– Где он? – встревожилась Эйльли при упоминании о сером от врождённого скептицизма Волке.
– Да где ж ему быть! – сказала бабушка. – В лесу, знамо дело. Хворосту пошёл набрать, да разных сучков заодно для мультяшек своих. Уж скоро придёт. Ждать его всё равно не позволю, так как с дороги! Проходите к столу…
* * *
Три дня и три ночи прогостили у бабушки наши друзья. Время пролетело весело и незаметно. Львёнок подружился с Волком, и они по целым дням пропадали в лесу, зачастую захватив с собой и Красную Шапочку. Эйльли подружилась с бабушкой и, оставшись дома, строила с ней планы потопления вражеских фрегатов и уничтожения никчёмных больше флотилий. Страшила-Аморф целыми днями просиживал у гения этой деревни в поисках порой призрачно им показывавшейся истины. А Кибер-Дровосек подружился вообще со всеми в деревне. Он ходил по деревне и чинил кастрюли улыбавшимся на него хозяйкам. Но пришло время продолжить путешествие и совсем ранним утром четвёртого дня бабушка стояла на пороге своего домика, смахивая слезинку и провожая своё очередное покидающее её стихийное бедствие в дорогу.
Идти оставалось совсем немного. Чуть ли не за околицей деревеньки становились видны чудесные изумрудные блески высоких остроконечных башен Изумрудного Города. Восходящее солнце освещало стены и башни покрытые лучистым зелёным камнем и город волшебника Гудвина на всём протяжении пути представал перед путниками во всём своём чарующем великолепии. Солнышко ещё только близилось к полуденному часу, когда путешественники уже стояли перед воротами Изумрудного Города.
Согласно традиции, с которой не принято было спорить, городским привратником все были облачены зрачками глаз своих в светло-зелёные линзы. Привратник пообещал, что они будут светится в темноте и Эйльли подумала, что это довольно презабавная фишка со стороны жителей Изумрудного Города обладать такими знатными фенечками: ночью в городских кварталах определённо становилось смешней.
– Дворец великого Гудвина под надёжной охраной! – сообщил им городской привратник напоследок. – Будьте внимательны и постарайтесь убедить Стража Врат в необходимости вашего визита к Великому и Ужасному. Страж Врат сидит у ворот, не присутствующих в этом мире. И отрешение его поистине глубоко! Золото Лотоса, доступное его степени, делает его Не-Взирающим и Не-Внимающим. Достичь его понимания достаточно сложно и доступно не всем!
– Но если, как вы говорите, ворота не присутствуют в этом мире, то нельзя ли просто пройти мимо, не обратив внимания и на них и на их отсутствие сразу?! – сгоряча высказала предположение Эйльли: у неё всегда немного хромал дар старательного убеждения.
– Каждый получает ответ на этот вопрос только при собственном прохождении Врат, – сказал привратник. – Ибо нет смысла искать ответ о вкусе этого горчичного зёрнышка, но всегда есть смысл попробовать…
Привратник поклонился путешественникам и чуть отвернулся, давая понять, что беседа исчерпала себя и не может быть продолжена. Путешественники пошли к дворцу великого Гудвина, сразу же по входу увлечённые сверкающей роскошью изумрудных улиц и покрытых зелёным мрамором мостовых. Обширная площадь отделяла дворец от всего остального города. Она была покрыта столь искусно уложенным малахитом, что поверхность её казалась срезом одного невероятных размеров камня.
– Эйльли, что-то я боюсь этого Великого и Ужасного! – сказала Красная Шапочка, подъезжая на Львёнке к большой мраморной арке. – А ты хоть немножко?
– Ни за что! – сказала Эйльли, поправляя Красной Шапочке бретельку на платьице и взглянула на надвигающуюся на них арку: – По-моему это и есть Врата дворца…
Она озадаченно огляделась по сторонам, но никого вокруг не было и путники, не сбавляя шага, вошли под никем не охраняемую арку, в ворота, которые, наверное, попросту забыли построить…
Обширная площадь отделяла дворец от всего остального города. Она была покрыта столь искусно уложенным малахитом, что поверхность её казалась срезом одного невероятных размеров камня.
– Эйльли, что-то я боюсь этого Великого и Ужасного! – сказала Красная Шапочка, подъезжая на Львёнке к большой мраморной арке. – А ты хоть немножко?
– Ни за что! – сказала Эйльли, поправляя Красной Шапочке бретельку на платьице и взглянула на надвигающуюся на них арку: – По-моему это и есть Врата дворца…
Она озадаченно огляделась по сторонам, но никого вокруг не было, кроме одинокого дервиша присевшего отдохнуть в тени дворца и выглядевшего скорей его тенью. Путники, не сбавляя шага, вошли в никем не охраняемые ворота, совершенно не присутствующие в этом мире…
Обширная площадь отделяла дворец от всего остального города. Она была покрыта столь искусно уложенным малахитом, что поверхность её казалась срезом одного невероятных размеров камня.
– Эйльли, что-то я боюсь этого Великого и Ужасного! – сказала Красная Шапочка, подъезжая на Львёнке к большой мраморной арке. – А ты хоть немножко?
– Ни за что! – сказала Эйльли, поправляя Красной Шапочке бретельку на платьице и взглянула на надвигающуюся на них арку: – По-моему… Стоп! Я уже видела его!
Эйльли во все глаза смотрела на Стража Врат, сидевшего медным сфинксом у ворот дворца.
– Это и есть Врата дворца! Мы проходим в них третий раз!..
– Как это? – воскликнула поражённая Красная Шапочка на замершем Львёнке.
– Ты в третий раз уже боишься этого Великого и Ужасного, а я в третий раз касаюсь твоего плеча! И кажется я теперь немного представляю себе принцип действия Стража Врат…
Она озадаченно огляделась по сторонам и подошла на расстояние вытянутого луча к Стражу Врат.
– Простите, нам нужно попасть к волшебнику Гудвину, Великому и Ужасному! – Эйльли по-честному собрала весь запас своих способностей к убеждению.
Страж Врат не привёл в движение ни чёрточки на лице, лишь ветер чуть трепал его ниспадающую до пояса узкую бороду. Совершенно растерявшаяся Эйльли уже думала, что, наверное, придётся вызывать фею Велену, чтобы спросить, не знает ли она нужных для обращения слов, когда в воздухе словно сами собой повисли отчётливые негромкие слова:
– Код доступа!
Эйльли только плечами собиралась пожать, когда Красная Шапочка спрыгнула с Львёнка и подскочила к Стражу Врат.
– Дяденька сфинкс пустите нас пожалуйста нам очень нужно у Эйльли Тотошка барахлит а мы всю неделю к волшебнику шли-шли!.. – выпалила Красная Шапочка на одном дыхании и добавила с искренним благоговением перед ею придуманным образом волшебника: – К Великому и Ужасному!!!
– Мудрость сиятельной истины лишь может пройти во Врата, либо же сама непосредственность, – молвил Страж Врат. – У вас нет и отголоска сиятельной истины: код доступа не известен вам! Но сама непосредственность находится среди вас, и вы допускаетесь к вхождению во Врата! Следуйте же, вас давно ждут!..
Эйльли поцеловала Красную Шапочку в лобик, сказала «Умница ты моя!» и путники вошли в столь надёжно охраняемые ворота, казалось бы совершенно не присутствующие в этом мире…
Как только черта магических Врат была пересечена, путешественники обнаружили себя, без каких бы то ни было переходов, посреди причудливо украшенной залы, центр которой был ярко освещён, а края утопали в полной темноте. В центре стоял большой стол резного дуба, на котором не было ничего, кроме небрежно оставленной рукописи и пера положенного на чернильницу, с которого будто собиралась упасть капля ещё не остывших чернил. Но текст рукописи был столь выцветшим, а сама рукопись столь ветхой, что можно было сделать вывод о том, что возраст написанного измеряется как минимум веками. Страшила-Аморф поднялся в воздух над столом и, определив по почерку тон, тембры и выдержанность голоса писавшего, стал читать громовым голосом, раскатисто отдававшимся в тёмных углах залы: «Миры волшебника Гудвина, Великого и Ужасного, приветствуют вошедших под их своды! В день будет оглашено не более одного желания! Следуйте в отведённые вам покои и ведите себя по возможности приемлемо! OZ».
В отведённых покоях, куда путников проводил не обронивший ни слова слуга, Эйльли организовала тактико-стратегический совет. Решено было идти к Гудвину в той последовательности, в какой и собиралась вся наша весёлая компания. В первый день должен был идти Страшила-Аморф, во второй – Кибер-Дровосек, в третий – Львёнок. Эйльли же с Красной Шапочкой должна была пойти после всех на четвёртый день. И Львёнок, и Страшила, и Дровосек уговаривали её идти первой, потому что по их мнению у неё было самое важное желание – вернуться домой. Сама же Эйльли считала, что желания у них у всех примерно одинаковые, а со своим желанием она ещё не смогла окончательно определится: так ли уж сильно она хочет домой? «И к тому же, добавила Эйльли, ужасно хочется посмотреть на ваши мордашки по возвращению от этого волшебника Изумрудного Города! Сдаётся мне у него не плохо развито чувство юмора, и я буду ждать вас всех здесь в нетерпении и в полной готовности к оказанию первой психологической помощи на случай неумеренной радости или безмерного горя!» На том и постановили.
