Это было большим самопожертвованием со стороны Кирилла: появляться с Ягненком среди чужих людей он совсем не любил, а ведь после заката солнца тот, конечно, опять обратится в малое дитя и с ним надо будет нянчиться.
Тон разговора «мужчины с мужчиною» имел успех.
— Я хочу ненадолго проехать на велосипеде в Медстон, — поделился Ягненок, пощипывая свои усики. — Там позавтракаю в ресторане, а потом, быть может, покатаюсь на лодке. Но как же я вас возьму на велосипед? Ступайте лучше домой, как полагается послушным детям.
Дело становилось безнадежным. Роберт и Кирилл обменялись отчаянными взглядами, Антея отшпилила булавку от своего платья, после чего между ее кофточкой и юбкой появилось зияющее пространство. С гримасой самого глубокого и мрачного значения она потихоньку передала булавку Роберту, тот незаметно ускользнул на дорогу.
Так и есть: у кустов возле дороги стоял новенький велосипед.
Конечно, Роберт сразу понял, что раз Ягненок стал взрослым, то у него должен быть и велосипед. Роберт и сам-то мечтал поскорее стать взрослым главным образом из-за велосипеда.
Булавка тотчас же была пущена в дело; одиннадцать проколов в задней шине и семь в передней — готово! Роберт сделал бы и все двадцать два, чтоб в обеих было поровну, да ему помешал шелест кустов, предупредивший о приходе других детей. Поспешно нажал он руками обе шины и был вознагражден за свои труды, услышав, как зашипел последний оставшийся в шинах воздух, выходивший сквозь все восемнадцать проколов.
— Твой велосипед совсем испорчен, — сочувственно сказал Роберт, сам удивляясь, как это он так быстро научился лгать.
— И правда! — поддержал его Кирилл.
— Это прокол, — сказала Антея, нагнувшись у велосипеда и как будто подняв с земли колючую ветку терновника, которой она запаслась, проходя по кустам. — Вот, взгляни.
Взрослый Ягненок (или Ричард, как, мне кажется, мы должны его теперь называть) привинтил насос и стал надувать шину; не было никакого сомнения, что она проколота.
— Наверное, тут есть поблизости какое-нибудь жилье, где можно достать ведро с водой? — спросил Ричард.
Жилье было неподалеку у дороги, и, когда выяснилось число проколов, все были очень рады, что хозяин хутора предлагал «чай для велосипедистов». Вся компания напилась чаю и поела чего-то вроде бутербродов с ветчиной. Платить пришлось из тех 15 шиллингов, что Роберт заработал в качестве великана: у мистера Ричарда никаких денег не оказалось. Остальные были этим немножко удивлены и огорчены; но что же делать, ведь пустые карманы бывают и у взрослых.
Дети были сыты, и то уж хорошо! Спокойно, но настойчиво несчастная четверка убеждала Ягненка (или Ричарда) провести остаток дня в лесу. Пока он успел заклеить все восемнадцать проколов, уж и вечер наступил. Закончив работу, Ричард вздохнул с облегчением и даже стал потягиваться. Но вдруг он приободрился и поправил галстук.
— Там едет дама, — сказал он торопливо. — Убирайтесь вы, ради Бога! Чешите домой, спрячьтесь, исчезните куда-нибудь! Я вовсе не хочу, чтобы меня видели с ватагой грязных ребятишек.
Его братья и сестры и вправду были не очень-то чистенькими; сегодня утром сам же мистер Ричард усердно брызгал на них водой из садовой лейки, а потом еще пачкал их своими ножонками. Но голос взрослого Ягненка звучал повелительно, и дети убрались во двор, оставив его одного беседовать с девушкой, которая подъехала в это время на велосипеде.
Хозяйка вышла из дому и заговорила с девушкой. Когда последняя проходила мимо, Ягненок вежливо приподнял шляпу, Дети, прячась за углом у свиного корыта, не могли расслышать, о чем шел разговор, хотя и прислушивались очень старательно. Они все были вполне согласны с Робертом, что «в этом нет ничего нечестного, когда приходится возиться с противным Ягненком в его теперешнем положении».
Но вот до них долетел голос Ягненка, говорившего очень любезно, причем он еще как-то особенно растягивал слова:
— Прокол? Не могу ли я быть чем-нибудь полезен? Если вы только разрешите…
У свиного корыта раздался взрыв подавленного смеха. Взрослый Ягненок, он же Джеймс-Ричард, искоса бросил сердитый взгляд по направлению к корыту.
— Вы очень любезны, — ответила девушка, глядя на Ягненка. Она казалась немножко смущенной, но, как мальчики потом говорили, «была» совсем не кривляка.
— Уж, кажется, довольно с него починки велосипедов на нынешний день, — шептал Кирилл у корыта. — Если бы она только знала, что на самом деле он всего только малюсенький и глупенький ребенок!
— И совсем не глупенький, — сердито ворчала Антея. — Он очень милый, если его оставляют в покое. Во что бы там разные глупые идиоты его ни обратили, он все-таки наш собственный хороший Ягненочек. Не правда ли, Киска?
Джейн согласилась, хотя и не вполне уверенно.
Теперь Ягненок (все я забываю называть его Ричардом) осматривал велосипед девушки и разговаривал с нею совсем как большой. Послушать его сейчас, так никто бы и не подумал, что не далее как сегодня утром он был еще толстеньким двухлетним мальчишкой, копающим землю крышкой от чужих часов. Починив велосипед, Ричард вынул из кармана золотые часы, и публика, выглядывавшая из-за угла, сказала при этом: «О!» Всем показалось ужасной несправедливостью, что у мальчишки, разломавшего утром двое дешевых, но честных старых часов, теперь вдруг есть свои, да еще какие! — золотые, с цепочкою. Ричард одним взглядом заставил притихнуть своих братьев и сестер, а затем обратился к девушке, с которой теперь они были уже совсем друзьями:
— Если позволите, я проеду с вами по большой дороге: становится уже поздно, и там вы можете напороться на темные личности.
Никто и никогда не узнает, что ответила бы девушка на это любезное предложение, потому что, услышав его, Антея вихрем бросилась вперед, опрокинула свиное корыто, разлила помои и схватила Ягненка (Джеймса-Ричарда) за обе руки. Остальные последовали за ней. И вот четверо грязных ребят предстали во всей красе перед удивленной девушкой.
— Не позволяйте ему провожать вас, — взволнованно и серьезно говорила Антея. — Ему нельзя ни с кем ехать.
— Уходи прочь, девчонка! — крикнул Ричард сердито. — Убирайся домой сейчас же!
— Вам лучше не иметь с ним никакого дела, — продолжала неукротимая Антея. — Он сам не знает, что он такое. Он совсем не то, что вы о нем думаете.
— Что вы хотите сказать? — спросила девушка, в то время как Ричард безуспешно старался оттолкнуть от себя Антею.
Остальные помогали ей изо всех сил, и она держалась твердо, как скала.
— Попробуйте только взять его с собой и вы скоро сами поймете, что я хочу сказать, — отвечала Антея. — Как вам понравится, если вдруг рядом с вами окажется беспомощный двухлетний ребенок, сидящий на велосипеде.
Девушка побледнела.
— Кто эти странные дети? — спросила она у Ричарда.
— Не знаю, — ответил он, покраснев.
— Ягненок! Как ты можешь это говорить! — закричала Джейн. — Ты же отлично знаешь, кто мы. Видите ли, — объяснила она девушке, которая теперь дрожащими руками поворачивала велосипед к воротам, — мы его старшие сестры и братья, и нам поручила мама за ним смотреть. Мы должны до захода солнца увести его домой, а то уж я не знаю, что с нами и будет. Он, как бы вам это сказать, ну, как будто околдован, вы понимаете?
Ягненок (то есть Ричард) несколько раз пытался прервать поток красноречия Джейн. Но Кирилл и Роберт крепко цеплялись за его ноги, а в таком положении где уж тут было что-нибудь объяснять!
Девушка, вскочив на велосипед, поспешно поехала прочь и, вернувшись домой, взволновала всех своих родственников рассказом, как она спасалась от целой семьи сумасшедших. «У младшей девочки глаза были совсем безумные, — говорила она. — Не понимаю, как это им позволяют бродить на свободе!»
А Кирилл в это же время отчитывал Ягненка:
— Ричард, братец-кролик, должно быть, у тебя был сегодня солнечный удар или что-то в этом роде. Ну, что за вздор рассказывал ты этой барышне? Ведь если я тебе потом, ну, хоть завтра утром, все это повторю, так ты и сам ничего не поймешь. Положись уж на меня, дружище, и пойдем домой. А если утром тебе будет не лучше, то скажем молочнику, чтобы он пригласил к нам доктора.
Бедный взрослый Ягненок, по-видимому, был слишком поражен всем случившимся и потому ничего не возразил.
— Если вы все помешались, — отвечал он растерянно, — то, конечно, прежде всего я должен отвести вас домой. Только не думайте, что я об этом забуду, завтра утром я еще с вами поговорю.
— Да, да, Ягненочек! — обрадовалась Антея. — Завтра утром мы поговорим, только совсем не о том, о чем ты теперь думаешь.
Ей уже чудился нежный и ласковый голосок маленького Ягненка, бормочущий: «Моя Панти! Хочу Панти на ручки!» И как этот милый лепет был не похож на грубый и какой-то неестественный голос большого Ричарда!
