Наступило лето. За обычными хозяйственными делами время летело быстро. В один из таких «горячих» дней, поднимаясь к себе, он почувствовал, что нога его запуталась в тонких, длинных и гибких прутьях.
– Что это? Откуда взялись они здесь?! Столько раз хаживал по этой тропинке, по этим ступенькам, но ничего подобного не встречал.
Присев на корточки, стал разглядывать: зеленые прутья, по которым не раз ступала его нога, были потрепаны и примяты. Аккуратно приподнимая веточки кверху, стал рассматривать, откуда они идут. Оказалось, чуть поодаль, в метре примерно, где по утрам он сидел перед работой, а вечерами отдыхал после напряженного дня, где лил слезы о своей нелегкой судьбе, под слоем зеленой травы, там, где зарыл «не то камушки, не то семена», выросли совсем молоденькие корни. Не крепкие, конечно, но веточки выдерживали. Горьки да солены были слезы, но кустики выросли крепенькими, причем, будучи практически схожими, они отличались друг от друга по форме листиков, цветовым оттенкам, длине гибких прутьев…
Отбросив ветки в сторону и глубоко задумавшись о чем-то своем, он пошел дальше. Но разросшиеся и окрепшие вьющиеся ветки через некоторое время вновь напомнили о себе. Чтобы распутать ногу, пришлось обломать несколько прутиков. Кусочек одного из них так и остался в руке. Он шел, сбивая им росу, глубоко задумавшись о чем-то своем.
– А тут будут стоять высокие добротные ворота, – подумал он и, разломав прутик надвое, воткнул в землю.
Лето подходило к концу. Он и думать забыл о своей находке, как вдруг, отдыхая под вечер на стареньком крыльце, заметил недалеко, там, где наметил когда-то ворота, интересную вещь: на коричневом потрепанном прутике появились зелененькие листики – новая жизнь!
Прошла первая трудная зима. Глазам страшно, а руки делают. К весне участок преобразился до неузнаваемости. Зацвели деревья, засиял чистотой запущенный домик, а у крыльца широко распустились прошлогодние необычные кустарники. Очистив от засохших прутьев, он приподнял их, воткнул для подпорки рядом крепкие сухие ветки деревьев, привязал к ним неокрепшие подстриженные веточки. То же проделал и с кустиками у ворот.
К середине весны незнакомый аромат разлился по всему саду. Присмотрелся: зацвели молодые кустарники. И довольно интересная картина: сначала сформировалась гроздь с мелкими, как горошины перца, ягодами, на кончике которых появились очень мелкие цветки. Отцвели они за несколько дней. Поразительно, но ничего подобного он никогда не видел. А через три месяца кусты прогнулись под весом собственных гроздей, налитых соком ягод-шариков. И это несмотря на град, что совсем недавно прошел в окрестности! Да и ягоды по форме напоминали круглые и продолговатые градинки. Он был очарован. Изумительное зрелище! Красота! И каждая «градинка», круглая или продолговатая, изумительно красива! И в каждой внутри маленькая косточка, так похожая на ту, что он зарыл в землю…
– А цвет?! Господи, да это же цвет крови – *wian. Градинки цвета крови – виноградинки. Назову их так! – решил он. – Они позаимствовали от утренней зари ее нежный румянец и стали красными. А янтарные гроздья на кустарнике, росшем на солнечной стороне, стали золотисто-желтыми – они переняли цвет ярко сияющего солнца и золото его лучей. Ягодам, созревшим на кустике, выросшем в теневой части, синий небосвод передал свои темные и бархатисто-синие тона. Спасибо, тебе Боже, за то, что безнадежность жизни превратил в радость и красоту.
Попробовал: божественный вкус ягод словами не передать, – надо пробовать. Это лучшее из лучших лакомство! Сладкие, сочные, нежные ягоды! Как детство! Как жизнь, в которой светились улыбками лица родителей! Как самое приятное и вкусное время! Волшебный вкус разливался по всему телу. Что-то теплое и родное обволакивало душу и сердце, как будто кто-то ласково и нежно обнимал его. Он чувствовал, нет! каждой клеточкой он ощущал прикосновение родных рук. И тут его осенило. Он ясно вспомнил слова отца: «Я всегда буду рядом с тобой». Понял их смысл. В них – глубина и родительский наказ. Как эта виноградная косточка – Древо познания и жизни, так и он сам – ветка Древа Жизни на земле, продолжение рода человеческого. Как семя, которое легло в грунт и проросло через тернии, тянется к небу и солнцу, так и человек должен поступать, потому что он – зернышко Неба и Творца…
И улыбка заиграла на его лице. Впервые за горькое время одиночества! Впереди – целая жизнь! И виноградная косточка – память, живая память, о родителях!
Тут и сказке конец, а кто слушал, – винограда ларец.
Давным-давно, миллиарды лет назад, в бескрайнем небесном мире посадил Отец дерево. И назвал его Деревом Жизни. Выросло дерево большое-пребольшое, раскидистое и ветвистое, крепкое-прекрепкое стволом, могучее-премогучее корнем.
Прошло время. На сильных и надежных зеленых ветвях чудесно раскрылось диво дивное – два цветка фантастической красоты. Большие, яркие, лимонно-апельсинового цвета они были так очаровательны, так похожи друг на друга, что сразу и не различишь. Рост в рост, цвет в цвет. И вокруг каждого лилось ярко-рыжее сияние, освещающее пространство вокруг. И каждый из них, затаив дыхание, думал: «Он – удивителен, а я – лучше!» И каждый стремился понравиться Отцу. И в этом неведомом соперничестве они лепестком или веточкой норовили дотянуться и поцарапать друг друга.
Заметил мудрый Отец дух соперничества. Призадумался:
– Мне дороги оба цветка. Люблю я их дюже[2], да одинаково нежно. Душа моя болит за каждое чудо – чудное. И чтобы сохранить, надобно поместить их порознь, на далеком расстоянии друг от друга.
Так Он и сделал. Слегка коснувшись цветков, пожурил их:
– Не ругайтесь и не соревнуйтесь. Родителю мило каждое дите.
Я поручаю вам трудное дело. И чем оно труднее, тем выше честь.
Вы оба будете служить Добру. И каждый из вас получит неземное пристанище. Добру служить – и на разных планетах можно жить. Вы будете служить светилами в небесном пространстве. А Я буду с вами везде и всегда.
Сорвал Отец первый цветок, поражающий своей красотой и безупречностью. И молвил тихо:
– У тебя очень важное предназначение – ты будешь освещать и согревать своим теплом все Дерево. Жизнь его будет существовать только благодаря тебе. Энергия в твоих лучах будет поддерживать все живое. И будешь ты служить знаком пробуждения и увядания Дерева. И нарекаю тебя Солнцем или Дневной Звездой.
И поместил его далече[3], за край неба.
Затем подошел ко второму цветку. Срывая его, Отец заметил израненные в борьбе за первенство лепестки. А из ранки – слезы градом. Загрустил цветок. Потускнел. Из золотого, каким был давеча, превратился – в серебряный. На измятых и потускневших цветочных лепестках появились едва заметные пятнышки. Сжалился Отец. И говорит:
– А тебя поселю на тверди небесной недалеко от Дерева, чтобы не дать увянуть. И будешь ты попутчицей Дерева в космическом пространстве, и часто – раз в месяц – будешь совершать полное путешествие вокруг Дерева. И жалую[4] тебя именем – Луна, Ночная Звезда. И радовать всех будешь ты лишь после того, как будет исчезать Солнце. И станешь отражать повседневную жизнь Дерева.
С тех пор они так и живут, как яркий день и темная ночь, как свет и тень: Солнце светит и греет днем, Луна появляется ночью. Солнце – жаркое, Луна – холодная, но они одинаково нужны такими, какие есть.
И, как бы далеко они не находились друг от друга, порой им хочется увидеться, пообщаться. То серебряная Луна, тянущаяся к мареву знойному, взойдет чуть пораньше вечером. То светящееся радостью Солнце, стремящееся встретить Луну, прольется багровым закатом и задержится чуть подольше. И тогда можно видеть, как они вместе гуляют по поднебесью и золотыми струйками скользят по зеленому шелку увлажненных листьев Дерева.
Бывает, и повздорят, как прежде. Тогда Луна закрывает Солнце, и наступает затмение. А если сильно-сильно поругаются, – то не видно ни Солнца, ни Луны. И тогда небо плачет дождем.
Но какой бы долгой не была ссора, конец неизбежен. Дисциплина – от зла плотина. И оснований для страха нет. Рано или поздно Солнышко выглянет, и все вокруг засияет светом Добра. А на смену ему придет холодный свет Луны, который скрасит темные ночи. И всегда с ними будет их Отец. А где Он именно сейчас – никто не знает. Быть может, рядом с тобой или со мной, или с каждым из нас – земных листиков Дерева жизни. Главное, что Он есть, а с Ним – и Солнце, и Луна.
Давным-давно в цветочном царстве, в ромашковом государстве, росли-цвели в удовольствие себе и на радость окружающим необычайной красоты белые ромашки. Втапоры[5] люди были уверены, что там, куда падала звезда, всегда расцветает ромашка. Но здесь, видимо, упало целое ожерелье из звезд. До того красиво было в дивной ромашковой стране, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
