При слове «разболелась» Железный Человек слегка шевельнулся. У Железных Людей это является признаком крайнего волнения.
– Тебе нельзя причинять боль. Я не причиняю тебе боль.
– Причиняешь, – сказал Толик, и вдруг неожиданная догадка мелькнула у него в голове. Толик вспомнил, как при слове «больно» Железный Человек отпустил его руки. – Причиняешь, – повторил Толик. – Ты даже не хочешь сказать, где человек и собака. Мне от этого очень больно.
– Это не разрешается. Но от этого не может быть больно.
– Еще как может! – сказал Толик. – Мне очень даже больно.
– Человек и собака в доме у воды. Двадцатый этаж.
– Это я знаю. А где дом у воды?
– Это не разрешается.
– Мне больно!
– Там, – сказал Железный Человек, показывая рукой вдоль берега.
Толик взглянул в ту сторону и увидел едва различимое в сумерках белое пятнышко на берегу.
– Ты молодец! – радостно сказал Толик. – Ты очень хороший. Ты не такой уж глупый. Ты мне очень нравишься.
– Непонятно.
– Ты… ты экономичный! – выпалил Толик.
И снова при последних словах Толика Железный Человек слегка шевельнулся, что означало, очевидно, великое удовольствие. Видно, все же он был не такой уж железный, каким казался с первого взгляда. Видно, и у него могли быть свои железные радости.
А Толик с замиранием сердца следил за роботом и чувствовал, что сейчас он сделал великое открытие.
Мишка стоял у окна и смотрел, как большое красное солнце уходило за горизонт. Вернее, оно уходило за край моря. Еще вчера Мишка разглядел с высоты двадцатого этажа, что у этого странного моря есть край. Море кончалось каким-то обрывом. За краем обрыва было ничего. Не вода, не воздух, не небо, не звезды, а просто – ничего. В это ничего и скрывалось солнце. Даже не скрывалось, а становилось все меньше и меньше, будто таяло.
Уже прошло больше двух суток с тех пор, как часы на стене начали отстукивать время.
Сквозь открытое окно снаружи не доносилось ни звука.
Ничто не шевелилось внизу, на песчаном пляже. Даже волны были какие-то игрушечные и замирали, едва подойдя к берегу.
Далеко в море Мишка видел крошечное белое пятнышко. Там плавал теплоход, на котором катался мальчик с голубыми глазами. Сегодня утром Мишка видел из окна, как мальчик ловил рыбу. За пять минут он наловил целую гору рыбы и ушел, оставив ее лежать на берегу. Рыба лежала у самой воды, но ни одна из рыбин не шевелилась и не делала попытку скатиться в море. Похоже было, что мальчик наловил дохлую рыбу.
Глядя на пустынное море и пустынный берег, Мишка думал о том, что, наверное, где-то сейчас вот так же стоит у окна и смотрит вниз Толик. И ему, как и Мишке, никогда не выбраться из этой страны. Сначала Мишка злился на Толика. Ведь из-за него случилась вся эта история, которая неизвестно чем кончится. Но потом Мишка подумал, что они с Толиком остались теперь совсем одни и им никак не следует злиться друг на друга. Мишка очень хотел выбраться отсюда и помочь выбраться Толику. Но за окном был пустынный пляж, да и до него было метров шестьдесят. Не прыгать же с такой высоты.
Белоснежный теплоход, поднимая волны, которые, между прочим, тут же успокаивались, подходил к берегу. Мишка отошел от окна. Ему не хотелось видеть мальчика даже издали.
Но это не помогло. Минут через пять отворилась дверь, и в комнату вошел мальчик. Майда присела и приготовилась прыгнуть. Она прыгала всегда с таким видом, словно хотела перегрызть мальчику горло. Даже наталкиваясь на невидимую преграду, она не успокаивалась. Было непонятно, почему она так ненавидит мальчика. Ведь он не сделал ей ничего плохого. Он просто не обращал на нее внимания.
Мишка взял Майду за ошейник и почувствовал, что она дрожит от злости.
– Ну, ты еще не передумал? – спросил мальчик.
Мишка ничего не ответил.
– Слушай, Мишка, – продолжал мальчик. – Я сегодня добрый. Я сегодня щедрый. Я все равно превращу тебя во что-нибудь, но это будет завтра. А сейчас ответь мне: неужели тебе так трудно попросить прощения?
– Ты отпустишь меня с Толиком, если я попрошу прощения?
– Толик оказался очень вредным человеком. Он мне теперь нравится еще больше. Он ловил рыбу и катался на катере. Ему очень понравилось. Правда, он чуть не добрался до Черты… Но это вышло случайно. И он ничего не заметил. Он уже наполовину стал моим другом.
– Плевал я на твою Черту!
Мальчик засмеялся.
– Нет, ты не плевал! Ты даже не знаешь, что это такое. Ты и сам бы поплыл к Черте, если бы я отпустил тебя. Если подойти к Черте на закате, можно увидеть город. Если подойти к Черте с рассветом, то можно уйти. Это единственный путь, потому что на рассвете кончается вчерашний день и начинается сегодняшний. Теперь ты все знаешь. И теперь ты не уйдешь отсюда, даже если попросишь прощения.
У Мишки похолодели руки и ноги. Он с ненавистью взглянул на мальчика. Никогда и никого так не ненавидел Мишка за всю свою жизнь. Если бы он мог, то бросился бы на него, как Майда, и хотя бы раз двинул его кулаком, прежде чем превратиться в червяка. Но мальчик был надежно защищен от его ударов. Он спокойно смотрел на Мишку. И на лице его сейчас действительно не было никакой злости. Он выглядел так, будто пришел посоветоваться с Мишкой, во что бы лучше его превратить. И это было обиднее всего.
И Мишка не смог сдержать обиду.
– Слушай, ты – волшебник? – спросил Мишка.
– Наконец-то ты это понял. Я – великий волшебник! Но тебе уже ничто не поможет. Впрочем, за эти слова я могу тебя пощадить. Ты останешься человеком. Но ты никогда не выйдешь из этой комнаты. Если, конечно, не захочешь прыгать с двадцатого этажа.
Мальчик засмеялся. Но Мишка продолжал, не обращая внимания на его слова:
– Ты – самый великий? Ты можешь сделать все что угодно? Тебе стоит только пожелать?
– Правильно! – Мальчик гордо выпятил грудь. – Ты начинаешь исправляться. Я – самый великий! Я – волшебник!
Мишка посмотрел мальчику в лицо и засмеялся.
– Тогда почему же ты выпрашиваешь у Толика дружбу? Ты просишь, как нищий. Ты хочешь дружить без спичек? Но разве с тобой будет кто-нибудь дружить? Ты можешь только заставить. Ты не великий волшебник, а великий нищий!
Мальчик вздрогнул, и глаза его засветились холодным и злым огнем.
– Я превращу тебя в червя! – завизжал он.
– Ты сам в него давно превратился! – ответил Мишка.
– Осталось восемнадцать часов! – От злости мальчик не мог стоять спокойно. Он извивался так, будто его стегали кнутом. – Восемнадцать! Восемнадцать! – орал он, пятясь к двери, словно боялся Мишки.
Дверь сама открылась и сама захлопнулась за мальчиком.
Мишка посмотрел на часы. Оставалось семнадцать часов и пятьдесят восемь минут.
Когда Толик проснулся, было совсем темно. На темном небе ярко светили звезды. Одна звездочка, самая яркая, быстро бежала по небу. «Спутник, – подумал Толик. – Значит, я уже дома и мне снится сон. Я ведь часто видел дома во сне спутники».
Толик приподнялся на локте. Рука его ощутила холод песка. Совсем рядом с еле слышным шелестом накатывались на берег мелкие волны. Прямо перед Толиком застыла неподвижно высокая фигура Железного Человека.
Толик снова взглянул на небо. Спутника уже не было. Он прочертил среди звезд свой путь и ушел. Скоро он выйдет на дневную сторону Земли и увидит города, в которых живут люди. Наверное, над спутником не властен вчерашний день, если его можно видеть в этом странном и ненавистном мире.
Толик поднялся на ноги. Далеко, у самого берега, мерцала яркая звезда. Скорее даже не звезда, а светлое пятно. Там был дом, в котором находились человек, собака и мальчик с голубыми глазами.
Внезапно Толик почувствовал, что он больше не может оставаться один. Он должен увидеть Мишку. Он пройдет туда прямо сейчас, ночью. Может быть, они вдвоем, как раньше, и придумают что-нибудь. И наплевать ему на мальчика и все его коробки, потому что дальше так жить невозможно.
– Я иду к дому на берегу, – сообщил Толик.
– Это не разрешается, – сказал Железный Человек.
– Нет, разрешается. Ты слышал, как Волшебник сказал: «Балбес покажет тебе дорогу»?
– Ты уже готов к тому, чтобы стать другом Волшебника?
– А ты сам-то знаешь, что такое друг?
– Друг делает подарки: дворец и магазины.
– Нет, – сказал Толик, – друг – это… это… – Толик запнулся и растерянно замолчал.
Он не мог объяснить, что такое друг. Раньше он никогда не задумывался над этим. Они с Мишкой ходили вместе и сидели за одной партой. Этого было достаточно, чтобы их считали друзьями. Мишка заступался за Толика, а Толик тоже… тоже… чего-то там делал для Мишки. Сейчас даже не вспомнить что. И лучше даже не вспоминать, потому что в голову лезут не очень приятные воспоминания.
– Друг – это когда спасает от чего-нибудь или помогает… – сказал наконец Толик. – Друг – это Мишка.
Но Железный Человек не понял его.
