Теперь оставалось только доехать до 133 номера. Скоро они нашли его.
— Ну, Джим, тебе не страшно? — тихо спросил Лукас.
Джим вспомнил про мнимого великана и решительно сказал:
— Нет, Лукас. — И потом, чтобы уж быть правдивым до конца, добавил: — По крайней мере, не очень.
— Ладно, — сказал Лукас. — Тогда поехали.
Лукас осторожно направил Эмму в громадные двери. Она очутилась в вестибюле, просторном, как вокзал. Лестница закручивалась спиралью и вела вверх, но в сумраке не видно было, где она кончается. Собственно, это и не лестница была, а завитая спиралью дорога. Оказывается, в Тоскании вообще нет ступеней. И это понятно: таксоподобные драконы не поднялись бы по высоким ступеням, а низкие ступени очень неудобны для драконов типа товарного поезда.
Как раз в это время сверху спускался дракон. Он просто сел на свой роговой хвост и съехал вниз, как на санках.
Друзья тоже были довольны таким устройством: Эмма без препятствий могла въехать наверх. Тотчас они и сделали это, и очутились на третьем этаже. У первой двери налево они остановились. Дверь была высокая и широкая, так что в нее въехал бы и двухэтажный автобус.
Но, к сожалению, к двери была привалена большая каменная плита, а на ней высечена надпись:
Госпожа Зубояд. Будьте любезны стучать три раза. Посещения нежелательны.
Лукас прочитал Джиму надпись.
— Что, постучим? — с сомнением спросил Джим.
Лукас покачал головой. Увидев, что поблизости не видно никаких драконов, он быстро выпрыгнул из кабины и с усилием сдвинул плиту.
— С Эммой — так оно надежнее, — шепотом объяснил он, тронул паровоз с места и по возможности бесшумно въехал в квартиру. Там он снова остановился, вышел из кабины и задвинул плиту на прежнее место.
— А разве можно без разрешения въезжать на паровозе в чужую квартиру? — тревожно прошептал Джим, спускаясь из кабины.
— Если в гости, то, конечно, нельзя, — тихо ответил Лукас.
— А спасать из плена принцессу — можно. Сейчас разведаем обстановку.
Эмма осталась стоять, а они тихонько проскользнули в длинный темный коридор. Перед каждой дверью они останавливались и заглядывали внутрь. Никого не было видно — ни человека, ни дракона. Вся мебель в доме была каменная — каменные столы, каменные стулья, каменные диваны, каменные подушки на диванах, а на стене висели большие каменные часы, и их каменное тик-так неуютно отдавалось в тишине. Вместо окон в стенах на большой высоте зияли дыры, через которые внутрь проникал сумеречный свет.
Когда друзья крадучись добрались до конца коридора, из последней комнаты раздался резкий противный голос — он взревел пронзительно и злобно. Потом снова стало тихо.
Джим и Лукас напряженно прислушались. Теперь до них донесся едва слышный испуганный детский голосок, который запинаясь что-то произнес.
Друзья переглянулись и быстро прокрались к двери.
Заглянув внутрь, они увидели просторный зал и в нем три ряда каменных парт. За партами сидели примерно двадцать детей из разных стран — индейцы и белые, маленький эскимос и коричневокожие дети в тюрбанах, а в середине сидела совершенно очаровательная маленькая девочка с двумя черными косичками и нежным лицом, как ландайская фарфоровая кукла. Без сомнения, это и была принцесса Ли Зи, дочь ландайского императора.
Все дети были прикованы к партам цепями. Перед ними стояла громадная каменная школьная доска, а рядом с ней высилась каменная кафедра размером с платяной шкаф. За кафедрой восседало омерзительное драконовидное существо, длинное и тощее. Острая морда была покрыта толстыми бородавками и щетиной. Маленькие глазки колюче поблескивали из-за очков, бамбуковая палка то и дело рассекала воздух. Острый кадык так и ходил вверх-вниз по тощей шее, а из пасти торчал наружу длинный одинокий зуб.
Сомнений не оставалось: это и была госпожа Зубояд.
Дети сидели прямо, боясь шелохнуться, и не сводили с драконицы испуганных глаз.
— Похоже, это школа, — шепнул Лукасу Джим на ухо.
— О Боже мой! — вздохнул Джим, он ведь еще никогда не видел школы. — Вон они, оказывается, какие, школы!
— Да Боже избави! — прошептал Лукас. — Бывают школы очень даже приятные. Если, конечно, учителя там нормальные люди, а не драконы.
— Тихххо! — заорала тут драконица и стегнула палкой воздух. — Кто сейчас шшшептал?
Лукас и Джим мигом замолкли и втянули головы в плечи. В классе воцарилась мертвая тишина.
Взгляд Джима то и дело возвращался к маленькой принцессе. И всякий раз, когда он глядел на нее, сердце его вздрагивало. Он не мог припомнить, чтобы кто-нибудь так же понравился ему с первого взгляда. Исключая Лукаса, конечно. Но Лукас — это было нечто другое. Лукас ведь не был красавцем, этого при всей симпатии и дружбе о нем не скажешь. А маленькая принцесса была красавица. Такая нежная и хрупкая, что Джиму хотелось ее немедленно защитить. Весь страх куда-то пропал, и он твердо решил освободить Ли Зи, чего бы это ему ни стоило.
Драконица поблескивала очками и орала пронзительным голосом:
— Аххх, вы не хххотите отвечать мне, кто сейчас шшшептал! Ну погодите у меня! — Кадык ходил ходуном, и вдруг чудовище прошипело: — Сколько будет семью восемь? Ну-ка, ты!
Мальчик-индеец, на которого она указала своей палкой, вскочил. Он был еще совсем маленький, не старше четырех-пяти лет. Но в его головной повязке красовалось уже три пера. Видимо, это был сын вождя. Он со страхом глянул на госпожу Зубояд и заикаясь ответил:
— Семью восемь — это… — семью восемь будет — это — Ну? — язвительно подгоняла драконица. — Сколько же?
— Семью восемь — двадцать! — отчаянно сказал малыш.
— Так! — издевательски прошипела драконица. — Двадцать, говоришь? Да неужто?
— Нет, н-нет! — сбивчиво сказал маленький индеец. — Я хотел сказать, пятнадцать.
— Хватит, довольно! — заорала драконица и сверкнула очками. — Не знаешшшь! Ты самый нерадивый и тупой ребенок, какого я только видела! А нерадивость и тупость должжны быть наказаны!
С этими словами драконица встала, подошла к мальчику, перекинула его поперек парты и жестоко отхлестала палкой. Когда экзекуция закончилась, драконица, довольно отдуваясь, снова уселась за кафедру. У маленького индейца глаза были полны слез, но он не заплакал. Ведь индейцы очень стойкие, это всем известно.
Джим побледнел от гнева, несмотря на свою черную кожу.
— Какая подлость! — выдавил он.
Лукас не мог произнести ни слова, только сжал кулаки.
Теперь драконица спросила, хищно высматривая новую жертву:
— Так сколько же будет семью восемь? Ли Зи?
У Джима оборвалось сердце. Неужто и принцессу побьют? Ведь не могла же она знать ответ на такой трудный вопрос.
Что-то надо было немедленно предпринять.
Джим не подумал, что ведь маленькая принцесса была ландайским ребенком, а ландайские дети уже в четыре года справляются с труднейшими математическими задачами.
Маленькая принцесса встала и сказала голоском, похожим на пение райской птички:
— Семью восемь — пятьдесят шесть.
— Аххх! — драконица рассвирепела, потому что ответ был правильный. — А сколько будет тринадцать минус шесть?
— Тринадцать минус шесть, — отвечала Ли Зи своим певучим голоском, — будет семь.
— Ба! — разъярилась драконица. — Ты воображаешь, что ты умнее всеххх, а? Ты, задавака! Скажжи мне сейчас же таблицу умножения на семь! Да побыстрее!
— Одиножды семь будет семь, — начала Ли Зи, и это звучало, как пение соловья. — Дважды семь четырнадцать, трижды семь двадцать один… — и она без запинки продолжала таблицу умножения на семь.
Джим никогда бы не подумал, что это может так прекрасно звучать. Драконица внимательно следила, чтобы поймать Ли Зи на ошибке. При этом она со свистом рассекала палкой воздух.
— Джим! — прошептал Лукас. — Ты не боишься?
— Нет.
— Хорошо, Джим. Слушай: я знаю, что делать. Мы дадим драконице возможность добровольно отпустить детей. А если она не согласится, придется применить силу, хоть я и не сторонник применения силы.
— А как мы это сделаем, Лукас?
— Ты войдешь и заговоришь с ней, Джим. Расскажи ей, чего ты хочешь. Тут я на тебя полагаюсь. Но ничего не говори про меня и про Эмму. Мы будем ждать здесь и в случае чего придем на помощь!
— Все ясно! — решительно ответил Джим, и Лукас на цыпочках отправился за паровозом.
Между тем принцесса управилась с таблицей умножения, не сделав ни одной ошибки. Именно это и привело драконицу в ярость. Она напустилась на Ли Зи с криком:
— Так, значит ты думаешь, что можешь меня вывести из себя тем, что не сделаешшшь ни одной ошшшибки? Ты, заносчивая дерзкая девчонка! А? Отвечай, когда тебя спрашивают!
Принцесса молчала. Что можно было ответить на это?
