— Но вы бы узнали эту бумагу?
— Да. Мистер Пандольфо пил кофе и закапал её, так что на ней должны остаться пятна.
Бабушка Ворона повернулась к Джеку:
— Давай открывай свёрток.
Джек развернул клеёнку и расправил бумагу. Как и сказала старушка, в углу было пятно от кофе. Все замерли.
Юристы повскакивали со своих мест, возмущённо крича, но Бабушка Ворона так громко щёлкнула клювом, что в зале наступила тишина.
— Вы что, не хотите узнать, что там написано? — спросила она. — Все остальные хотят.
Юристы снова посовещались, наверное целую минуту, и наконец один из них сказал:
— Мы решили, что письмо должно зачитать незаинтересованное лицо.
— В таком случае, — сказал Джек, — это сделает вон та пожилая дама из присяжных. — И он указал на старушку в синем платье.
Чучело встал и поклонился ей. Присяжная заседательница заволновалась, но ответила:
— Что ж… если все просят…
Она надела очки, и Джек показал ей бумагу. Пожилая дама быстро пробежала глазами написанное и вздохнула:
— Боже мой! Вот бедняга!
А потом стала читать громко и отчётливо:
«Это письмо написал я, Карло Пандольфо, находясь в трезвом уме и твёрдой памяти, хотя и нетвёрдо держась на ногах, для тех, кого оно может заинтересовать.
Являясь законным владельцем Долины Ручьёв, я имею право распорядиться ею по своему усмотрению. И я решил, что, когда я помру, Долина Ручьёв должна достаться тому, кому я хочу.
Я не желаю, чтобы моя усадьба и все источники, ручьи, колодцы, пруды, фонтаны и прочее попали в руки моим двоюродным братьям Баффолони, потому что я им не верю и считаю, что все они вместе и каждый в отдельности — подлецы.
У меня нет ни жены, ни детей, ни племянников, ни племянниц.
У меня нет и друзей, кроме мистера и миссис Пикколини, которые живут под холмом.
Поэтому я сделаю чучело и поставлю его в поле размером в сто двадцать соток, что возле сада.
Это письмо, которое станет выражением моей последней воли и моим завещанием, я положу в чучело.
Я оставляю Долину Ручьёв со всеми постройками, источниками, ручьями, колодцами, прудами и фонтанами вышеозначенному чучелу в вечное владение и желаю ему удачи.
Вот и всё, что я хотел сказать.
Карло Пандольфо».
Когда присяжная заседательница дочитала письмо до конца, в зале суда стояла гробовая тишина.
Молчание нарушил Чучело:
— Я же говорил, что у меня есть убеждения, которые всех убедят.
Тут поднялась буря: юристы заговорили все разом, публика зашумела. Люди поворачивались друг к другу и разводили руками:
— Слыхал? Это надо же… В жизни ничего такого… А как же…
Секретарь призвал публику к порядку, все замолчали — каждому хотелось услышать, что скажет судья. Но заговорила Бабушка Ворона:
— По-моему, дело ясное. Это завещание составлено по всем требованиям закона, заверено двумя свидетелями. Долина Ручьёв принадлежит Чучелу, и мы можем…
— Постойте, — перебил её мистер Чекорелли. — Не так быстро. Я ещё не закончил.
Глава четырнадцатая
Неожиданный свидетель
Все уставились на судью. Джек взглянул на его лицо и тут же почувствовал, как сердце проваливается в пятки.
— Мы ещё не подвергли перекрёстному допросу нашего первого свидетеля, — сказал он. — Приступайте, мистер Чекорелли.
— Спасибо, ваша честь.
Джек бросил взгляд на Бабушку Ворону. Что теперь будет? Но по её лицу ничего нельзя было понять.
Чучело снова вышел вперёд и опять всем заулыбался. Мистер Чекорелли тоже ухмыльнулся. Можно было подумать, что они лучшие друзья.
— Вы и есть то чучело, о котором говорится в письме? — спросил он.
— Конечно, — ответил Чучело.
— Вы уверены?
— Разумеется.
— Никаких сомнений?
— Никаких. Я — это я. И я всегда был только собой.
— Что ж, мистер Чучело, давайте получше рассмотрим ваше дело. А для начала давайте получше осмотрим вас! — Юрист с усмешкой оглядел зал.
— Чучело улыбнулся.
— Вот, например, ваша левая рука, — продолжал юрист, — замечательная рука, не так ли?
— Конечно. Она защищает меня от дождя! — похвастался Чучело, раскрыв зонтик и тотчас закрыв его, когда заметил, что судья сердито на него смотрит.
— Откуда же у вас такая замечательная рука?
— С рынка того города, где я выступал в «Трагической истории Арлекина и королевы Дидо», — гордо ответил Чучело. — Это было великолепное представление. Сперва я…
— Уверен, что это было потрясающее зрелище, но вернёмся к вашей левой руке. Выходит, вы лишились той руки, которую вам сделал мистер Пандольфо?
— Да, она отвалилась, и мой слуга достал мне эту.
— Прекрасно, просто прекрасно. А теперь не могли бы вы показать нам свою правую руку?
Чучело поднял правую руку.
— Похоже на дорожный указатель, — заметил юрист. — Может, это и есть указатель?
— Конечно. Он указывает на что угодно. Когда мой слуга добыл мне такую руку, я научился всем указывать.
— А почему ваш слуга вынужден был добыть вам эту руку?
— Потому что старая отвалилась.
— Понятно. Спасибо. Итак, руки у вас не те, с которыми вы… э… родились?
Джек вскочил. Он хотел возразить, потому что видел, куда клонит юрист.
— Ваша честь! Какая разница, что там у него другое, если он всё равно то же самое чучело!
— Большая разница, — ответил мистер Чекорелли. — Нам необходимо знать, что осталось от того чучела, которое сделал мистер Пандольфо. Если ничего, тогда завещание бессмысленно и Долина Ручьёв переходит Объединённому химическому обществу полезных улучшений на основании абсурдитас чучелюс владеаре землиум.
— Совершенно верно, — сказал судья. — Продолжайте.
Несмотря на протесты Джека, мистер Чекорелли рассказал по порядку, как Джек заменял все части Чучела и даже солому, которой он был набит.
— Таким образом, уважаемые присяжные заседатели, — заключил он, — очевидно, что чучела, которое сделал мистер Пандольфо и которому он хотел оставить Долину Ручьёв, больше не существует. Все его части были заменены. От того чучела ничего не осталось. А этот джентльмен, который так гордится своей левой рукой, защищающей от дождя, и правой — всем указывающей, — мошенник и самозванец!
— Стойте! — закричал Джек. — Подождите!
— Тишина! — завопил судья. — Господа присяжные заседатели, вы заслушали отвратительное дело о позорной попытке обмана, мошенничества, кражи, присвоения чужого имущества и введения в заблуждение суда присяжных. Ваша задача проста. Вы должны удалиться на совещание и вынести такое решение, какое я скажу. Вы должны вынести решение в пользу ответчиков, то есть признать Объединённое химическое общество полезных улучшений законными владельцами Долины Ручьёв. А суд…
— Стоп! — раздался хриплый голос. — Как там сказал этот подлец? Не так быстро. Я ещё не закончила.
Все посмотрели на Бабушку Ворону.
— Слушаете? — спросила она. — Вот и правильно. У нас есть ещё три свидетеля. Это не займёт много времени. Итак, следующий свидетель — мистер Джованни Страччиателли.
Джек никогда не слышал такой фамилии, так же как все остальные в зале суда. Юристы снова о чём-то зашептались, но так и не решили, что делать, поэтому, когда мистер Страччиателли вышел для дачи показаний, неся с собой большую книгу в кожаном переплёте, им ничего не оставалось, как только с подозрением на него смотреть.
— Вы Джованни Страччиателли? — спросила Бабушка Ворона.
— Да.
— Чем вы занимаетесь?
— Я член комиссии по регистрации благотворительных учреждений.
Тут же все юристы повскакивали с мест и закричали, но голос у Бабушки Вороны был громче, чем у них у всех.
— Хватит орать! — каркнула она. — Вы сами заговорили о благотворительности, вы сами сказали, что Объединённое химическое общество является благотворительной организацией, зарегистрированной по закону, так что давайте поглядим. Мистер Страччиателли, будьте любезны, зачитайте список учредителей Объединённого химического общества.
Мистер Страччиателли надел очки и раскрыл книгу.
— «Учредителями Объединённого химического общества, — читал он, — являются: Луиджи Баффолони, Пьетро Баффолони, Федерико Баффолони, Сильвио Баффолони, Джузеппе Баффолони и Марчелло Баффолони».
Вся галерея охнула, а юристы ещё больше зашумели.
— Спасибо, мистер Страччиателли, — сказала Бабушка Ворона. — Осмелюсь напомнить суду мнение мистера Пандольфо о Баффолони. Вот что написано в его письме: «Я не желаю, чтобы моя усадьба и все источники, ручьи, колодцы, пруды, фонтаны и прочее попало в руки моим двоюродным братьям Баффолони, потому что я им не верю и считаю, что все они вместе и каждый в отдельности — подлецы».
