— Это не так, — улыбнулся Гром. — Деревья все разные, как и люди, и каждое дерево имеет свой характер. С одним деревом тебе будет грустно, с другим будет весело, а с третьим будет легко и спокойно. Вот такое дерево ты и должна себе найти, чтобы тебе с ним было хорошо и приятно спать.
— А как же я буду его искать, если я никогда ещё не искала никаких деревьев? Я раньше и не знала, что они живые, думала, что они как трава, только большая. Старичок улыбнулся.
— Трава тоже живая, и тоже бывает разная. А, чтобы узнать какое дерево тебе нужно, ты подойди к любому из них, попробуй почувствовать его, поговорить с ним, понять его. Обними его, погладь, и тогда сразу поймешь, какое это дерево. И ты, Кноп, тоже поищи себе дерево, сделаем и тебе кровать. Мальчик вздохнул.
— Не хочу я ничего искать, а деревья все одинаковые, ты просто нас обманываешь. И ветра никому не подчиняются, они у нас в прошлом году крышу с дома сорвали, а мой папа ничего с ними не сумел сделать, а он настоящий волшебник, не такой, как ты. Я лучше просто по лесу погуляю.
— А я поищу свое дерево, — сказала Паля. — А вдруг оно на самом деле здесь меня ждет, да и кровать мне тоже нужна.
Паля помахала рукой Кнопу и пошла по лесу, она подходила к каждому попадавшемуся ей по пути дереву и трогала его руками, сначала она ничего не чувствовала, но потом все изменилось.
Одно дерево оказалось молодым и веселым и даже немного озорным, и Паля ему строго сказала.
— Ты мне совсем не подходишь. Мне же ночью спать надо, а не смеяться и баловаться.
Другое дерево было каким-то мрачным и печальным, и Паля ему сказала.
— С тобой только плакать хорошо, а спать плохо. Ты, наверно, больное дерево, я тебя может быть потом вылечу, когда научусь всех лечить…
Она прошла ещё немного и нашла такое дерево, с которым ей сразу стало легко и спокойно, она прижалась к нему и даже не хотела никуда от него уходить, так ей с ним было хорошо.
— Ну вот, — сказал старичок, появившись неизвестно откуда, словно кухонная фея. — Вот, ты и нашла, свое дерево. Только теперь, чтобы сделать из него кровать, нужно повалить его на землю.
— Зачем его валить, если оно хорошее? — спросила Паля. — Зачем это делать, если оно очень даже красивое и живое? Его валить совсем нельзя, с ним можно даже, наверно, разговаривать, такое оно хорошее.
— Чтобы сделать из него кровать, дерево нужно повалить на землю, а потом отнести в пещеру. Не будешь же ты спать в лесу, — сказал Гром. — Конечно дереву будет сначала немного больно, но потом, когда оно станет твоей кроватью, оно будет жить дальше и вспоминать, как оно когда-то было большим и красивым деревом.
— Я не хочу, чтобы ему было больно, — сказала Паля. — И не хочу, чтобы оно потом вспоминало, пусть вспоминает сейчас.
— Я тебя понимаю, мне тоже жалко, — улыбнулся старичок. — Может быть, именно поэтому я сплю не на кровати, а на тряпках сложенных в углу. Но тебе мы сделаем кровать, иначе твоя мама на меня будет сердиться. А об этом дереве ты не беспокойся, оно уже выросло большим, и даже смогло вырастить себе деток.
Видишь, рядом с ним стоят два молоденьких деревца, это его дети, они бы уже выросли такими же большими и красивыми, как и само дерево, но оно закрывает от них солнце, и они не растут.
И, чтобы его дети смогли вырасти такими же большими и сильными, необходимо сделать так, чтобы дерево не заслоняло им солнце. А если мы это не сделаем, то его дети скоро станут слабыми и больными, и осенний ветер легко сломает их.
Дерево и само это понимает, оно бы само ушло, чтобы не мешать своим детям, только у деревьев нет ног, и они не умеют ходить.
— Как-то у тебя все неправильно получается, — сказала Паля. — Почему для того, чтобы жили его детки, мое дерево должно умереть?
— Так устроено в этом мире, что кто-то должен умереть, чтобы кто-то жил, — вздохнул Гром. — К сожалению, в этом мире не так много места, чтобы его хватило всем, а в лесу так было всегда, потому что деревья не могут уйти в другой лес, чтобы дать простор своим детям. И если мы не повалим твоё дерево, то получится совсем плохо. Детки его не вырастут, а твое дерево умрет, как и то, что мы с тобой видели, от огорчения и старости.
Ты можешь сама спросить свое дерево, что для него лучше, стать твоей кроватью, или остаться здесь?
Паля обняла дерево и спросила.
— Ты же на нас не обидишься, если мы сделаем из тебя мне кровать?
Дерево ничего не сказало, но Паля сама почувствовала, что оно совсем не обижается ни на неё, ни на старичка, и совсем не против того, чтобы они его повалили.
— Ладно, — вздохнула Паля. — Оно на нас не сердится, давай будем его валить, только я опять не знаю как. Гром улыбнулся.
— А где твоя книга и волшебная палочка, которой можно в ней писать? Я тебе сейчас скажу на ушко, как это сделать, ты это запишешь, а потом произнесешь. Только ты должна запомнить, что ты можешь делать волшебство только тогда, когда ты никому не вредишь, ни лесу, ни дереву, ни всему миру. А, если ты сомневаешься, то лучше не делай ничего…
— Что, даже оркам вредить нельзя? — удивленно спросила Паля.
— Только защищаясь, — улыбнулся старичок. — Орки же тоже живые существа, у них есть свои мысли, желания…
— Знаю я их желания, — сказала Паля. — Они всегда всех съесть хотят.
— Это правда, — сказал Гром. — Но мы потом с тобой ещё об этом поговорим, когда ты станешь постарше, а пока слушай.
Гром тихо произнес заклинание, и Паля аккуратно написала его в книгу, назвав его заклинанием: «Когда дерево падает само по себе».
Потом она по-взрослому вздохнула, погладила дерево по серой гладкой коре и произнесла заклинание. Дерево вздрогнуло словно от удара, а потом медленно повалилось на землю, ломая свои ветки.
Пале стало жалко дерево, и у неё даже слезы выступили на глазах. И ещё она удивилась тому, что дерево упало так, чтобы не задеть своих деток, а это было сделать очень трудно, потому что они росли совсем рядом.
— Ну вот, — сказал старичок с мягкой улыбкой. — Вот ты и сделала здесь свое первое волшебство, и, похоже, это тебя совсем не радует.
— Да, — сказала Паля. — Почему-то мне уже как-то не очень хочется спать на кровати. Лучше мне совсем не спать, раз так получается, что для того, чтобы мне стало хорошо, кому-то стало плохо. Старичок покивал головой.
— Это ничего, это пройдет, главное ты уже поняла. Ты будешь хорошей ученицей, если поймешь ещё одно, что также важно любое дело доводить до конца. Если мы сейчас уйдем, то дерево просто сгниет и умрет. А мы же с тобой не хотели его убивать, мы хотели дать ему просто другую жизнь.
— Да, — сказала Паля. — Надо из него теперь кровать делать. Старичок кивнул.
— А чтобы это сделать, нужно, чтобы дерево стало сухим.
— А как мы его сделаем сухим, если все вокруг мокрое? — спросила Паля. — И трава, и мох, и земля… Мы, что, будем здесь огонь разводить?
— Огонь разводить в лесу нельзя, потому что огонь, он такой же, как ветер, веселый и беспечный, он может весь лес сжечь, если у него появится игривое настроение. Нет, нам поможет солнце, — улыбнулся Гром. — Нужно только его хорошо попросить.
— А как?
— Я скажу тебе, а ты запиши в свою книгу.
Гром прошептал заклинание Пале на ушко, а Паля записала палочкой в книгу ещё одно заклинание, назвав его: «Когда приходят солнечные зайчики». А потом она произнесла его вслух.
Как только она его сказала, на дерево откуда-то сверху, может, прямо с солнца, спрыгнуло много солнечных зайчиков. Они стали весело скакать по серой коре, и дерево стало ворочаться и трещать, подставляя им свои бока.
— Что ж, у тебя опять все получилось, — сказал задумчиво старичок. — Солнце тебя услышало, а слышит оно немногих. Я рад этому, а теперь давай найдем Кнопа, посмотрим, какое дерево он себе выбрал.
Они нашли мальчика среди огромных деревьев — великанов, он стоял, раскрыв рот, и растерянно переводил свой взгляд с одного дерева на другое.
— Я их не понимаю, — сказал он грустно. — Я их боюсь, они такие большие, сильные, а я совсем маленький. Они смотрят на меня свысока, и не замечают, что я здесь внизу стою.
— Нельзя бояться леса, — сказал Гром. — Лес хорошо чувствует людей, и, если ты будешь его бояться, он может тебя не принять.
— Я скоро стану волшебником, как он меня может не принять? — сказал Кноп, он подошел к самому высокому дереву и стукнул его своим маленьким кулачком. — Несли он меня не примет, я его сожгу колдовским огнем.
— Стой! Не делай так! — крикнул старичок, но он уже опоздал. Мальчик вздрогнул, схватился руками за голову, его лицо побледнело, и он упал, как подкошенный, на мягкий мох.
Старичок вздохнул, сел рядом на землю, положил голову мальчика к себе на колени и стал что-то шептать над ним. Бледность мальчика стала проходить, и лицо понемногу порозовело.
