Сунгура с женой устроили уютный дом для своих малышей, но Сунгура никогда не забывал о свирепом соседе, от которого их отделяла лишь тонкая стена. Много бессонных ночей провёл он, размышляя, как же защитить свою семью от ненасытного Леопарда. С помощью жены он придумал, как это сделать.
Однажды утром Леопарда разбудили крики зайчат. За тонкой стеной раздавался грохот посуды и слышалась громкая возня.
«Что за шум!» – зарычал Леопард, прикрывая лапами уши.
Он выпустил когти. Пора наконец избавиться от этих шумных соседей. К тому же как раз время позавтракать. Решив так, он поднялся и тут услышал, как Сунгура спросил жену: «Отчего это наши дети так шумят и шалят сегодня?»
«О, муж мой, они просто голодны, – громко ответила жена Сунгуры. – Ту слонятину, что ты принёс вчера, мы уже всю съели. Надо бы тебе добыть ещё чего-нибудь».
Тут из-за стены послышался голос Сунгуры. «О, жена, только не говори, что мне надо снова идти охотиться на слонов. Что за жизнь!»
«Слонятину? – выдохнул Леопард, потрясённый до глубины души. – Как это маленький заяц может охотиться на слонов? Он, должно быть, ещё хитрее, чем я думал». И весь тот день Леопард вел себя очень тихо, чтобы не беспокоить Сунгуру, великого охотника на слонов.
Но жадность и лень вскоре заставили Леопарда забыть об осторожности. Не прошло и недели, как он загляделся на детей Сунгуры, скакавших перед хижиной на холме. «Такие маленькие, такие аппетитные! – сказал он себе и облизнулся. – Одного хватит разве что на один зубок. Трое-четверо сойдут за лёгкую закуску. Вот вместе с родителями – это уже кое-что, я мог бы несколько дней не ходить на охоту».
На следующее утро малыши Сунгуры хныкали и ныли так громко, что разбудили Леопарда. Он открыл горящие глаза и щёлкнул зубами от голода.
Но за тонкой стеной послышался громкий голос Сунгуры: «Жена, что там с детьми? Отчего они так разгалделись?»
Жена Сунгуры ответила чётко и ясно: «О, Сунгура, твои дети проголодались. Они просят мяса леопарда, и ничем, кроме сочной леопардятины, их не успокоить».
«Ну и семейка! – громко воскликнул Сунгура. – Видимо, придётся добыть для них Леопарда; может, тогда они успокоятся».
Леопард тут же перестал свирепо скалиться и задом-задом потихоньку выполз из хижины, пока Сунгура, великий охотник на слонов, не отправился за ближайшим леопардом, чтобы скормить того своим детям. Крадучись спустился он поскорее с холма, прижимаясь брюхом к земле.
Зайцы наблюдали из хижины, как их кровожадный сосед поспешно исчез в кустах. «Ну, наконец мы спасены», – вздохнула с облегчением жена Сунгуры.
Но обрадовалась она рано. Всего через час Леопард вернулся опять, а с ним шёл Павиан.
«Говорю же тебе, Леопард, зайцы не охотятся на слонов. Ну как может такой маленький зверёк, как Сунгура, причинить тебе какой-то вред?»
Глядя, как Леопард осторожно, ползком, поднимается на холм, заячье семейство заключило, что он всё ещё не уверен в своей безопасности.
Когда Павиан и Леопард приблизились к хижине, Сунгура сказал громко и отчётливо: «С твоей стороны было очень разумно, дорогая жена, послать за Павианом, чтобы он привёл Леопарда обратно. Утрите слёзы, дети, сегодня к чаю у нас будет Леопард».
Со всех ног бросился Леопард вниз с холма, и больше его уже не видели.
Вот так Сунгура и его семья получили наконец дом в своё полное владение.
В сказках американских индейцев Койот – один из главных персонажей, с которыми всегда случаются странные истории. Эта сказка сложена народом зуни, живущим на юго-западе США.
Как-то раз, отправившись в один из очередных своих долгих походов по лесу, Койот услышал песенку Цикады, стрекотавшей на ветке кедра:
У Кокопелли горб на спине,
У Кокопелли ноги задом наперёд,
Флейта Кокопелли чудесно поёт,
И так же славно поётся мне!
Снова и снова распевала Цикада эту простенькую песенку во славу бога музыки. Потом она проигрывала несколько нот на своей флейте и вновь повторяла всё сначала.
Койот сидел под деревом и слушал. Наконец он крикнул Цикаде: «Чудесная песенка, дружище! Научишь меня ей?»
«Конечно», – сказала Цикада, обрадовавшись, что её песенка понравилась Койоту.
Она научила его песенке, и они принялись распевать вдвоём – Цикада своим высоким пронзительным голосом, а Койот – низким и хриплым.
«Это было прекрасно, – сказал Койот, когда они исполнили песенку раз пять. – Мы замечательно спелись, не правда ли?»
«О да», – сказала Цикада. Но про себя она подумала, что такого отвратительного голоса, как у Койот, она ещё не слышала, а уж вместе они звучат просто ужасно.
«Ну, мне пора, – сказал Койот. – Спасибо, что научила меня песенке».
«Всегда пожалуйста», – ответила Цикада.
И Койот ушёл, напевая. Он так старался запомнить мелодию получше, что не заметил сухой ветки под ногами. Споткнувшись об неё, он с треском врезался носом в пыльную землю, и песенка вылетела у него из головы.
«Мне так нравится эта песенка, – сказал Койот сам себе. – Придётся вернуться и попросить Цикаду снова научить меня ей».
И он отправился обратно к Цикаде, которая по-прежнему сидела на ветке дерева, распевая свою немудрёную песенку.
«Прости, – сказал Койот, – но я споткнулся о ветку и так больно упал, что забыл песенку. Не могла бы ты научить меня ей ещё раз?»
«Конечно, – терпеливо ответила Цикада, – но в этот раз уж будь повнимательней».
Цикада спела песенку ещё раз. «Ну что, запомнил?» – спросила она.
«О да, – сказал Койот, – спасибо тебе большое».
И он опять ушёл, снова и снова повторяя про себя песенку, чтобы её не забыть. Он так увлёкся, что не заметил у себя на пути реку, и очнулся, только когда упал в неё и чуть не утонул. Рухнув в холодную воду, он напрочь забыл песенку.
Снова пошёл он к Цикаде.
«Мне, правда, очень жаль, но я упал в реку и опять забыл твою песенку. Пожалуйста, спой мне её ещё разочек».
Цикада вздохнула и пропела песенку снова. «Вот, – сказала она, – постарайся уж теперь запомнить».
«Спасибо, постараюсь», – попрощался Койот.
В этот раз ему удалось уйти гораздо дальше, но тут на голову ему упал огромный камень. Койот лишился чувств, а когда пришёл в себя, то никак не мог вспомнить песенку.
«О, нет! – вздохнул Койот. – Придётся вернуться и ещё раз попросить Цикаду спеть. Конечно, она не откажется, она ведь такая милая».
И он отправился обратно, к знакомому кедру.
Тем временем Цикада уже поняла, что Койот никогда не запомнит песенку и непременно снова вернётся. И она решила подшутить над ним.
Цикаде как раз пришла пора менять панцирь, который стал ей уже маловат.
Так что она выбралась из него, набила его камешками и пристроила на ветке кедра. Выглядел он точь-в-точь как настоящая цикада.
«Койот наверняка попадётся на это», – сказала Цикада и перелетела на соседнюю ветку, чтобы понаблюдать, что случится дальше. Ждать ей пришлось недолго. Вскоре незадачливый Койот и впрямь прибежал обратно.
«Дружище, – позвал он, стоя под деревом, – жаль снова тебя беспокоить, но со мной случилось несчастье. Мне свалился камень на голову и напрочь выбил из неё твою песенку. О чём она была? О кукурузной деве? Или о драконе? Или о крылатом змее? Никак не могу вспомнить».
Конечно, панцирь ничего ему не ответил. А Цикада сидела на своей ветке и тихонько смеялась.
«Эй, – закричал Койот, – давай же, спой мне свою песенку, ну в последний раз».
Панцирь по-прежнему не отзывался.
«Я начинаю сердиться! – крикнул Койот. – Спой мне эту песенку, а не то я поднимусь и съем тебя!»
Но панцирь оставался безмолвным.
«Ах, так!» – сказал Койот. Он допрыгнул до ветки, схватил панцирь зубами и попытался разгрызть его, но тут же заскулил от боли, сломав о камешки один из своих острых передних зубов.
Койот не мог понять, что случилось. Он убежал, всё ещё поскуливая, и надолго забыл дорогу к этому кедру.
«Никогда не пытайтесь научить дурака петь», – пробормотала Цикада. Она уселась на своё старое место и снова принялась играть на своей флейте и петь незамысловатую песенку:
У Кокопелли горб на спине,
У Кокопелли ноги задом наперёд,
Флейта Кокопелли чудесно поёт,
И так же славно поётся мне!
Историю о петухе Шантеклере и курочке Пертелот замечательно рассказал в XIV веке английский писатель Джефри Чосер в своих «Кентерберийских рассказах», но эта европейская сказка гораздо старше.
В маленьком дворике у одной бедной вдовы жил благородный петух Шантеклер. Снискавший уважение всех соседей и почитаемый в курятнике, Шантеклер обладал великолепным голосом. Его утренняя песнь раздавалась с такой неизменностью, что люди доверяли крику петуха больше, чем звону церковного колокола.
