Родни и Элизабет вышли из машины полюбоваться видом.
Элизабет воскликнула:
— О как бы здесь понравилось Глого!.. — Потом ее слова зазвучали торжественно, как клятва: — Когда я вырасту, я буду помогать тем, кто спасает леса, и постараюсь, чтобы в них опять поселились милые маленькие гномы.
о чем грустил Глого
Послесловие
Эта сказка ничуть не похожа на те, которые я читал в детстве и запомнил навсегда. В тех, читанных давно сказках происходили совершенно невероятные события. В них звери говорили на человечьем языке, куклы думали и страдали, как люди, люди надолго превращались в зверей, но обретали снова человеческий облик, умирали — и воскресали по волшебству.
Вы, конечно, тоже читали сказки, о которых я вспоминаю тут, и знаете, что, рассказав о самых небывалых событиях, сказочники часто утверждали, будто рассказали совершенно правдивую историю. Но мы с вами понимали, что это они утверждают, наверно, не совсем всерьез. Потому что сказка — это прекрасная и удивительная фантазия, выдумка, а вовсе не быль. Не то, что бывает на самом деле. На то и сказка.
Но вот в наше время, в наш век, появились совсем новые, особенные сказки, каких, по-моему, никогда не бывало в прошлые века. Их авторы рассказывают действительно совершенно правдивые истории. В этих сказках происходит удивительное, но удивительное, случающееся и в жизни. В них происходят с героями изумляющие превращения, но такие, какие на самом деле случаются в наш век с людьми. И очень редко герои этих сказок воскресают после смерти, хотя в жизни — вы это знаете, конечно,- врачам теперь удается иногда оживлять людей сразу после смерти. И мы даже привыкли к тому, что это иногда удается. А в прошлом этого никто не умел.
Так что же это за новые сказочники, рассказывающие действительно правдивые истории?
Это писатели, наши с вами современники, которым настоящая, невыдуманная сегодняшняя жизнь кажется настолько фантастичной, что они хотят изобразить ее такой, какая она есть. Их, этих сказочников, беспокоит, что фантастичное в реальной жизни — и прекрасное, и дурное — стало для многих людей привычным и они не замечают его. Новые сказочники если и придумывают что-нибудь, то лишь затем, чтобы читатель острее ощутил невыдуманную фантастичность жизни.
Вот так и Эптон Синклер, автор «Гномобиля», который вы только что прочли. Он придумал лишь гномов — Бобо и Глого, но отправил их в путешествие по отнюдь не выдуманной стране — Соединенным Штатам Америки, чтобы свежим взглядом посмотреть на ставший привычным для миллионов американский образ жизни со всеми его реальными чертами — с его бизнесом, рекламой, прессой, с американскими темпами и американской жестокостью.
Спустя три десятка лет по тем же калифорнийским дорогам, что «гномобиль» с пассажирами, проехал автомобиль с советскими журналистами. Среди пассажиров его был корреспондент газеты «Известия» С. Кондратов. Он написал об этой поездке, и, читая в журнале его впечатления, я снова оказался в знакомых по сказке Э. Синклера местах. И в парках с гигантскими деревьями, и в больших и малых городах Калифорнии, и на великолепных автострадах, по которым можно мчаться без остановок с огромной скоростью… Я вновь видел то, что нравилось Бобо, что причиняло боль Глого, и больше всего удивлялся тому, что картины, нарисованные американским писателем и советским журналистом, ни в чем не противоречат друг другу!
Конечно, многое переменилось за несколько десятков лет. И я подумал, что по обе стороны дороги, по которой некогда мчался «гномобиль», стало гораздо больше того, что причиняло Глого боль…
Как вы помните, Бобо все вокруг было любопытно, а Глого чаще всего больно было видеть то, что мелькало за окнами. У него были не в порядке нервы. Почему? Может быть, потому что он устал за свою тысячелетнюю жизнь, как вначале предположил Родни? Нет, не поэтому. Ведь прожил Бобо сто лет (это тоже не так уж мало), а нервы у него в порядке. Дело в том, что Глого из тех, о ком мы говорим: «Он все принимает близко к сердцу». Эти слова мы произносим довольно часто. Но все-таки что это значит — «принять близко к сердцу»?..
Глого не только понимает и может объяснить другим, «почему это такое бедствие для всего живого, даже для больших людей, когда истребляют леса». Это понимают многие люди, мы с вами, понимает Родни. А Глого стонет от боли за каждое спиленное дерево, которое он называет «убитым деревом». Он не в силах смотреть на «убитые деревья». Бобо знал, как трогает Глого судьба леса, и все же перед путешествием на «гномобиле» он сказал: «В конце концов, Глого ведь знает, что люди убивают деревья, он ведь мог это представить себе в своем воображении, и оттого, что он увидит это своими глазами, хуже все равно не будет».
Бобо ошибся. Зная давно судьбу леса, Глого тем не менее оплакивает каждое дерево. Вот из-за этого у него не в порядке нервы. Не знаю, как вам, читатель, а мне не хочется посмеиваться над «мировой скорбью» старого гнома. Признаться, будь у него нервы в порядке, он был бы мне куда менее симпатичен. Когда я читал о нем и Бобо, то думал о том, какие разные бывают люди.
Есть же такие, которые считают, что мир несправедлив, знают о бедах человечества, но сочувствовать каждому человеку, попавшему в беду,- на это же не хватит сил, считают они. И у них нервы в порядке. Они привыкли к тому, что люди попадают в беду, что людей убивают…
Но есть другие люди, которые не могут привыкнуть к этому. Сочувствие каждому человеку, попавшему в беду, обходится им дорого. Жизнь их длится вовсе не тысячу лет. По-моему, затем, чтобы из юных читателей вырастало побольше таких людей, написал Э. Синклер образ старого Глого.
Но вернемся к судьбе лесов и живой природы. Сейчас она волнует в Америке многих, и гораздо сильнее, чем тогда, когда впервые вышел в свет «Гномобиль». Мощное развитие промышленности, техники, рост числа автомобилей привели, к примеру, к тому, что изменился благодатный климат калифорнийской низины. Чистый, прозрачный воздух Лос-Анджелеса стал нечист и непрозрачен. От взаимодействия выхлопных газов миллионов автомобилей с лучами южного солнца образуется мгла, окутывающая город. От нее жухнут листья на деревьях, убывает плодородие калифорнийской почвы, а у людей возникает все чаще эмфизема легких.
Знаменитый американский писатель-фантаст Рэй Бредбери, житель Калифорнии, пишет: «Сейчас ясное небо такая редкость, что, когда видишь его после дождя, сердцу тяжко от воспоминаний о давно минувших днях».
Американские космонавты, летевшие к Луне на «Аполлоне-10», с огромной высоты увидели не Лос-Анджелес, а лишь грязное пятно над ним. Полет на Луну и нерассеивающийся туман над Лос-Анджелесом — два результата, и таких разных, технического прогресса в Америке…
Видите, как многое переменилось со времени путешествия на «гномобиле». Но и в то время, когда, как пишет Рэй Бредбери, Калифорния была землей обетованной, у Э. Синклера было достаточно причин для того, чтобы создать печальную сказку.
Читатель, эта сказка тебе тоже показалась печальной?.. Или, может быть, она показалась тебе только забавной?.. Я хотел бы это знать. Может быть, ты подумал так: «Глого умер, но ведь Бобо не пропал. Он даже нашел себе Принцессину и женился. Разве это не хороший, не счастливый конец?!»
Было бы очень жаль, если б тебе в самом деле так показалось и так подумалось. По-моему, в конце сказки происходят два грустных события — смерть Глого и превращение Бобо. Что же это за превращение?
Вспомним. Бобо похищают. Друзья устремляются на выручку. Они находят его. И тут выясняется, что Бобо легко примирился с теми, кто подло украл его у друзей, потому что они стали платить ему большие деньги. Ему безразлично то, что его показывают публике жулики и негодяи. Ему важно, что ему отдают половину выручки. Это выгодно. Милый наивный лесной гном стал таким, как тысячи людей, у которых есть одна мысль — о наживе, о том, чтобы «делать деньги», и любым способом. Он отличается от них только тем, что он крошечный.
Сам он не сознает потери, не думает о превращении, которое с ним произошло. Но писатель Э. Синклер, прощаясь с маленьким человечком, несомненно, думает об этом.
В сказках, случалось, люди превращались в лягушку или в лебедя. Добрым волшебникам стоило больших усилий расколдовать их. Мы вздыхали с облегчением, когда это удавалось. Но бывают с людьми и другие превращения: когда человек остается на вид прежним, а по сути своей становится иным. У него много мыслей было в голове, все вокруг его интересовало. И вот в голове у него осталась только одна мысль, а интерес он сохранил лишь к самому себе. По-моему, такое превращение удивительнее, чем превращение в лягушку или в лебедя. И страшнее. И совсем невелика надежда «расколдовать»… Тем более, что волшебников не существует.
