– Беги! – пропыхтел я. – Там, в кухне, ведьма! Беги!
Он сказал:
– Можно обойтись и без этого, Грант. – И крепко взял меня за локоть.
Я не успел стряхнуть его руку, а мы уже неведомым образом оказались на самом верху лестницы, под громкое гудение волшебства. Я чувствовал, что гудение это свободнее и чище, чем исходившее от ведьмы. Кристофер тащил меня за локоть по галерее, а я вспомнил между делом, что он ведь у нас кудесник с девятью жизнями, и от этого мне стало немного спокойнее, но окончательно я успокоился только тогда, когда мы вылетели через арку на пахнущий прогретым деревом и штукатуркой чердак Столлери.
– Ну ничего себе… – начал было я.
Кристофер сказал:
– Сначала в комнату, Грант.
И потянул меня в обратную сторону. Арка успела исчезнуть, и мы понеслись по знакомым чердачным переходам к себе в комнату, где оба плюхнулись на кровати; я все еще пыхтел как паровоз, а Кристофер весь обмяк, побледнел и понурился.
– Рассказывай, – приказал он, не поднимая головы.
Я рассказал ему про ведьму.
Кристофер поднял голову и сказал:
– Гм. Интересно, может, это из-за нее Милли не может выбраться? Милли ведь тоже чародейка. И по идее, могла бы найти выход. А вместо этого ее снова и снова отбрасывает в одну и ту же вероятность. На лестнице ее не оказалось, – возможно, это дело рук ведьмы. Значит, нужно вернуться и разобраться с этой ведьмой.
Он встал. Я тоже встал, хотя ноги плохо меня держали и тряслись, и поплелся вслед за ним за нарисованную черту. Когда мы добрались до места, Кристофер застонал. Никакой арки там не было – был только обычный чердак, через который мы и пришли. Мы довольно долго сидели на полу и дожидались, но перемены так и не произошло.
– Ты нагнал на меня паники, Грант, – укорил меня Кристофер. – Нам нужно было бежать не вверх, а вниз. Ах, чтоб тебя! Мы ведь были совсем рядом.
– Наверное, во всем виновата моя дурная карма, – предположил я.
– Да не пори чушь! – отрезал Кристофер. – Ладно, пошли в библиотеку, поищем тайные книги. Не могу я больше тут сидеть. И вообще, нас того гляди застукает какая-нибудь горничная и нажалуется, что мы нарушаем правила.
Наверное, он был прав. С другого конца чердака вдруг донеслась целая волна всяких шорохов и женских голосов – можно подумать, там внезапно собрались все горничные сразу. Пустое пространство вдоль окон отражало эхо их взвизгов и хихиканья, а еще я почувствовал, что половицы подо мной скрипят – так они скрипели, когда слуги расходились спать. Мы встали и выбрались на свою половину чердака – оказалось, что там тоже довольно шумно. Хлопали двери, топали ноги, смеялись мужские голоса. Громкий бас распевал в ближайшей уборной. Пел он настолько фальшиво, что я захихикал.
Кристофер посмотрел на меня, подняв брови.
– Грегор? – предположил он.
– Мистер Амос? – откликнулся я.
Тут Кристофер рассмеялся. И это ему, похоже, помогло. Когда мы спускались в лифте, он уже выглядел куда бодрее. Он кивнул на фотоаппарат, все еще висевший у меня на груди:
– Ты собираешься фотографировать книги, Грант?
– Нет, – ответил я. – Для этого нужен другой объектив. Я просто совсем забыл, что фотоаппарат при мне. А почему мы выходим на третьем этаже? Библиотека-то на первом.
– Ага. Восхитись силой моего предчувствия и предвидения, Грант, – сказал Кристофер. – В библиотеке есть своего рода хоры, и вход с них с этого этажа. Проскользнем потихонечку и убедимся для начала, что графиня не сидит там и не изучает, скажем, поваренную книгу.
– Ха-ха, – откликнулся я.
Я радовался тому, что Кристофер приободрился, однако шуточки его порой все-таки ужасно раздражали.
И все же особу женского пола мы в библиотеке обнаружили. Когда мы тихонько открыли низкую деревянную дверцу и выбрались на высокую галерею, уставленную книжными полками, мы сразу разглядели ее сквозь резную деревянную балюстраду. Тут же мы оба пригнулись и встали на четвереньки на устланный ковром пол – впрочем, она все равно могла видеть нас через балюстраду. Она сидела на верхней ступеньке высокой деревянной стремянки и тянулась за книгой на одной из верхних полок. Одна радость – это точно была не графиня, потому что волосы у нее были темные, и тем не менее вывод был прост: стоит ей повернуть голову – и она нас заметит.
Я двинулся к двери с мыслью снова выползти наружу.
– Не бойся, Грант, – прошептал Кристофер.
Я ощутил гудение и сообразил, что он наложил на нас заклятие невидимости. Потом я подумал, что это еще и заклятие неслышимости, потому что сначала Кристофер удобно уселся, обхватив колени руками, а потом заговорил, не понижая голоса:
– Подождем, Грант. Поторчим на одном месте. Надоело до чертиков – мне в жизни еще не приходилось столько торчать на одном месте.
– Может, она тут до ночи провозится, – прошептал я. Стремянка стояла совсем близко, и я невольно понижал голос. – Наверное, это и есть та нищая студентка, которую наняли составлять каталог.
Кристофер критически глянул через балюстраду.
– Не выглядит она совсем уж нищей, – заметил он.
Он был прав. На этой самой студентке было темно-синее платье, которое где-то облегало, а где-то ниспадало, как это бывает с дорогими платьями, а на ногах виднелись очень милые красные сапожки. Темные волосы падали на плечи, и стрижка выглядела такой же дорогой, как и у леди Фелиции.
– Наверное, какая-то гостья Семейства пришла за книгой, – предположил Кристофер.
Пока он говорил, дама сняла с полки книгу и раскрыла. Посмотрела на титульный лист, кивнула, что-то записала в блокноте, лежавшем у нее на колене. Потом пролистала книгу, закрыла, осмотрела переплет и покачала головой. Сунула под обложку какую-то карточку, повернулась и положила книгу в ящик, прикрепленный к стремянке с другой стороны.
Оказалось, что это моя сестра Антея.
Я встал во весь рост. Не утерпел. Чуть было не позвал ее по имени. И позвал бы, если бы Кристофер не схватил меня за руку и не потянул вниз.
– Кто-то еще идет! – прошептал он.
Кристофер был прав. Большая центральная дверь отворилась, и вошел граф Роберт. Закрыл за собой дверь и остановился, улыбаясь моей сестре.
– Здравствуй, радость моя, – сказал он. – Что, уже взялась за дело? Ты же знаешь, что это всего лишь предлог.
А моя сестра Антея воскликнула: «Роберт!» – и чуть не кубарем скатилась со стремянки. Бросилась к нему в объятия, и они принялись целоваться, забыв обо всем на свете.
И тут у Кристофера свело ногу. Полагаю, прежде всего от смущения. А может, из-за того, что мы столько носились по этим лестницам. Но свело крепко. Он скрючился и принялся кататься по полу, стиснув руками левую икру; лицо перекосилось от боли. Мне пришлось поставить фотоаппарат на ближайшую полку и наклониться, чтобы мять и растирать затянутую в шелк ногу. Я чувствовал, что мышца под тканью сжалась в тугой комок, а вы сами знаете, как это больно. Со мной такое тоже бывает, когда накатаюсь на лыжах. Я попытался заставить Кристофера поджать пальцы, но он, похоже, не понимал, что это отличное средство против судорог. Он просто катался клубком по полу.
Я все поглядывал сквозь балюстраду, не заметили ли нас граф Роберт и сестра, но им, похоже, было не до нас. Они теперь стояли, обняв друг друга за талию и откинув голову назад, смеялись и то и дело повторяли: «Счастье мое!»
– Оу-о-о! Оу-о-о! – заходился Кристофер.
– Потяни пальцы! – шипел на него я.
– Оу-о-о! – отвечал он.
– Тогда заколдуй свою ногу, идиот! – рявкнул я.
Тут снова отворилась центральная дверь, я глянул в ту сторону. На сей раз пришел Хьюго. Он стоял и улыбался Антее во всю свою пухлую физиономию.
– Рад тебя видеть, Антея, – сказал он, а потом добавил что-то вроде: – Милости прошу к нашему шалашу.
Но тут Кристофер угодил коленом мне в подбородок, и я опять принялся разминать ему ногу. Когда я снова поднял глаза, все трое уже отошли к кожаным креслам у окна: граф Роберт и Антея сидели на ручках одного и того же кресла, а Хьюго стоял, прислонившись к нему же спиной. Хьюго что-то говорил, быстро и настойчиво, а граф Роберт и Антея смотрели на него сверху вниз и нервно кивали.
Мне хотелось разобрать, что говорит Хьюго. Я добрался до уха Кристофера, прижался к нему губами и заорал, хотя и не очень громко:
– Заколдуй свою ногу, я сказал!
Насей раз до него, похоже, дошло. Раздалось лихорадочное гудение. Потом Кристофер резко выпрямился и растянулся ничком на ковре, отдуваясь.
– Жуть какая! – пропыхтел он. – А еще я оглох на одно ухо.
Я посмотрел вниз и как раз успел заметить, как граф Роберт поцеловал Антею и встал. Хьюго тоже ее поцеловал – по-дружески, в щечку, и оба собрались уходить. Но тут дверь открылась снова. На сей раз вошел мистер Амос, причем вид у него был отнюдь не дружелюбный. Мы с Кристофером замерли.
– Получила ли эта юная особа все, что ей требуется? – спросил мистер Амос с совершенно убийственной вежливостью.
