А лисица вслед кричит:
— Вот он вам задаст! Погодите!
С той поры все звери стали кота бояться, а кот с лисой стали себе жить-поживать и горя не знать.
Слушайте: жил-был старик, у него были кот да петух. Старик ушел в лес на работу, кот понёс ему есть, а петуха оставил стеречь дом. На ту пору пришла лиса:
— Кукареку, петушок,
Золотой гребешок,
Выгляни в окошко,
Дам тебе горошку.
Так пела лисица, сидя под окном. Петух выставил окошко, высунул головку и посмотрел: кто тут поет? А лиса хвать его в когти и понесла в свою избушку. Петух закричал:
— Понесла меня лиса, понесла петуха за темные леса, за дремучие боры, по крутым бережкам, по высоким горам. Кот Котофеевич, отыми меня!
Кот услыхал крик и бросился в погоню, настиг лису, отбил петуха и принес его домой.
— Смотри же, Петя, — говорит ему кот, — не выглядывай в окошко, не верь лисе: она съест тебя и косточек не оставит.
Старик опять ушел в лес на работу, а кот понёс ему есть. Старик, уходя, заказывал петуху беречь дом и не выглядывать в окошко. Но лисице больно захотелось скушать петушка. Пришла она к избушке и запела:
— Кукареку, петушок,
Золотой гребешок,
Выгляни в окошко,
Дам тебе горошку,
Дам и зернышек.
Петух ходит по избе, молчит, не отзывается. Лиса снова запела песенку и бросила в окно горошку. Петух съел горошек и говорит:
— Нет, лиса, не обманешь! Ты хочешь меня съесть… и косточек не оставишь.
— Полно, Петя! Стану ли я есть тебя! Мне хотелось, чтобы ты у меня погостил, моего житья-бытья посмотрел, на мое добро поглядел!
И она запела сладким голосом:
— Кукареку, петушок,
Золотой гребешок,
Масляна головка,
Выгляни в окошко,
Я дала тебе горошку,
Дам и зернышек.
Петух выглянул в окошко, а лиса его в когти. Закричал петух благим матом:
— Понесла меня лиса, понесла петуха за темные леса, за дремучие боры, по крутым бережкам, по высоким горам. Кот Котофеевич, выручай меня!
Кот услыхал крик, пустился в погоню, нагнал лису и отбил петуха.
— Не говорил ли я тебе, Петя, не выглядывай в окошко — съест тебя лиса и косточек не оставит! Смотри же, слушай меня! Мы завтра далеко пойдем.
Вот опять старик ушел на работу, и кот ему хлеба понес. Лиса подкралась под окошко и тут же песенку запела. Три раза пропела, а петух все молчит.
— Что это, — говорит лиса, — ныне Петя совсем онемел!
— Нет, лиса, не обманешь меня! Не выгляну в окошко.
Лиса бросила в окно горошку да пшенички и снова запела:
— Кукареку, петушок,
Золотой гребешок,
Масляна головка,
Выгляни в окошко,
У меня-то хоромы,
Хоромы большие,
В каждом углу
Пшенички по мерочке:
Ешь, сыт, не хочу!
Потом добавила:
— Да, посмотрел бы ты, Петя, сколько у меня всяких диковинок! Полно, не верь коту! Если бы я хотела тебя съесть, то давно бы это сделала. А то видишь — я тебя люблю, хочу тебя в люди показать да уму-разуму научить, как надо на свете жить. Да покажись же, Петя! Вот я за угол уйду!
И притаилась за стеною…
Петух вскочил на лавку, высунул голову в окошко, а лиса его в когти — и была такова! Петух закричал во все горло, но старик и кот были далеко, и не слыхали его крика.
Долго ли, коротко ли, воротился кот домой и видит: петушка нет, надо из беды выручать. Кот тотчас же нарядился гусляром, захватил в лапы дубинку и отправился к лисицыной избушке. Пришел и начал наигрывать на гуслях:
— Трень-брень, гусельцы, золотые струночки! Дома ли Лисафья, дома ли с детками, одна дочка Чучелка, другая Подчучелка, третья Подай-челнок, четвертая Подмети-шесток, пятая Трубу-закрой, шестая Огня-вздуй, а седьмая Пеки-пироги!
Лиса говорит:
— Поди, Чучелка, посмотри, кто такую хорошую песню поет?
Чучелка вышла за ворота, а гусляр стук ее в лобок — да в коробок и снова запел ту же самую песню. Лиса посылает другую дочку, а за другою — третью, а за третьей — четвертую, и так дальше, какая ни выйдет за ворота — гусляр свое дело сделает: стук в лобок — да в коробок! Перебил всех Лисицыных деток поодиночке.
Лиса ждет их и не дождется. «Дай, — думает, — сама посмотрю!»
Вышла за ворота, а кот размахнулся дубинкой, как хватит ее по голове — из нее и дух вон! Петушок обрадовался, вылетел в окно и благодарит кота за свое спасение. Воротились они к старику и стали себе жить-поживать да добра наживать.
Жили курочка с кочетком.
Пришли они в лес по орехи.
Кочеток залез на орешню орехи рвать, а курочке велел на земле подбирать.
Кочеток кидает, а курочка подбирает.
Вот кинул кочеток орешек и попал курочке в глазок.
Курочка пошла — плачет.
Едут мимо бояре и спрашивают:
— Курочка, курочка! Что ты плачешь?
— Мне кочеток вышиб глазок.
— Кочеток, кочеток! На что ты курочке вышиб глазок?
— Мне орешня портки разорвала.
— Орешня, орешня! На что ты кочетку портки разорвала?
— Меня козы подглодали.
— Козы, козы! На что вы орешню подглодали?
— Нас пастухи не берегут.
— Пастухи, пастухи! На что вы коз не бережёте?
— Нас хозяйка блинами не кормит.
— Хозяйка, хозяйка! На что ты пастухов блинами не кормишь?
— А у меня свинья опару пролила.
— Свинья, свинья! На что ты у хозяйки опару пролила?
— У меня волк поросёночка унёс.
— Волк, волк! На что ты у свиньи поросёночка унёс?
— Я есть захотел.
Жили-были дед да баба. Была у них курочка ряба. Снесла курочка яичко, не простое — золотое.
Дед бил, бил — не разбил.
Баба била, била — не разбила.
Мышка бежала, хвостиком задела, яичко упало и разбилось.
Дед плачет, баба плачет, а курочка кудахчет:
— Не плачь, дед, не плачь, баба: снесу вам яичко не золотое — простое!
Жили себе дед да баба. Дед и говорит бабе:
— Ты, баба, пеки пироги, а я запрягу сани, поеду за рыбой.
Наловил дед рыбы полный воз. Едет домой и видит; лисичка свернулась калачиком, лежит на дороге.
Дел слез с воза, подошёл, а лисичка не ворохнется, лежит как мёртвая.
— Вот славная находка! Будет моей старухе воротник на шубу.
Взял дед лису и положил на воз, а сам пошёл впереди.
А лисица улучила время и стала выбрасывать полегоньку из воза всё но рыбке да по рыбке, всё по рыбке да по рыбке.
Повыбросила всю рыбу и сама потихоньку ушла.
Дел приехал домой и зовёт бабу:
— Ну, старуха, знатный воротник привёз тебе на шубу!
Подошла баба к возу: нет на возу ни воротника, ни рыбы. И начала она старика ругать:
— Ах ты, старый хрен, такой-сякой, ещё вздумал меня обманывать!
Тут дед смекнул, что лисица-то была не мёртвая. Погоревал, погоревал, да что ты будешь делать!
А лисица тем временем собрала на дороге всю рыбу в кучку, села и ест.
Приходит к ней волк:
— Здравствуй, кумушка, хлеб да соль…
— Я ем — свой, а ты подальше стой.
— Дай мне рыбки.
— Налови сам, да и ешь.
— Да я не умею.
— Эка! Ведь я же наловила. Ты, куманёк, ступай на реку, опусти хвост в прорубь, сиди да приговаривай: «Ловись, рыбка, и мала и велика, ловись, рыбка, и мала и велика!» Так рыба тебя сама за хвост будет хватать. Как подольше посидишь, так больше наудишь.
Пошёл волк на реку, опустил хвост в прорубь, сидит и приговаривает:
— Ловись, рыбка, и мала и велика.
Ловись, рыбка, и мала и велика.
А лисица ходит около волка и приговаривает:
— Ясни, ясни на небе звёзды,
Мёрзни, мёрзни, волчий хвост!
Волк спрашивает лису:
— Что ты, кума, всё говоришь?
— А я тебе помогаю, рыбку на хвост нагоняю.
А сама опять:
— Ясни, ясни на небе звёзды,
Мёрзни, мёрзни, волчий хвост!
Сидел волк целую ночь у проруби. Хвост у него и приморозило. Под утро хотел подняться — не тут-то было. Он и думает: «Эка, сколько рыбы привалило — и не вытащить!»
В это время идёт баба с вёдрами за водой. Увидела волка и закричала:
— Волк, волк! Бейте его!
Волк — туда-сюда, не может вытащить хвост. Баба бросила вёдра и давай его бить коромыслом. Била, била, волк рвался, рвался, оторвал себе хвост и пустился наутёк.
«Хорошо же, — думает, — ужо я отплачу тебе, кума!»
А лисичка забралась в избу, где жила эта баба, наелась из квашни теста, голову себе тестом вымазала, выбежала на дорогу, упала и лежит — стонет.
Волк ей навстречу:
— Так вот как ты учишь, кума, рыбу ловить! Смотри, меня всего исколотили…
