Доруца подсела к окну и начала вышивать. А так как на улице шёл дождь, она задумала вышивать корабль. Понимаете — почему корабль? Слишком много воды! Надо же как-то всё это переплыть.
Король и вправду сидел дома, и весь народ сидел дома, только Крис дома не сидел. С ведром на голове вместо зонта стоял он, мокрый насквозь, у ворот Доруцы. А вдруг дождь перестанет и Доруца выйдет на улицу? Вот будет здорово! А если не выйдет — приятно просто посмотреть на её окно. Даже на её кошку или собаку.
Крис был уже в королевстве Вторник, ему было двенадцать лет и скорей-скорей хотелось дожить до Среды и жениться на Доруце, которая уже ходила в третий класс. Правда, ей он про свадьбу пока не сказал. Стеснялся. Как-то раз начал было:
— До-ру… — а дальше говорить испугался.
«Видимо, вначале надо её поцеловать, — думал он. — Вчера ночью, при луне, все парни в деревне целовались».
Но как её поцелуешь-то? Дело непростое. У колодца, конечно, можно бы. У колодца всегда целуются, это известно.
А между тем настала зима.
Пошёл как-то Крис за водой, а у колодца — Доруца, воду достаёт.
Он ей, конечно, помог достать воды, молча поставил ведро на землю. И вдруг снег повалил. Ничего не видно, и никто их не видит. Самое время целоваться!
И Крис мигом глаза закрыл, а губы к Доруце протянул. Ей смешно стало, как он губы тянет, слепила снежок, да и сунула ему под нос. А он-то не видит ничего и чмокнул снежок.
— Поцелуй бабушку Зиму, — Доруца говорит, а сама смеётся.
От такого поцелуя у Криса неожиданно язык развязался.
— Слушай, Доруца. Мне нужно тебе что-то важное сказать. Давай я сейчас залезу в колодец, а ты, когда за ведром нагнёшься, опусти голову. Я тебе всё скажу.
— Ладно, лезь, — сказала Доруца. — Я сбегаю домой, отнесу воду и вернусь.
Вот Крис залез в колодец, — там такие скобочки были, стоять можно, прижался к стенке, ждёт. А под ним-то — ого! — какая глубина. Сидит он в колодце, ждёт, а Доруцы что-то не видать.
— Дурак я дурак, — думает Крис. — Обманула, не придёт. Надо вылезать!
Вдруг слышит — снег скрипит. Наверно, Доруца. Тут над ним что-то заскрипело. Что такое! Это дно ведра, а вот и всё ведро пошло мимо него за водой в колодец. Крис потеснился, чтоб ведро пролезло, а потом даже поднять его помог. Наверное, сейчас и Доруца вниз заглянет. Сейчас поцелуемся… А в колодец и вправду кто-то заглянул: нос кривой, глаза как у совы! Да это же бабка Маргьоала!
— Это что ещё такое! — закричала бабка. — Это кто в колодце сидит? Нашёл где валенками трясти. Залез, так и сиди теперь. — И захлопнула крышку колодца. Да ещё и сама на неё сверху уселась.
— Открой, бабуля! — взвыл Крис. — Открой, а то я в воду прыгну.
— Ну и прыгай, потом багром достанем. Напугал! Одним дураком на свете меньше станет.
— Бабуля, бабуля, прости меня. Это я прошлым летом вашу грушу обтряс.
— Чего? Груши? Я так и знала, что это ты.
— Бабуля, бабуля, выпусти меня. Я у вас за эти груши буду три года колядовать. Самый большой колокольчик возьму, чтоб всё село слышало.
Тут задумалась бабка: ведь уж три года к ней никто колядовать не приходил. Пусть хоть этот чудак колокольчиком потрясёт.
— Ладно, вылезай, — сказала бабка и открыла крышку. — Только в колокольчик громко звони, чтоб всё село слышало.
— Постараюсь, — сказал Крис, вылезая. — Я здорово умею колокольчиком трясти.
Вот такой был случай с поцелуем у колодца, вернее, с его отсутствием.
Прошла зима. Всё вокруг зазеленело. Только глаза Доруцы остались голубыми.
— Хоть бы она вышла из калитки, — думал Крис. — Остаться бы с нею наедине…
В это самое время по всей Панталонии разнеслась весть, что объявилась в горах волчица. Страшная волчица. Средь бела дня таскала она ягнят из овчарни.
— Видно, волчата у неё, — сказал отец Криса.
«Волчица, — подумал Крис, — вот кто мне поможет». Целых три дня бродил он по горам и лесам, искал волчье логово. И нашёл! В логове он увидел двух волчат.
Каждую минуту могла вернуться волчица, и Крис быстро схватил одного волчонка и спрятал за пазуху. Волчонок скулил и царапался, а Крис побежал домой.
Добрался до дому он только к вечеру.
Рубашка у него была вся разодрана, есть хотелось ужасно. Но первым делом Крис напоил волчонка молоком и спрятал его в сарае.
Утром отец Криса спрашивает соседа:
— Кум, ты сегодня ночью ничего не слышал?
— Я когда сплю — глухой.
— Волчица пришла в село. Не к добру это, кум. Выла сегодня ночью возле моего дома.
— У неё и в лесу дел достаточно. Чего ей у нас искать? — ответил кум Ефим.
А Крис весь день крутился у дома Доруцы, запускал бумажного змея. И так ловко запустил, что змей приземлился прямо у ног девочки.
«Доруца! — было написано на змее. — Выходи вечером на улицу!! У меня есть тайна!!!»
Вечером, когда все в доме легли спать, вдруг залаяла собака.
— Пойду Колцуна накормлю, — вскочила Доруца.
На улице было темно. Но не совсем: из-за горы показался серп луны.
Крис, конечно, стоял у калитки.
— Ну, где твоя тайна? — спросила девочка.
— А вот она, — ответил Крис и вынул из-за пазухи волчонка.
— Ой, что это?
— Волчонок!
— Волчонок? — испугалась Доруца и отступила на шажок назад. — Настоящий?
И тут она увидела, что волчонок совсем маленький и даже глупый. Она ласково погладила его.
«Вот теперь и поцелую, — подумал Крис. — Ну и что, если луна видит? Она-то никому не скажет…»
Он чувствовал дыхание девочки совсем рядом.
«считаю до десяти, целую и дарю ей волчонка… Раз… два…»
Только он досчитал до девяти, как услышал за спиной какой-то странный звук, а потом вой: у-у-у-у!
Волчица! Ребята застыли на месте. А волчонок заскулил, кинулся в калитку. Волчица подхватила его, перекинула за спину, как ягнёнка, и — к лесу.
И опять настала зима, а Крис так и не поцеловал Доруцу.
Когда на улице мело, Доруца сидела на печке. Корабль свой она давно закончила и теперь вышивала моряка с большими погонами. Очень Доруце капитаны нравились.
— Это капитан, — говорила девочка. — Видите, сколько волн, а он не боится!
Этот капитан не давал Крису покоя. И решил он сделать что-нибудь невероятное.
— Хочешь, я стану невидимкой? — спросил он Доруцу.
— Невидимкой? — удивилась она.
— Да. Среди бела дня около тебя пройду, а ты меня и не увидишь.
— Ну да! Скажешь тоже. Что же я, ослепла?!
Пошла как-то Доруца за водой. Вытаскивает ведро из колодца и слышит вдруг шум. Смотрит — с горы снежный ком катится. И по дороге всё больше становится.
Всё бы ничего, да как раз в это время дорогу бабка Маргьоала переходила.
— Бабушка! — успела крикнуть Доруца.
Но чудовищный снежный ком сшиб бабку с ног и покатился дальше.
Потом ком ударился о забор и развалился с грохотом. А внутри этого кома оказался мальчик-крошка Крис. Вышел, как цыплёнок из яйца, но при этом лбом о забор грохнулся. И теперь лежал не шевелился.
— Крис! — окликнула его Доруца. — Крис, ты жив?
Крис, конечно, помалкивал. Тут-то Доруца и кинулась его целовать.
— Крис, Крис, вставай! — приговаривала она.
Тут уж Крис хитро открыл глаза, подмигнул Доруце и, конечно, встал…
— Ага, — сказала бабка. — Вон ты как колядуешь! Всё ясно.
«Эх, да что нам бабка! — думал Крис. — Сегодня она может делать со мной что хочет! Пусть хоть в дымоход засунет и печку затопит! Сегодня… случилось кое-что поважнее! Доруца! Вот кто меня поцеловал!»
А скоро и зима кончилась. Капитан, которого вышила наконец Доруца, был почему-то очень похож на Криса.
Новый мостик над старой рекой
Потягиваясь, Матей вышел во двор, бросил курам горсть зерна. Это они его разбудили сегодня своим дурацким квохтаньем. За плетнём, во дворе соседа, появилась шляпа.
— Доброе утро! — сказал шляпе Матей.
Никакого ответа не последовало.
На другой день Матей проснулся, вышел во двор, и опять на ту же шляпу наткнулись его глаза.
— Доброе утро, сосед!
Шляпа молчала. Крошка Матей не стерпел.
— Кум, ты за что на меня рассердился? Чего не отвечаешь?
Сосед его, крошка Иустин, оглянулся и сказал тихонько:
— Да нет, не рассердился… Я оглох… на левое ухо.
— Что ж мне теперь, дом переносить? На сторону другого уха?
— Зачем переносить? Переносить, пожалуй, не надо. Ты просто снимай шляпу, когда говоришь «доброе утро», я увижу и тебе отвечу.
С тех пор каждое утро Матей снимал шляпу. Ту самую шляпу, которая даже при виде короля не поднималась с его головы.
А с другой стороны дома крошки Иустина был дом крошки Луки. Луке Иустин сказал, что оглох на правое ухо. Так вышло, что и Лука снимал шляпу, когда приветствовал Иустина.
