— Потому что я их придумал! — торжествующе возопил Гнус. — Я придумал, значит мне — больше. Так?
— Подеремся за вторую сосиску! — бросил ему вызов Обормот, играя мускулами. Все повеселели. Утренняя драчка из-за несуществующих сосисок — это, конечно, не так приятно, как завтрак, но все-таки способ убить время.
Впрочем, до драки дело так и не дошло, потому что в этот момент в парадный валун постучали. Все переполошились. Гости в пещеру заглядывали нечасто, особенно в такую рань.
— Иди, Кдасавчик, — сказали шесть голосов хором. — Посмотри, кто там.
Красавчик взял кастрюлю, которую привык носить на своей круглой лысой голове. Он официально исполнял обязанности привратника, и ему нравилось одеваться соответственно должности. Топая, он подошел к валуну, откатил его чуть-чуть в сторону и сказал в щелочку:
— Да? Чиво надо?
— Почта, — сообщил скрипучий голос. — Я есть ваш тролль-почтовик. Приносить к вас Письму.
— Какого… что? — переспросил Красавчик.
— Письму, — повторил голос и услужливо добавил: — Такой бумажный, с марка.
— Ишь, — сказал Красавчик, не веря своим ушам. Гоблины никогда еще не получали Письму.
Раздался шорох, и квадратный белый конверт, скользнув в щель, шлепнулся у ног Красавчика. Красавчик наклонился и робко поднял его. Остальные гоблины, тоже пришаркавшие к валуну, заглядывали Красавчику через плечо. На конверте значилось:
Нижние Туманные горы,
Гоблинские земли, Пещера
Гоблинам
Гоблины читать не умели, и для них это были просто черные закорючки.
— Поди, откдыть надо, — нерешительно заметил Косоглаз. — Давай, Кдасавчик.
Дрожащими пальцами Красавчик разорвал конверт. В нем оказалась открытка, которая тоже была покрыта непонятными закорючками. Гоблины озадаченно ее разглядывали.
— Чиво пишут? — спросил Цуцик.
— Понятия не имею, — признался Красавчик. — Есть у кого какие идеи?
Гоблины пустили открытку по кругу.
— Вот это вроде «О»? — предположил Свинтус, показывая на «А». Не то чтобы это как-то помогло.
— Чё ж делать? — запричитал Пузан. — Получили Письму, а прочитать не можем. Чё ж делать?
Гоблины ошалело глазели друг на друга, кусали костяшки и в отчаянии ломали руки.
— Я знаю! — вдруг воскликнул Красавчик. — Пусть Почтовик нам пдочитает!
Все радостно заголосили и принялись хлопать Красавчика по спине. Красавчик аж сиял. В последнее время с хорошими идеями у него было негусто. Может, наконец-то началась новая эпоха Хороших Идей.
Тролль-почтовик шагал вниз по склону, весело насвистывая песенку «У почтовика нога велика». Он с удивлением услышал дикие крики, а потом обнаружил, что со всех сторон окружен гоблинами.
— Читай, — велел гоблин с кастрюлей на голове и сунул ему открытку.
— Как насчет волшебного словечка? — спросил тролль-почтовик и с укоризной потряс пальцем.
Гоблины в недоумении вылупились.
— Ну же. Что ваша должна сказать? Когда просить об одолжении? — подсказывал тролль.
— А не то врежем? — с сомнением предположил Обормот.
— Я иметь в виду «пожалуйста», — строго сказал тролль. — Читай, пожалуйста.
— Я не умею, — грустно отозвался Косоглаз.
— Поэтому ты читай, — скомандовал Красавчик.
Почтовик сдался. Он взял у Красавчика открытку и прочел:
— «Великий Гоббо приглашает вас на Большой рождественский бал-маскарад в замке Гоббо. За лучший карнавальный костюм будет вручен приз». Все. Теперь что ваша должна сказать?
Гоблины снова тупо вылупились.
— Спасиба! — завопил тролль-почтовик. — Спасиба!
— Да не за что, — сказал Красавчик. — Обращайся.
Тролль, отчаявшись, покачал головой, вернул Красавчику открытку, закинул сумку на плечо и потопал дальше.
— Ишь, — обалдело вымолвил Красавчик. — Мы приглашение получили. На бал.
Уму непостижимо. Великий Гоббо, вождь всех гоблинских племен, пригласил их на бал! Такая честь.
— Всегда хотел побывать в этом самом замке Гоббо, — с благоговением произнес Пузан. — Он жуть какой шикарный. Моя матушка знала кое-кого, кто там работал. У них есть такое место — называется «комната задумчивости».
— Ну да! — ахнул Свинтус, хватаясь за сердце. — Вот это, я понимаю, фешебень… фешемебель… фенебельше… люкс.
— И еще там настоящие столы с ножками, с которых можно есть…
— Надо же, есть с ножек стола, — потрясенно повторил Обормот. Еще бы, он-то привык есть с пола.
— И Великий Гоббо сидит на здоровенном троне, — продолжал Пузан. — А прекрасные гоблинессы в розовых бикини подают ему виноград.
— Уууух, — выдохнула публика. При мысли о гоблинессах в розовых бикини глаза у гоблинов сделались стеклянные. Юный Цуцик, не совладав с чувствами, ушел посидеть под деревом.
— А как понять «бал-маскарад»? — поинтересовался Косоглаз.
— Я знаю! — взвизгнул Свинтус и принялся скакать и размахивать руками. — Это когда надеваешь необычное и притворяешься, будто ты кто-то другой.
— Ну, это пдоще пдостого, — с облегчением сказал Красавчик. — Поменяемся одеждой, и всего делов.
— Хм — не, так не пойдет, — сказал Свинтус. — Надо кем-то особенным нарядиться. Типа испанкой. Или гориллой. Маскарадный костюм нужен, соображаешь?
— Хитро, — прокомментировал Пузан, мотая головой. — Костюмы на деревьях не растут.
Семь пар беспокойных глаз изучили считаные чахлые деревца на склоне. Нет. Никаких костюмов.
— Мы подумаем насчет костюмов, — решил Красавчик. — Пдям вот возьмем и кдепко так подумаем. Мы во что б то ни стало должны пойти на этот бал. Пдосто надо подумать головой. Ведно?
Гоблины неуверенно переглянулись.
— Мне как-то осматривали голову, — заметил Пузан. — Ни шиша не нашли.
И, сосредоточенно нахмурив брови, они побрели обратно в пещеру, чтобы подумать — а дело это для них было непривычное.
— Похоже, у меня творческий кризис, — объявила Пачкуля. Она бродила туда-сюда по хибаре (номер 1 в районе Мусорной свалки) среди чернильных лужиц и смятых листов бумаги. Очевидно, на драматургическом фронте дела шли неважно.
— В чем проплема? — спросил Хьюго, который сидел в чашке и разгадывал кроссворд в «Чудесной правде».
— В чем проблема? — завопила ошалевшая драматургиня, хватаясь за голову перепачканными в чернилах пальцами. — Я тебе скажу, в чем проблема. У меня тыща персонажей, которых надо как-то впихнуть в один сюжет. А еще надо придумать веселые песни с плясками и счастливый конец. И смешную сцену с лошадью, и сцену, где все кричат: «Он сзади!» И все должно быть написано рифмованными двустишиями — а это, скажу я тебе, трудно.
Хьюго положил газету и тихонько вздохнул.
— Много уше написать?
— Не особо, — призналась Пачкуля. — Пока что думаю над сюжетом и броским названием. Есть один вариант, но он длинноват.
— Ну-ка.
Пачкуля взяла лист бумаги и зачитала:
— «Шерлок Холмс расследует дело о таинственном исчезновении деток, которых замечают три принцессы, после того как их бросила в лесу жестокая леди Макбет, которая ездит на половине карнавальной лошади, и им снится сон о Клеопатре, а потом на помощь приходят Гаммельнский крысолов и Дик Уиттингтон, Фея исполняет три желания, и все живут долго и счастливо».
— Сюшет хорош, — одобрительно кивнул Хьюго. — Очень насыщен.
— Это не сюжет. Это название. Вот досада! Так и знала, что слишком длинное.
— Не перешифай про насфание, — посоветовал Хьюго. — Сначала сама пьеса. Потом насфание.
— Знаю, знаю. Но проще сказать, чем сделать. Рифмы мне ну никак не покоряются. Я пробовала написать приветственное слово Шерлока Холмса, но застряла.
— Прочитай, что получиться.
Пачкуля выудила из кучи еще один листок.
— Гм. «Входит Шерлок Холмс».
Последовала пауза.
— Читай тальше, — сказал Хьюго.
— Это все.
— Фсе? Но он ше ничего не гофорить!
— Знаю. Я же сказала: застряла на приветственном слове.
— Нет, — сказал Хьюго, качая головой, — софсем не годится. Этот Шерлок — вашный персонаш. Он толшен што-то гофорить. Что-то фроде, — хомяк почесал голову, — фроде «Я Шерлок Холмс. Прифет, трузья! Загадки — фот моя стезя».
— Что? — взволнованно зашипела Пачкуля. — Что ты сказал, Хьюго?
Хьюго недоуменно пожал плечами и повторил:
Я Шерлок Холмс. Прифет, трузья!
Загадки — фот моя стезя.
— Потрясающе! — воскликнула Пачкуля и схватила очередной лист бумаги. — Погоди, дай запишу! — И принялась яростно строчить, брызгая чернилами во все стороны. — Так. Готово. А потом, как думаешь, он что говорит?
Немного поразмыслив, Хьюго выдал:
