок бумаги и, уставившись в него, замер. Игрушки смотрели на папу, и каждому – и зайцам, и ослику, и гусенице страшно хотелось, что бы он сочинил что-нибудь похожее на их творения.
Папа стал что-то записывать, зачеркивать, исправлять, бормотать… И так продолжалось все время, пока мама с Букашкой спали. А когда они вышли из комнаты, папа заявил:
- Готово! Я сочинил блюз. – Он взял гитару. – «Букашкин блюз». Слушайте!
Жил да был в нашем доме (пум, пум-пэм) баловень-кот (пум, пум-пэм),
Ты знаешь, жил в нашем доме (пум, пум-пум) баловень-кот (пум, пум-пум),
В доме все знали, что он хулиган, но никто из соседей не знал,
Как этот котик (пум, пум-пум) любит компот!
Сашка, слушая папу, стала раскачиваться, переваливаясь в такт с ноги на ногу и разулыбалась. Наверное, вспомнила котишку. А папа уже перескочил на другого героя:
Все ее называли (пум, пум-пум) «рыба пила» (пум, пум-пум),
Да, ее называли (пум, пум-пум) « рыба пила» (пум, пум-пум),
Мама, она никого не пилила, зачем же они ее так?
Даже компота (пум, пум-пум) она не пила!
А в глубоком болоте (пум, пум-пум) живет бегемот (пум, пум-пум),
В одном глубоком болоте (пум, пум-пум) поэт-бегемот (пум, пум-пум),
Всю свою жизнь ест подводные водоросли, даже не знает о том,
Что есть на свете (пум, пум-пум) вкусный компот!
- Капот, - пояснила во время проигрыша Сашка. – Гимот.
Звездной ночью, послушай, (пум, пум-пум) кто-то поет (пум, пум-пум),
Этой ночью, послушай, (пум, пум-пум) кто-то поет (пум, пум-пум),
Это печальное гусениц пенье, о том, что, увы, никогда
Им не отведать (пум, пум-пум) вкусный компот!
Мама смотрела на папу с легкой иронией, но он, не обращая на это внимания, добрался до последнего куплета:
Мама свари нам (пум, пум-пум) свежий компот (пум, пум-пум),
Нашей Букашке (пум, пум-пум) - вкусный компот (пум, пум-пум),
Рыбу, кота, бегемота и гусениц, всех-всех напоит она -
Наша Букашка (пум, пум-пум) компот им нальёт!
- Вот! – закончил он. – Ну, как?
- Нам-то с Сашкой понравилось, - сказала мама, - но ты уверен, что это то, о чем тебя просили?
- Меня просили блюз, а это что, не блюз разве?
- Блюз-то блюз, но какой-то детский.
- А у меня настроение такое. Детское.
- Могут не взять.
- Куда денутся? Им быстро надо. А не возьмут, сам буду петь.
- Кому?
- Сашке. И тебе. Согласны?
Мама улыбнулась и сказала:
- Ну… Вообще-то, ты, конечно, не певец…
Папа насупился.
- Но согласны, - поспешила она. – Вот только блюз, это ведь когда грустно. Отчего тебе грустно?
- Оттого, что Букашка очень быстро вырастет, и уже больше никогда не будет такой изумительной.
- Но ведь она все равно будет хорошей.
- Конечно, хорошей. Но какой-то другой, не такой.
- Да, - согласилась мама. - А как ты думаешь, почему все маленькие такие замечательные, а когда вырастают, почти всегда становятся обыкновенными? Кто получше, кто похуже, но - просто взрослыми людьми.
- Потому что их воспитывают просто взрослые люди.
- Как это грустно.
- Потому и блюз.
Букашка тем временем подошла к папе и дергала струны гитары.
- Саша, папа хорошо поет? – спросила ее мама.
- Да, - ответила та твердо.
- Вот видишь, - сказал папа. – Я же говорю, дети намного умнее взрослых. А главное, у них вкус лучше.
История двенадцатая
Что такое свадьба, и с чем ее едят
- Чего они молчат-то все время? – спросил Сиреневый, указывая в угол, где, прислонившись к стене, сидели две новые Букашкины игрушки: большой бежевый мишка и большая тряпичная кукла с рыжими косичками.
- Тебе-то что? Молчат и молчат, - заступился Салатный. – Может, они вообще разговаривать не умеют… Или неохота им.
- Ишь ты. «Неохота»… А мы тут от скуки должны изнывать…
- Вообще-то да, – согласился Салатный. – Что-то как-то тихо у нас сегодня. Куда все подевались-то, а?
- Может, они вообще переехали? – забеспокоился Сиреневый.
