Подошел к гонцу:
– Когда за дело приниматься?
Вся глядят – дивятся: откуда такой взялся? Стоит, словно чудище какое, в бычью шкуру завернулся, и хвост по земле волочится.
Царский гонец насмехается:
– Приходи завтра в полдень на царский двор, наймем тебя да пугалом в саду поставим – ни одна птица не пролетит, ни один зверь близко не пробежит.
– Погоди, чего раньше времени насмехаешься? Как бы после каяться не пришлось! – сказал Иван и отошел прочь.
На другой день пришел Иван на царский двор, а там уже много садовников собралось. Вышел царь на крыльцо и спрашивает:
– Кто из вас берется меня утешить, наше государство прославить? Кто вырастит в три дня золотые яблоки, тому дам все, чего он только захочет.
Вышел один старик садовник, царю поклонился:
– Я без малого сорок годов сады ращу, а и слыхом не слыхивал этакого чуда: в три дня сад насадить, яблони вырастить и спелые яблоки собрать. Коли дашь поры-времени три года, я за дело примусь. Другой просит сроку два года. Третий – год. Иные берутся и в полгода все дело справить. Тут вышел вперед Иван:
– Я в три дня сад посажу, яблони выращу и спелые золотые яблоки соберу.
И опять все на него глядят – дивятся. И царь глядит, глаз с Ивана не сводит, сам думает: «Откуда такой взялся?».
Потом говорит:
– Ну, смотри, берешься за гуж – не говори, что не дюж. Принесешь через три дня спелые яблоки из нового сада – проси чего хочешь, а обманешь – пеняй на себя: велю голову отрубить.
И своему ближайшему боярину приказал:
– Отведи садовнику землю под новый сад и дай ему все, чего понадобится.
– Мне ничего не надо, – говорит Иван. – Укажите только, где сад садить.
На другой день вечером вышел Иван в чистое поле, в широкое раздолье, свистнул посвистом молодецким, гаркнул голосом богатырским:
– Сивка-бурка, вещий каурка, стань передо мной, как лист перед травой!
Конь бежит – земля дрожит, из ушей дым столбом валит, из ноздрей пламя пышет, грива по ветру развевается. Прибежал, стал как вкопанный:
– Чего, Иванушка, надо?
– Взялся я сад насадить и в три дня яблоки собрать.
– Ну то дело нехитрое. Бери яблоки, садись на меня да спускай в ископыть [23] по яблоку.
Ходит конь, по целой печи комья земли копытами выворачивает, а Иван в те ямы яблоки спускает. Все яблоки посадили. Иван коня отпустил и в каждый ступок по капле живой воды прыснул. Потом прошел по рядам – землю распушил, разрыхлил. И скоро стали пробиваться ростки. Зазеленел сад. К утру, к свету, выросли деревца в полчеловека, а к вечеру стали яблони совсем большие и зацвели. По всему царству пошел яблоневый дух, такой сладкий – всем людям на радость.
Иван два дня и две ночи глаз не смыкал, рук не покладал, сад стерег да поливал. В труде да заботе притомился, сел под дерево, задремал, потом на траву привалился и заснул.
А у царя было три дочери. Зовет младшая царевна:
– Пойдемте, сестрицы, поглядим на новый сад. Сегодня там яблони зацвели.
Старшая да средняя перечить не стали. Пришли в сад, а сад весь в цвету, будто кипень белый.
– Глядите, глядите, яблони цветут!
– Кто этот сад насадил да столь скоро вырастил?
– Хоть бы разок взглянуть на этого человека!
Искали, искали садовника – не нашли. Потом увидали: кто-то лежит под деревом, человек – не человек, зверь – не зверь. Старшая сестра подошла поближе. Воротилась и говорит:
– Лежит какое-то страшилище, пойдемте прочь. А средняя сестрица взглянула и говорит:
– Ой, сестрицы, и глядеть-то противно на эдакого урода! Уж не это ли чудище сад насадило да вырастило?
– Ну вот еще, чего выдумала! – говорит старшая царевна.
А младшая сестра, Наталья-царевна, просит:
– Не уходите далеко, и я погляжу, кто там есть!
Пришла, поглядела, обошла кругом дерева. Потом приподняла бычью шкуру и видит: спит молодец такой пригожий – ни вздумать, ни взгадать, ни пером описать, только в сказке сказать, – по локоть у молодца руки в золоте, по колено ноги в серебре. Глядит царевна, не наглядится, сердце у ней замирает. Сняла свой именной перстенек и тихонько надела Ивану на мизинец.
Сестры аукаются, кричат:
– Где ты, сестрица? Пойдем домой!
Бежит Наталья-царевна, а сестры навстречу идут:
– Чего там долго была, чего в этом уроде нашла? Будто пугало воронье! И кто он такой?
А Наталья-царевна в ответ:
– За что человека обижаете, чего он вам худого сделал? Поглядите, какой он прекрасный сад вырастил, батюшку утешил и все наше царство прославил. В ту пору и царь пробудился. Подошел к окну, видит – сад цветет, обрадовался: «Вот хорошо, не обманул садовник! Есть чем перед гостями похвалиться. Приедут сегодня женихи – три царевича, три королевича чужеземных; да своих князей, бояр именитых на пир позову – пусть дочери суженых выбирают». К вечеру гости съехались, а на другой день завели большой пир-столованье. Сидят гости на пиру, угощаются, пьют, едят, веселятся.
Спал Иван, спал и проснулся, увидал на мизинце перстень золотой, удивился: «Откуда колечко взялось?».
Снял с руки и увидел надпись – на перстне имя меньшой царевны обозначено.
«Хоть бы взглянуть, какая она есть!» А на яблонях налились, созрели золотые яблоки, горят-переливаются, как янтарь на солнышке. Нарвал Иван самых спелых яблок полную корзину и принес во дворец, прямо в столовую горницу. Только через порог переступил, сразу всех гостей яблоневым духом так и обдало, будто сад в горнице.
Подал царю корзину. Все гости на яблоки глядят, глаз отвести не могут. И царь сидит сам не свой, перебирает золотые яблоки и молчит. Долго ли, коротко ли так сидел, прошла оторопь, опомнился:
– Ну спасибо, утешил меня! Этаких яблок нигде на белом свете не сыскать. И коли умел ты в три дня сад насадить да вырастить золотые яблоки, быть тебе самым главным садовником в моем королевстве!
Покуда царь с Иваном говорил, все три царевны стали гостей вином обносить, стали себе женихов выбирать.
Старшая сестра выбрала царевича, средняя выбрала королевича, а меньшая царевна раз вокруг стола обошла – никого не выбрала и другой раз обошла – никого не выбрала. Третий раз пошла и остановилась против Ивана. Низко доброму молодцу поклонилась:
– Коли люба я тебе, будь моим суженым!
Поднесла ему чару зелена вина.
Иван чару принял, на царевну взглянул – такая красавица, век бы любовался! От радости не знает, что и сказать.
А все, кто был на пиру, как услышали царевнины слова, – пить, есть перестали, уставились на Ивана да меньшую царскую дочь, глядят, молчат.
Царь из-за стола выскочил:
– Век тому не бывать!
– А помнишь ли, царское величество, – Иван говорит, – когда я на работу рядился, у нас уговор был: коли не управлюсь с делом – моя голова с плеч, а коли выращу яблоки в три дня – сулил ты мне все, чего я захочу. Яблоки я вырастил и одной только награды прошу: отдай за меня Наталью-царевну!
Царь руками замахал, ногами затопал:
– Ах ты, невежа, безродный пес! Как у тебя язык повернулся этакие слова сказать!
Тут царевна отцу, матери поклонилась:
– Я сама доброго молодца выбрала и ни за кого иного замуж не пойду.
Царь пуще расходился, зашумел:
– Была ты мне любимая дочь, а после твоих глупых речей я тебя знать не знаю! Уходи со своим уродом из моего царства куда знаешь, чтобы глаза мои не видали!
Царица слезами залилась:
– Ох, отсекла нам голову! От этакого позору и в могиле не ухоронишься!
Поплакала, попричитала, а потом стала царя уговаривать:
– Царь-государь, смени гнев на милость! Ведь хоть дура, да дочь, чего станешь делать. Не изгоняй из царства. Отведи где-нибудь местишко. Пусть там живут. Пусть они на твои царские очи не смеют показываться, а я знать всегда буду, жива ли она!
Царь тем слезам внял, смилостивился:
– Вот пусть в старой избенке в нашем заповедном лесу живут… в стольный град и не показывайтесь!
Выгнал царь Наталью-царевну да Ивана, а старшую и среднюю дочь выдал замуж честь честью. Свадьбы сыграли, и после свадебных пиров и столованья царь отписал старшим зятьям полцарства. Царевич да королевич со своими женами в царских теремах поселились. Живут припеваючи, в пирах да в веселье время ведут.
А Иван лесную избушку починил, небольшую делянку в лесу вырубил, пенья, коренья выкорчевал и хлеб посеял. Живут с молодой женой, от своих рук кормятся, в город не показываются.
Много ли, мало ли времени прошло, – нежданнонегаданно беда стряслась: постигла царство великая невзгода. Прискакал гонец, печальную весть принес:
– Царь-государь, иноземный король границу перешел, и войска у него видимо-невидимо! Три города с пригородками и много сел с приселками пожег, попалил головней покатил: всю нашу заставу побил-повоевал.
Царь сидел на лежанке и, как услышал те слова, так и обмер. Ерзает на кирпичах, а с места сойти не может. Потом очнулся:
– Подайте корону и скличьте зятьев да ближних бояр!
