— Покажи-ка! — потребовал Митька-папуас, странно изменившись в лице.
Я согнул пальцы и начал стучать костяшками по черепу, раскрыв рот и шевеля губами. В тихом лесном воздухе прозвучала мелодия «Чижика-пыжика». Я был счастлив, что меня слушают и хорошо получается…
Митька прыгал на месте и хлопал в ладоши. Звенел бубенчик на его колпаке. Лидка и Петька тоже хлопали — они видели мое искусство впервые.
— Скорее бежим в Мурлындию! — закричал Митькапапуас. — Я немедленно покажу тебя своим знакомым!
— Побежали в Мурлындию! — заорал Петька.
— В Мурлындию! — пискнула Лидка.
Не успел я опомниться, как Митька схватил меня за руку и поволок за собой.
Лидка с Петькой бежали следом.
До Мурлындии, страны мудрецов, мы бежали часа полтора, не больше. Оказывается, она совсем рядом, а мы и не знали. Ползком пробрались под какими-то колючими кустами, скатились в яму, вылезли наверх и увидели широкую канаву, где заливались лягушки. В одном месте через канаву переброшена черная кривая доска. По ней мы перебрались на другой берег, и Митька сказал, раскинув руки:
— Мы в Мурлындии!
— Ур-р-р-ра! — завопил Петька и принялся ломать красивую молодую березку.
Лидка перевела дух, огляделась и спросила:
— А где же пограничники?
— Какие такие «пограничники»? — не понял Митькапапуас.
— Такие военные, которые день и ночь стоят на посту и охраняют рубежи от лазутчиков, — пояснила Лидка.
— Нам таких не требуется, — сказал Митька. — Какой лазутчик к нам полезет? Живем мы тихо, ничего не производим, никому не мешаем. Про нас, может, и вообще на свете не знают.
Мы отдышались и двинулись дальше. Мурлындский лес густ, дремуч и пахнет гнилью. Выбравшись из него, мы очутились на пыльной немощеной дороге. На обочине стоял длинный шест. К верхушке его привязаны еловые ветки.
— Железная работа, — похвалил Петька.
— То-то! — сказал Митька и поправил шест, чтоб стоял прямее.
Мы уже снова упарились, когда вдали показалось селение.
Я спросил:
— Это что за деревня?
— Сам ты деревня, — обиделся Митька. — Это город Мудросельск, который есть столица Мурлындии, страны мудрецов!
— А много в Мурпындии городов? — поинтересовалась Лидка.
— Одного хватает, — ответил Митька с бубенчиком.
Улицы в Мудросельске кривые и грязные, ничем не мощенные, без единого деревца и без тротуаров. А дома меня поразили. Очень необыкновенные были дома: треугольные, шестиугольные, круглые, как нефтебаки, дома в форме ведра, маяка, вагона, луковицы, гриба и египетской пирамиды. Один дом напоминал рояль с окошками. Лидка только ахала…
— Нравится? — спрашивал довольный Митька. — Тото. В Мурлындии каждый житель что-нибудь свое выдумывает. Нет такого обычая, чтобы по шаблону… Куда бы вас для начала отвести?
Он почесал под колпаком.
— Куда поинтереснее! — сказали мы не раздумывая.
— Сперва надо показаться королю Муру Семнадцатому, — решил Митька. — Пошли во дворец. Это недалеко.
Мы ожидали увидать что-то поразительное, а королевский дворец оказался простым деревянным домом, покрашенным в три цвета: зеленый, желтый и голубой. Над крышей торчал треугольный желтый шпиль. На нем какаято серая тряпочка. Колья, которыми дворец огорожен, разноцветные, а у калитки притулилась полосатая будка. В ней лежал на лавке пухлый житель в оранжевом мундире с эполетами. Красиво наряженный житель зевал и надраивал ногти тряпочкой. Каждый ноготь был сантиметров пять длиной и сиял.
— Сторож… — тихонько сказала нам Лидка.
Митька-папуас обратился к этому сторожу:
— Здорово, Кирюха. Мы к королю.
Сторож посмотрел сонными глазами на Митьку, потом скользнул взглядом по нашим запыленным фигурам и сказал ленивым голосом:
— Мне-то что.
— Он дома? — спросил Митька.
— Куда он денется, — зевнул сторож. — Третий день не выходит. Посадил в горшке цветок георгин. Наблюдает, как он там растет…
— А сорок не стреляет?
— Бросил, — сказал сторож Кирюха. — Ступай, Митька, не отвлекай отдела. Видишь, я занят.
Мы миновали двор, поднялись на крыльцо и зашли в темный коридор. Митька уверенно толкнул одну из дверей, и мы очутились в комнате. На кресле с прямой высокой спинкой сидел тощий житель с печальным лицом, одетый в темно-красный плащ, черные брюки и туфли с пряжками. Голову печального жителя украшала золотая корона. Большие внимательные глаза смотрели в одну точку — на глиняный горшок, из которого торчала травинка. На нас он не обратил внимания.
— Здорово, ваше величество, — почтительно произнес Митька. — Здорово, а?
Его величество неохотно отвел взгляд от травинки, приподнял голову и сказал тихим, глубоким голосом:
— Здорово, любезный Митька. Давненько не заходил ты в гости к своему единственному королю. И сними этот скомороший колпак.
— Извиняюсь, ваше величество, — рявкнул Митька и сдернул колпак с головы. — А не заходил я в гости потому, что пропитание себе зарабатывал.
— И тут работают… — шепотом огорчился Петька.
Его величество склонил голову к левому плечу и спросил:
— Чем же ты теперь занят, любезный оригинал? Что делаешь?
— Делаю жидкость, ваше величество! — отрапортовал Митька.
— Оригинально, — сказал король. — Только стоит ли?
Собирал бы муравьев, как все жители.
Митька развел руками:
— Не могу, ваше величество. Душа не лежит.
— Душа… — произнес король и задумался. — Ну, ладно. Делай жидкость. Кстати, что это за жидкость и для какой надобности?
— Жидкость от клопов и паразитов, — сказал Митька.
— Как же ты ее делаешь?
— Набираю в лесу грибов-поганок и варю. Два часа варю, три часа варю, потом сливаю, — разъяснил Милька. — И очень хорошо помогает. Польешь тюфяк — ни одного паразита не останется, ни жука, ни комарика. Которые дохнут, а остальные разбегаются.
— Фу, фу, фу, — сказал его величество и заткнул уши указательными пальцами.
Петька повеселел и шепнул мне:
— Так-то работать можно.
Король вынул из левого уха указательный палец и спросил:
— А кому ты эту жидкость сбываешь и за какой барыш?
— Доктор берет, — сказал Митька. — За банку жидкости дает лепешку, мерку картофеля и полгорсти соли.
Новые штаны посулит!
— Кучеряво! — оживился король, но тут же его лицо снова опечалилось. — Но собирать муравьев было бы выгоднее.
— Душа! — развел руками Митька-папуас.
— Ах, душа… — вспомнил король и загрустил. Погрустив немного, он спросил, указав на нас длинным пальцем: — Что за жители?
Наконец-то на нас обратили внимание…
— Новенькие, — сказал Митька-папуас. — Я их из-за канавы привел. Очень желают жить в Мурлындии, стране мудрецов.
Мы сказали: «Здрасте, ваше величество» — и назвали свои имена. Его величество тоже представился:
— Мур Семнадцатый, единственный король в Мурлындии… Много ко мне приходило новеньких, но в большинстве это оказывались скучные жители… Может, и от вас проку не будет в Мурлындии?
— Не утруждайтесь сомневаться, ваше величество! — вступился за нас Митька-папуас. — Да и за кого вы меня принимаете? Нетто я глупых привел бы? Эти жители хоть и недоростки, но обладают задатками. Я проверил!
— Какими такими задатками? — поинтересовался печальный Мур.
Митька сказал:
— Всякими, у каждого свой. Лида может восемь часов подряд в зеркало смотреться. Занятие достаточно мудрое и требует большого терпения.
Король Мур ласково улыбнулся Лидке и произнес:
— Ты не прав, Митька. Никакого терпения это занятие не требует. Было бы у меня такое миленькое личико, я бы по десять часов подряд в зеркало смотрелся… А теперь больше трех минут не выдерживаю… Скучно становится, — вздохнул король. — Ну, живи, Лида, в Мурлындии. Гуляй по лесу, собирай муравьев, смотрись в свое зеркало.
Лидка покраснела и стала оправдываться:
— Я не просто так. Я изучаю лицо, фигуру, движения, потому что хочу стать балериной. Для этого надо хорошо себя знать.
Король Мур поморщился:
— Только не подводи базу, не подводи базу. Смотришься в зеркало, это тебе нравится — и достаточно. Когда житель начинает объяснять свои поступки, только неразбериха и ералаш получаются. Не люблю этого… Ну, а ты, Петя, что умеешь делать?
— Я умею пить чернила! — заявил Петька.
— Какие такие чернила?
— Самые настоящие, — сказал Петька. — Которыми пишут.
— Ах, пишут… — король покачал головой. — Пишут, говоришь… А они что, вкусные?
— Жуткая гадость, — признался Петька.
— А зачем пьешь? — приподнял бровь король Мур.
Петька замялся, не зная как объяснить. Я ему помог.
