Как только Джатт свернул за угол и скрылся в глубокой каменной расщелине, Бормотт окликнул Сорена с Гильфи:
— Поднимайтесь скорее, ребятки. Нельзя терять ни минуты.
Совята бегом бросились в Библиотеку. Войдя внутрь, оба изумленно ахнули. Но не книги привлекли их внимание и не коллекция сверкающих боевых когтей, развешанных по стене. Все их внимание поглотило небо, черное небо, унизанное звездами. Звезды висели так низко, что казалось, будто их можно сорвать когтем. Небо пробудило воспоминания. Воспоминания о небе и ветре — ведь здесь уже чувствовался ветер! Свобода была близка, как никогда. Они верили! Они смогут это сделать!
Но не успели Сорен с Гильфи сделать первый взмах крыльями, как в Библиотеку ворвалась Виззг. Совята впервые видели свою командоршу в полном боевом облачении, и едва не закричали от ужаса. Огромные боевые когти почти вдвое удлиняли ее лапы, а кончик клюва украшал металлический шип, который угрожающе поблескивал при свете новой луны, кривой саблей зависшей над Библиотекой.
— Взмах! — закричал Бормотт. — Еще взмах! Вы сделаете это! Сделаете, я вам говорю! Верьте! Сильный мах! Сильный! Двумя крыльями сразу — и вверх!
Но совята оцепенели от страха. Крылья их упали, словно каменные. Все пропало. Они были обречены.
Сорен с Гильфи, словно зачарованные, смотрели на приближавшуюся к ним Виззг. А потом произошло нечто невероятное. Какая-то невидимая сила подхватила командоршу и с силой швырнула прямо в стену, в трещинах которой, как рассказывал Бормотт, хранились запасы волшебных крупинок.
— Летите! — прогудел Бормотт. — Это ваш последний шанс! Так оно и было. Виззг, словно парализованная, рухнула на пол, не в силах сдвинуться с места.
Сорен с Гильфи дружно замахали крылышками и начали подниматься.
— Вы сможете! Вы верите! Слушайтесь своего желудка! Вы созданы для полета! Летите, детки! Летите!
А потом послышался дикий визг, и кровь брызнула в ночное небо.
— Не оглядывайся. Не оглядывайся, Сорен! Верь!
Но это кричал уже не Бормотт. Это был голос Гильфи.
Не успели совята подняться к краю каменного ущелья, как сразу почувствовали поток теплого воздуха, словно чьи-то огромные мягкие крылья протянулись к ним сквозь ночь, подхватили и подняли в небо.
Друзья ни разу не оглянулись назад, не увидели истерзанного тела на полу библиотеки, не знали, что к умирающему Бормотту вернулся его истинный голос, похожий на гул церковных колоколов в сердце ночи, и сыч успел пропеть древнюю совиную молитву:
«Я исполнил свой долг и вдохнул веру в крылья молодых. Да будут благословенны те, кто верят, ибо только они смогут летать!»
ГЛАВА XXIII
Свободный полет
В непроглядной тьме ночи Сорен с Гильфи не видели ничего, кроме звезд и луны, совершавшей во мгле свой серебристый путь по незнакомому небу, в котором они очутились. Мир снова кружился перед глазами Сорена. Но на этот раз совсем по-другому, потому что теперь он сам выписывал все эти спирали и петли, загребая воздух и приминая его взмахами крыльев. Теперь ему не нужно было суматошно махать слабыми крылышками.
Инстинктивно раскинул крылья и, оседлав воздушный поток, он поднялся вверх, не шелохнув ни единым пером, а потом опустил глаза на Гильфи, которая парила внизу, подхваченная нижним слоем того же воздушного потока. Бормотт оказался прав. Они прекрасно знали, что следует делать. Крыльями совят, летевших сквозь ночь, двигали инстинкт и вера.
После долгого пребывания в затхлом воздухе расщелин и пещер Сант-Эголиуса они наслаждались каждым дуновением ветерка, каждым воздушным ручейком. Сорен не знал, как долго продолжался их полет, когда Гильфи первая подала голос:
— Слушай, Сорен, а ты не знаешь, как приземляться?
Приземляться? Меньше всего на свете его заботило приземление! Сорену казалось, что он может лететь целую вечность. Но малютка-сычик, наверное, устала. На каждый взмах его крыльев Гильфи приходилось делать не меньше трех.
— Понятия не имею, Гильфи. Может быть, стоит поискать какую-нибудь удобную макушку дерева и… — он запнулся. — Ладно, придумаем что-нибудь!
Разумеется, они придумали. Надо было слегка наклониться вниз, раскинуть крылья и медленно планировать на вершины деревьев. И опять инстинкт подсказал им, как замедлить спуск и описывать постепенно сужающиеся круги. При этом совята слегка изогнули крылья, чтобы увеличить трение, а перед посадкой дружно вытянули когти.
— Есть! — ухнул Сорен, опустившись на ветку.
— Ууууй! — запищала Гильфи.
— Гильфи, ты где? Что с тобой?
— Ничего, если не считать того, что я болтаюсь вниз головой.
— Великий Глаукс! — воскликнул Сорен. В самом деле, сычик-эльф висела на когтях, головой вниз. — Как это тебя угораздило?
— Если бы я знала как, я бы этого не допустила, — огрызнулась Гильфи.
— Извини. Что собираешься делать?
— Думать.
— А ты умеешь думать вниз головой?
— Разумеется! По-твоему, у меня мозги вывалились? Хватит болтать всякий вздор, Сорен!
Гильфи выглядела ужасно странно, но Сорен счел за благо помолчать. Он просто не знал, как ей помочь.
— Будь я на вашем месте, девушка… — откуда-то сверху раздался голос.
— Кто здесь? — насторожился Сорен.
— Какая вам разница, кто я? Достаточно знать, что в своей жизни я пару раз оказывался в таком же положении, что и ваша подруга.
Ветка, на которой сидел Сорен, сильно прогнулась под тяжестью огромного совенка, который спикировал вниз и зашагал к ее противоположному концу. Никогда в жизни Сорену не доводилось видеть такой громадной совы!
Серебристо-серые перья незнакомца таяли в лунном свете, а сам он возвышался над Сореном, словно гора. Только голова этого совенка была вдове больше всей Гильфи! И как такая громадина могла оказаться в том же положении, что и сычик-эльф?
— Слушай, что надо сделать! — прокричал таинственный незнакомец, свесившись вниз. — Отпусти когти, слышишь? Просто отпусти! А потом быстро взмахни крыльями, задержи их и сосчитай до трех. Тогда ты перевернешься и сможешь спланировать вниз. Сейчас я тебе покажу!
— Слушай, ты же такой большой, а Гильфи совсем маленькая, — возразил Сорен.
— Я большой, это ты прав! Но при этом я изящный и очень красивый. Я умею парить! Я умею скользить!
С этими словами огромный совенок вспорхнул с ветки и в воздухе, принялся демонстрировать самые невероятные приемы полета — нырки, повороты, стремительное снижение и разнообразные петли.
При этом он громко распевал гулким басом:
Как колибри я порхаю,
И пикирую орлом.
Себе равных я не знаю,
Поражаю всех кругом!
— Великий Глаукс! — прошептал Сорен. — Ну и хвастун!
— Знаешь, старина, если у тебя есть достоинства, не стоит стесняться их демонстрировать. А если достоинств нет, обычно об этом не догадываешься, — огромный совенок захохотал, в восторге от собственного остроумия.
— Эй, там! — подала голос Гильфи.
— Труднее всего отпустить когти, но ты просто поверь, и все получится.
«Снова — поверь!» — подумал Сорен.
Видимо, эти слова произвели магическое действие на Гильфи, потому что она мгновенно отпустила ветку. Как лист, сорванный неожиданным порывом ветра, она устремилась вниз — а потом вдруг перевернулась в воздухе.
— Здорово! — закричал Сорен.
Мгновение спустя Гильфи опустилась на ветку рядом с ним.
— Видала? Ничего сложного, — прогудел огромный серебристый незнакомец. — А когда я так завис, никого поблизости не оказалось. Пришлось самому до всего додумываться!
Сорен внимательно разглядывал нового знакомого. Он не хотел показаться невежливым, но его просто подмывало побольше разузнать об этом совенке.
— Ты из этих мест? — осторожно спросил он.
— Из этих или из тех, какая разница! — ответил тот. — Назови место, где бы я не побывал, — высокомерно заявил он, и Сорену стало не по себе.
Гильфи решительно запрыгала по ветке к своему спасителю.
— Примите мою искреннюю благодарность за любезность, с которой вы помогли мне справиться с возникшим затруднением, — проговорила она.
Сорен моргнул. Он никогда не слышал, чтобы Гильфи говорила так красиво. Это была речь совсем взрослой и очень воспитанной совы.
— Мы заранее просим прощения за свое любопытство, но дело в том, что нам никогда еще не доводилось видеть такую крупную сову, как вы. Позвольте мне поинтересоваться, к какому виду вы принадлежите? — продолжила Гильфи.
«Надо же — „к какому виду!“ — ухнул про себя Сорен. — Великий Глаукс, где она только научилась таким словам?»
— Вид? Что такое вид? Впрочем, красивое словечко, очень подходит большим серым совам, вроде меня.
— Ах вот оно что! Вы — большая серая сова, которую еще называют бородатой неясытью! Я слышала о вас, хотя ваши родичи избегают селиться в пустыне Кунир.
