— Я предпочёл бы что-нибудь другое, — сказал, поморщившись, голубой кот.
— А может, попробовать мне? — загорелся вдруг Петрик. — Можно? — И Петрик взглянул с вопросом на кота. — Например, на двери от чердака?
— Сколько угодно! Каждый может рисовать этим мелком, и рисунок будет настоящий.
— Рисуй, Петрик! Только нарисуй что-нибудь красивое, — подбодрила мальчика Каролинка.
— Я постараюсь!
Петрик думал с минуту, а потом дрожащей слегка рукой вывел на двери деревцо. Потому что Петрик лучше всего умел рисовать деревья. Стоило ему кончить, как рисунок исчез с двери, и вот уже рядом с ними красовалось симпатичное голубое деревцо с голубыми листочками.
— Видите — я прав, — с удовлетворением произнёс голубой кот. — Надеюсь, больше вы не будете задавать мне глупых вопросов. Можете рисовать всё, что вам заблагорассудится. Конечно, до тех пор, пока голубой мелок не испишется. Если вам что-то не понравится, можете перечеркнуть рисунок.
— То есть, как — «перечеркнуть»? — спросили ребята.
— А очень просто. Так и так! — И голубой кот махнул лапой, желая показать, как это надо делать. — Разумеется, мне бы хотелось, чтоб вы меня не перечёркивали. Приятно, знаете ли, погулять по крышам и вообще по свету.
— Конечно, тебя мы не перечеркнём, — с горячностью заверила кота Каролинка. — Правда, Петрик? Мы его не перечеркнём?
— Конечно! Нам бы очень хотелось, чтоб он остался. Навсегда.
— Там будет видно! Я стану вас навещать. Позовёте — прибегу.
— А как тебя позвать?
Голубой кот шевельнул хвостом, теряя терпение.
— Очень просто: «Киса! киса! киса!» Ага! Ещё раз напоминаю: берегите мелок. В особенности, от Филомены!
И голубой кот, махнув лапой на прощанье, прыгнул на лесенку, которая вела на крышу.
Задрав головы, ребята стояли возле лесенки и смотрели вслед голубому коту, пока тот не исчез на крыше. Наконец Каролинка, посмотрев на мелок, зажатый в правой руке, проговорила:
— Ты думаешь, что это всё с голубым мелком — правда? Может, нам это только кажется?
— Что значит — «кажется»? Ты что, не видишь голубого деревца на лестнице?
— Верно, — согласилась Каролинка, — Да ещё какое хорошенькое! У него голубой ствол и голубые листочки. А растёт прямо из камня. Жаль его тут оставлять. Знаешь что, давай стащим его вниз! — Что ты говоришь, Каролинка! Не можем же мы вырвать его и унести прочь, раз оно тут растёт. Оно засохнет. Уж я-то понимаю в этом деле: у меня дядя — садовод.
Каролинка огорчилась:
— Значит, ты считаешь, надо оставить его на лестнице?
— Разумеется. Знаешь что? Мы можем его зачеркнуть! Посмотрим, правду ли сказал кот.
— Разве тебе его не жалко, а? Пусть себе лучше растёт. Разве оно тут кому-нибудь мешает?
— Конечно, нет. Только что будет потом, когда оно вырастет такое большое, что проломит крышу?
— Пусть проломит! — заявила с решительностью Каролинка. — Если оно будет очень высокое, как ты думаешь, совьют на нём аисты гнездо?
— Ах, если б свили!.. — со вздохом сказал Петрик.
— Слушай, а что если нам с тобой нарисовать аиста? — Здесь? Сейчас? Да ты что, Каролинка? Где ему поместиться?
— Ну тогда — птичку поменьше.
— Зачем?
— А я нарисую! — заупрямилась Каролинка. — Ведь это я нашла мелок.
— Конечно, ты, — подтвердил Петрик, — но тебе самой не нарисовать.
— Как это «не нарисовать»? А кто нарисовал кота?
— Ты. Нарисовала его ты. Это потому, что ты всюду и всегда рисуешь этих своих кошек.
— А теперь я хочу нарисовать не кошку, а птичку. Увидишь, какая будет красивая.
Не успел Петрик сказать и слова, как девочка нарисовала на дверях чердака голубую птицу с огромным клювом.
— Да она некрасивая! — с возмущением крикнул Петрик. Но едва он это произнёс, как рисунок исчез, а на дереве появилась изрядных размеров птица. Крылья голубые, клюв большой и с острым концом. Птица раскрыла клюв, закаркала, как ворона, забила крыльями и подпрыгнула на ветке.
— Не очень-то она получилась, — призналась Каролинка, — сама не знаю…
Но договорить Каролинка так и не успела, потому что птица слетела с ветки, явно намереваясь клюнуть девочку!
— Пошла! — крикнула Каролинка и замахала руками.
— Пошла! — повторил следом за ней Петрик. — Вон отсюда!
Птица их поняла, она взлетела выше, сделала круг и выпорхнула через открытое окно на улицу.
— Хорошо, что улетела, — сказала со вздохом облегчения Каролинка. И тут же добавила: — Честное слово, Петрик, я хотела нарисовать маленькую хорошенькую птичку, а получилась уродина.
— Вот именно, — буркнул Петрик.
Каролинка покраснела.
— Я знаю, что умею рисовать не всё. И вообще, не будем больше об этом. Давай рисовать по очереди.
— Ладно, — согласился Петрик и добавил: — А мелок пусть будет у тебя!
— Но у меня нет большого кармана, чтоб его спрятать, — сказала с огорчением Каролинка. — Может, держать его всё время в руке, а потом…
В ту же минуту до них донёсся бой часов с башни на ратуше.
— Ой-ой-ой, который же это час? — с испугом спросила Каролинка. — Ты считал, сколько пробило?
— Я не считал, — отозвался Петрик. — Но ведь мы можем спуститься домой и посмотреть, сколько времени.
Они домчались до второго этажа и вбежали в квартиру. Оказалось, что мамин будильник остановился на десяти часах.
Каролинка встряхнула его, чтоб стал тикать, но он упорно молчал.
— Надо его завести, — посоветовал Пётр.
— Завести? — уныло протянула Каролинка. — Мама очень не любит, когда я завожу. Один раз у меня это не получилось, и пришлось отдавать будильник в ремонт. Но если даже и заведём, всё равно не будем знать, который час. Знаешь что? Пошли к вам. Ведь у вас тоже есть часы.
— Есть, есть. Но тоже не ходят. А те, которые ходят, мама носит на руке.
— Что же нам делать?
— Хм… Можно, пожалуй, спуститься на улицу и посмотреть время на больших часах в мастерской у часовщика.
— Что ты! — Каролинка даже замахала руками, желая тем самым сказать, что предложение Петрика — вещь невозможная. — Я обещала маме, что не буду ходить по улице.
— Тогда сбегаю я! — вызвался Петрик.
— А тебе мама разрешила? Ведь это далеко…
— Верно, — сказал огорчённый Петрик, — в том-то и дело, что тоже не разрешила.
— Вот видишь… Плохо без часов, а?
— Слушай! — воскликнул Петрик. — Ведь… Ведь мы с тобой могли бы нарисовать часы.
— Нарисовать?
— Ну да. Голубым мелком.
— А ведь это мысль! — похвалила Петрика Каролинка и вежливо добавила: — Может быть, нарисуешь ты? У тебя, конечно, получится лучше.
— Ты так считаешь? — скромно спросил Петрик. И взял голубой мелок.
— Но где будут эти часы? На стене?
— Можно повесить и на стенку. Только будет лучше, если мы поставим их на столик, а? — сказала Каролинка.
— На столик, конечно, лучше, — решил Петрик и нарисовал круг. Потом пририсовал подставку и стал выписывать цифры от одного до двенадцати. Некоторые цифры, правда, поползли вкось, но так ли это важно, если получаются часы? Зато стрелки удались на славу, в особенности — большая, минутная. Едва Петрик закончил рисунок, как на столе уже стояли и тикали необычные часы. Всё в них было голубое, — где потемнее, где посветлее, но голубое, — и только стрелки были тёмно-синие.
— Замечательные часы, правда? — с гордостью спросил Петрик, поглядывая на Каролинку.
— Очень красивые, — похвалила Петрика Каролинка. — Вот только — правильно ли они ходят? Сейчас на них четыре, а…
— Четыре — это потому, — перебил её Петрик, — что я так нарисовал стрелки. Выходит, часы у нас есть, а, сколько времени, мы всё равно не знаем. Жаль, нет у нас телефона. А то можно было бы справиться…
— А не мог бы ты нарисовать телефон? Это очень трудно?
— Вот ещё!… Совсем даже нетрудно. Знаешь, мысль очень хорошая.
— Поставили бы мы его на маленький столик у дивана…
— Сейчас сделаем…
Но это оказалось не так-то просто. Нарисовать телефонный аппарат вместе с трубкой — работа не маленькая. Пришлось Петрику попыхтеть. Зато, когда он кончил, на столике у дивана красовался голубой телефон. Может, трубка чуть покривилась, но на это не стоило обращать внимания. Тут же раздался мелодичный звонок.
— Как серебряный колокольчик! — заметила Каролинка и сняла трубку с телефонного аппарата.
— Алло! — сказала она, — кто это говорит?
— Здравствуй, Каролинка, — послышался в трубке знакомый голос, — узнаёшь ли ты меня?
— Это ты! — радостно воскликнула Каролинка и, прикрыв трубку рукой, как это делают взрослые, сказала Петрику: — Голубой кот.
— Спроси его сразу, не знает ли он, по какому номеру узнавать время, — попросил Петрик.
