— Да вот осел Силиуса никак не хочет дальше идти, — объяснил ему парикмахер Серенсен.
— Нет, вы видали что-либо подобное? — кипятился хозяин осла Силиус. — У этого осла ни стыда, ни совести! Его же с места не сдвинешь!
— Ты остановил все движение на улице, мой добрый Силиус, — укоризненно заметил Бастиан.
— Ну да, остановил! — ответил Силиус. — Что ж я, виноват, что этот упрямец не желает идти!
— Скажи, пожалуйста, а груз в тележке тяжёлый?
— Какой там тяжёлый, несколько пустых мешков из-под картошки.
— Мы сейчас поможем тебе столкнуть с места твоего осла, — сказал Бастиан. — Идите-ка все сюда!
И все стали помогать: и парикмахер Серенсен, и школьный учитель, и сапожник, и трамвайный кондуктор. Кто тянул осла спереди, а кто сзади подталкивал.
— Н-но, пошёл! — кричали они.
А осел — осел стоял как вкопанный. Нисколечко, ну ни капельки не подвинулся.
— Да что ж это такое, в самом-то деле! — возмутился Бастиан.
А Силиус взглянул на него и сказал:
— Да, вот такое это животное! Представляете себе, у него ведь хватит упрямства и сегодня весь день, и завтра так простоять! Если только этот бессовестный осел вдруг не передумает. Или не начнёт пятиться задом!
— Сегодня и день ужасно неподходящий, чтобы вот так стоять и ни с места, — сказал Бастиан. — Ты же знаешь, Силиус, какой у нас завтра праздник, у меня и без того хлопот — полон рот.
— Да уж, — мрачно сказал Силиус, — надо бы хуже, да некуда.
Как раз в это время на улице показался старый Тобиас.
— Вон Тобиас идёт, — обрадовался парикмахер Серенсен. — Уж он-то обязательно что-нибудь придумает, он ведь у нас самый умный.
А Силиус посмотрел на Тобиаса и растерянно сказал:
— Извини, пожалуйста, Тобиас. Посоветуй, как мне быть. Понимаешь, мы вот тут стоим. То есть не мы, а осел стоит. Не желает сдвинуться с места. И трамвай из-за него стоит, не может двинуться с места. И Бастиан вот тоже стоит… Бедный я, несчастный, что же мне делать?
— Гм, — задумался старый Тобиас. — Вот что: отцепи-ка для начала тележку, а там посмотрим.
— Да что ты, это не поможет, — сказал Силиус, но все же сделал, как Тобиас велел.
— А теперь, Силиус, — продолжал Тобиас, — теперь подкати тележку вот сюда и поставь её сбоку от осла, вот так. Ну, а теперь мы дружно возьмёмся, поднимем эту строптивую скотинку и поставим её на тележку: раз-два, взяли!
И они все вместе подняли осла и поставили на пустую тележку. А он и там продолжал стоять все так же неподвижно. И вид у него был все такой же упрямый.
— Ну вот, — оказал Тобиас. — А теперь, Силиус, тебе остаётся лишь взяться самому за оглобли и отвезти своего осла домой.
Бедный Силиус впрягся в тележку и поволок её домой. А осел стоял себе удобненько наверху и радовался, что может спокойно ехать на тележке, вместо того чтобы самому её тащить.»Хи-ха! Хи-ха!» — говорил он. Ослы всегда так говорят, когда им что-нибудь нравится.
— Баловство одно, — ворчал Силиус.
Но порядок был восстановлен, движение в Кардамоне снова наладилось, и трамвай с пассажирами продолжал свой путь по обычному маршруту: от городских ворот до моста и обратно.
Силиус уже скрылся из виду, а остальные все не расходились. Они смотрели вслед Тобиасу и говорили;
— Ну и Тобиас! До чего ж умен! Светлая голова!
— Да, — спохватился вдруг парикмахер Серенсен, — мне ведь надо поторапливаться, у нас вот-вот репетиция начнётся. Сами знаете, какой завтра день!
И он заспешил в свою парикмахерскую. А там его уже ждали трое добрых друзей: молочник, барабанщик и портной. Все они пришли со своими инструментами. Ведь сегодня у кардамонского городского оркестра последняя репетиция накануне большого праздничного дня.
— Давайте скорей начинать, — сказал парикмахер Серенсен. — Три-четыре!
И они заиграли новый» Кардамонский марш», который разучивали к Празднику Лета и Солнца.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Маленькую Камомиллу не пускают на праздник в городской парк
И вот наконец настал Праздник Лета и Солнца в городе Кардамоне. Все началось с того, что рано утром музыканты кардамонското городского оркестра в белых фуражках и с цветами в петлицах выстроились на главной площади и сыграли» Кардамонский марш».
А день был чудесный! Солнце ярко светило, дома были украшены цветами, флаги весело полоскались на высоких мачтах. Дети в этот день не учились, а взрослые не работали. И все надели нарядное воскресное платье, хотя это был просто-напросто вторник.
Из окрестностей Кардамона люди съезжались в город в украшенных цветами повозках. У осликов висели на шее цветочные венки, а на голове развевались султаны из разноцветных бумажных полосок. Красота была необыкновенная!
Все шли в этот день в парк. Впрочем, нет, не все. Маленькая Камомилла не шла в парк. Тётушка София её не пустила. И ей было очень обидно: ей ведь тоже хотелось побыть на празднике вместе со всеми, погулять в парке и послушать музыку и пение. Но что ж поделаешь. Уж если тётушка София сказала» нет», значит, нет никакой надежды. Ведь тётушка София такая сердитая и сварливая, что даже сам Бастиан её побаивается.
Камомилла села за пианино и начала разучивать свой урок по музыке, потому что, когда играешь, всегда становится легче на душе.
И как раз когда она сидела и играла маленький вальс, мимо её дома проезжал верхом на ослике её лучший друг Томми. Камомилла играла так красиво, что Томми остановился у неё под окном и заслушался. А Камомилла под собственную музыку пела тоненьким голоском:
Ах, как я стараюсь,
Клавишей касаюсь —
раз, и два, и три,
Раз, и два, и три.
Главная забота —
Не нарушить счета,
Раз, и два, и три,
Раз, и два, и три.
Кто играет долго,
Тот добьётся толка,
Раз, и два, и три,
Раз, и два, и три.
Стану я постарше —
Вальсы, польки, марши
Приходи послушать —
Не забудь, смотри!
Раз, и два, и три.
— Камомилла, а Камомилла! — крикнул Томми. И Камомилла выглянула в окно.
— Как ты хорошо играешь! — сказал Томми.
— Правда? — спросила Камомилла, просияв от удовольствия.
— Мой папа тоже здорово играет, — сказал Томми. — Только не на пианино, а на трубе.
— Труба звучит очень красиво, — сказала Камомилла.
— Сегодня городской оркестр будет выступать в парке, так что ты сама услышишь, как он играет, — продолжал Томми.
— Да нет, я ведь никуда не пойду, — ответила Камомилла.
— Почему же? — удивился Томми.
— Тётушка София говорит, всякие праздники и развлечения — это не для маленьких девочек. И поэтому мы обе, и я, и тётушка София, останемся дома.
— Это обидно и досадно, — сказал Томми. — Если бы тебе разрешили пойти в парк, ты бы могла покататься верхом на Понтиусе. — Так звали его ослика.
— Да, это досадно и обидно, — сказала Камомилла.
— А ты не можешь удрать из дома незаметно для тётушки Софии? Хочешь, я помогу тебе вылезти в окошко? — предложил Томми.
Но Камомилла грустно покачала головой:
— Нет, так я не могу.
— Ну, тогда надо ещё что-нибудь придумать. — Томми думал изо всех сил, но так ничего и не придумал — дело-то было не из лёгких. — Знаешь что, — сказал он, — влезу-ка я на башню да спрошу старого Тобиаса, уж он наверняка что-нибудь посоветует.
— Думаешь, посоветует?
— Конечно, вот увидишь!
И Томми помчался к старому Тобиасу.
— Маленькую Камомиллу не пускают на праздник, — пожаловался он. — Правда же это обидно?
— Конечно, ужасно обидно, — согласился Тобиас. — Мы непременно должны ей помочь.
И они стали вместе думать, как бы это сделать.
— Послушай-ка, Томми, — сказал Тобиас — я, кажется, знаю способ: нужно, чтобы кто-нибудь уговорил тётушку Софию пойти в парк на праздник. Потому что если она сама пойдёт, то нельзя же будет оставить Камомиллу одну дома. И придётся взять её с собой!
— Отличный способ! — обрадовался Томми.
— Отличный и вполне приличный, да только трудный. Тут главное — найти подходящего человека.
И они опять стали думать, кто бы мог уговорить тётушку Софию пойти на праздник.
— А что, если мне самому попробовать? — сказал Тобиас.
— Вот это и был бы самый подходящий человек, — одобрил Томми.
Не откладывая дела в долгий ящик, Тобиас надел своё воскресное платье, и немного погодя он уже стучался в дверь к тётушке Софии. Тётушка София открыла ему сама.
— Это вы? — удивилась она.
— Да, это я. Я пришёл пригласить вас на Праздник Лета и Солнца.
— Нет, благодарю. Я не могу. Мне придётся остаться дома с Камомиллой.
— Но почему же, разве маленькая Камомилла не может пойти вместе с нами? — спросил Тобиас.
— Нет! — строго ответила тётушка София. — Она ещё слишком мала для всяких праздников и развлечений.
