— Нет! — выпалила мисс Гримшо. — То есть… в общем… да. Сейчас будут готовы.
Антип Пожарский зашагал в направлении сцены, а мисс Гримшо, похоже, начисто утратила свое обычное ледяное спокойствие.
— Какой кошмар! — воскликнула она. — Взял и передумал, а Дейрдре Шоу непонятно где. Что он теперь скажет, когда обнаружит, что у него нет партнёрши для второго номера? Даже подумать страшно.
Заиграл школьный оркестр, поднялся занавес, раздался шквал аплодисментов, мисс Гримшо убежала прочь, заламывая руки, и оставила Паддингтона стоять с очень задумчивым выражением на мордочке. Он смотрел на открытую дверь гардеробной Антипа Пожарского.
Будь тут Брауны, они немедленно признали бы это выражение. К счастью, они, как почти и вся школа, во все глаза смотрели на сцену — это помогло им сохранить душевное спокойствие.
Даже мистер Браун подался вперёд и захлопал так же рьяно, как и остальные, когда Антип Пожарский принялся исполнять один прыжок за другим и крутиться с такой скоростью, что у зрителей аж дух захватывало. После этого он исполнил целый каскад потрясающих арабесков, и зал дружно ахнул от восхищения, а когда танец закончился, стены задрожали от грома аплодисментов.
Наконец овации стихли, и Антип Пожарский остался стоять в круге света, образованного одним ярким софитом. Миссис Бёрд быстро взглянула в программку и прошептала:
— А теперь будет па-де-де.
— Уф, надеюсь, они отыскали Дейрдре Шоу, — пробормотала Джуди, когда оркестр заиграл снова. — Если нет — сейчас опять будет скандал.
— Отыскали, — подтвердил мистер Браун. — Видишь, кто-то там стоит сбоку за кулисами.
Джуди проследила направление его взгляда, а потом так и подскочила на стуле.
— Полундра! — воскликнула она. — Никакая это не Дейрдре Шоу. Это…
— Паддингтон! — хором подхватили все остальные Брауны, когда мохнатая фигурка, едва заметная в полутьме, прошагала через сцену и вступила в круг света.
— Господи помилуй! — ахнула миссис Бёрд. — Что ещё придумал этот медведь?
Её слова потонули в удивлённом гуле, который поднялся в зале, когда Паддингтон вышел на середину сцены, аккуратно поставил свой чемодан у самой рампы и вежливо приподнял шляпу, обращаясь к тем немногочисленным зрителям в первом ряду, которые рискнули робко зааплодировать.
— Господи, он бы хоть эту свою старую шляпу снял! — простонала миссис Браун.
— А что это на нём за штаны? — поинтересовалась миссис Бёрд.
— По-моему, больше похоже на мешок, — высказался мистер Браун.
— Никакой это не мешок, — догадалась Джуди. — Это балетное трико!
— Трико? — поразился мистер Браун. — Оно же вроде должно быть в обтяжку. А эта штука с него того и гляди свалится.
Брауны с ужасом следили, как Паддингтон, явно не рассчитав число поклонов, судорожно нахлобучил шляпу и подхватил нелепую одёжку, которая широкими складками свисала с его задних лап и норовила сползти совсем.
Первый раз с тех пор, как он решил попробовать себя в балете, он всерьёз пожалел о том, что не устоял перед искушением и всё-таки надел трико, которое висело на дверях гардеробной мистера Пожарского.
Ноги у медведей вообще довольно короткие, и это с самого начала создало определённые трудности, но по ходу дела выяснилось, что у Антипа Пожарского ноги в два раза длиннее нормальных, так что в районе Паддингтоновой талии скопилась куча лишней материи.
Медвежонок подпоясался какой-то верёвочкой, а ещё на всякий случай взял несколько портновских булавок, которые обнаружил на доске объявлений за кулисами; впрочем, булавки почти все вывалились, и он немного задержался, половчее прилаживая большую французскую булавку, которую тоже прихватил на всякий пожарный случай.
Именно в этот момент Антип Пожарский, понятия не имевший, что происходит, завершил особо длинный и сложный пируэт у столба в дальней части сцены и стремительно полетел на Паддингтона.
Мгновение он постоял на одной ноге, закрыв глаза, приготовившись к важному моменту.
Паддингтон ещё раз вежливо приподнял шляпу, а потом дотянулся лапой до руки мистера Пожарского, простёртой ему навстречу, и приветливо пожал её.
— Добрый день, мистер Тип! — поздоровался он. — Я иду делать падеду.
Антип Пожарский застыл на месте. На миг даже показалось, что он превратился в камень, и Паддингтон посмотрел на него с некоторой тревогой, но тут мистер Пожарский вдруг ожил, и ещё как!
Сперва он открыл глаза, потом закрыл их снова, и по телу его прошла дрожь, начавшаяся от носков и распространившаяся до головы, будто в него попала пуля. После этого он снова открыл глаза и с омерзением уставился на свою руку. В луче прожектора было довольно жарко, и, похоже, после Паддингтонова пожатия на руке осталась какая-то липкая гадость.
— Ничего страшного, мистер Тип, — успокоил его Паддингтон, поспешно вытирая лапу об одну из складок трико. — Это просто мармелад. Я забыл лапы помыть после булочных изделий.
Если мистер Пожарский и знал, что такое мармелад, и даже слышал про хлебобулочные изделия, он не подал виду. По телу его прокатилась ещё одна волна дрожи, и, когда оркестр заиграл крещендо, он закрыл глаза и, собрав всю волю в кулак, снова приготовился к па-де-де.
Паддингтон, очень довольный, что дело пошло на лад, крепко взялся за протянутую руку мистера Пожарского и наклонился, чтобы поднять свой чемодан.
В следующий момент ему показалось, что он попал в эпицентр землетрясения, грозы и урагана одновременно.
Сначала он испугался, что ему вот-вот оторвут переднюю лапу, потом закрутился как волчок и, наконец, всё ещё крутясь, грохнулся на сцену довольна далеко от мистера Пожарского.
Он немножко полежал там, отдуваясь, потом всё-таки поднялся, и как раз вовремя, чтобы увидеть, что в ярком свете рампы к нему приближается смутная фигура. Приглядевшись, Паддингтон заметил недобрый блеск в глазах Антипа Пожарского — блеск этот ему совсем не понравился, так что он на всякий случай снова сел на пол.
Мистер Пожарский остановился и уставился на сидящую фигурку.
— Я не имею возможности продолжать! — воскликнул он сурово. — Во-первых, у вас есть недостаточный рост, во-вторых, у вас есть нечистые батманы.
— Нечистые карманы? — возмущённо воскликнул Паддингтон. — Но я вчера вечером принял ванну!
— Я не имею сказать, что они грязные, — прошипел мистер Пожарский. — Я имею сказать, что они должны исполняться чётко, легко, вот так!
И он без лишних слов подскочил в воздух и перекрестил ноги, как ножницы, в такт музыке, потом развёл их снова и грациозно приземлился на один носок лицом к зрителям.
Зал разразился аплодисментами, а Паддингтон посмотрел на него с некоторым сомнением.
— Это не очень просто, если у тебя лапы, мистер Тип, — сказал он. — Но я попробую.
Закрыв, как и мистер Пожарский, глаза, Паддингтон подпрыгнул, честно постарался перекрестить лапы, но тут трико поползло вниз, и он всей тяжестью приземлился обратно. Но, приземлившись, ко всеобщему изумлению, подскочил снова, скрещивая и разводя лапы, да так, будто его подбросило на пружине.
— Во дает медведь! — изумился кто-то рядом с Браунами. — Тройной батман!
— Шесть, не три, — поправил со знанием дела интеллигентный старичок, когда Паддингтон приземлился и с громким воплем снова подскочил в воздух. — Браво! — закричал он, пытаясь перекрыть аплодисменты.
Похоже, Паддингтоновы батманы, один выше и сложнее другого, произвели впечатление даже на Антипа Пожарского. Чтобы показать, что и он не лыком шит, он тоже высоко подпрыгнул, перекрестил ноги, соединил, снова перекрестил, снова соединил и под восхищённые вопли зрителей перекрестил в третий раз, прежде чем приземлиться.
Паддингтон, который всё это время сидел на сцене, внимательно разглядывая свою пятку, подскочил с громким воплем, который эхом заметался под потолком, потому что Антип Пожарский со всего маху приземлился прямо ему на лапу.
Да, прыжку Антипа Пожарского аплодировали жарко, но это не шло ни в какое сравнение с тем, как хлопали Паддингтону, когда он снова подпрыгнул в воздух, отчаянно размахивая задними лапами, скрещивая их и так и сяк; потом он свёл их, прежде чем приземлиться, и почти тут же снова взмыл высоко в воздух.
На сей раз даже Антипу Пожарскому пришлось признать, что он встретил достойного соперника, и с грациозным поклоном, который вызвал в зале одобрительный ропот, он отошёл в сторону и тоже зааплодировал. Музыка смолкла, и Паддингтон, продолжавший подлетать все выше и выше, скрылся за упавшим занавесом.
— Ну, — подвёл итоги мистер Браун, когда аплодисменты наконец приутихли, — может, это был не самый классический балет, какой мне доводилось видеть, но уж всяко самый захватывающий.
