В первый момент эта простая идея показалась детям обещающей верный успех, но тут в разговор опять вступила принцесса.
— Я знаю, ты постараешься сделать все, что будет в твоих силах, — сказала она, — однако у тебя нет опыта подобных переговоров. Беседовать с королями и беседовать с простыми людьми — это совсем не одно и то же. У нас дома в Пещере Учености есть специальные книги на эту тему: «Как Вести Откровенный Разговор с Монархами», «Мой Опыт Общения с Царственными Особами» и другие. Они пришлись бы тебе очень кстати, но, к сожалению, у нас сейчас нет возможности их заполучить. А без предварительной подготовки даже я…
— Вот-вот, почему бы тебе самой не попробовать, если Фрэнсис для этого не годится?
— У меня ничего не выйдет, — вздохнула Фрея. — Ведь я всего лишь девчонка-принцесса, к тому же младшая в семье. Вот если бы за это дело взялся мой дорогой отец… Он при желании может убедить кого угодно и в чем угодно. И потом, он с самого начала повел бы беседу как равный с равными, а это имеет очень большое психологическое значение.
— Ага, примерно то же самое, что быть членами одного клуба, — понимающе заметил Фрэнсис. — Папа часто говорит, что джентльмены из одного клуба обязаны поддерживать друг друга и при любых обстоятельствах сумеют найти общий язык.
— Да, но в настоящее время профессора не интересует ничто кроме этих глубоколожных… то есть, я хотел сказать — глубокологических теорий, — напомнил Бернард.
— В том-то и беда.
— Постойте-постойте, — Бернард внезапно оживился, — а это ваше лекарство против забвения — оно может действовать в обратную сторону?
— В обратную сторону?
— Ну да: оно возвращает память, если его проглотить уже после напитка забвения?
— Да, конечно, — принцесса пожала плечами, — однако у нас нет с собой лекарства, чтобы дать его отцу, и мы не можем сейчас сплавать в Мореландию и вернуться оттуда с запасом волшебных пилюль.
— В этом нет нужды, — сказал Бернард. — Вы забываете о той пилюле, что осталась в потайном кармашке камзола Кэти. Если мы ее раздобудем и дадим профессору, он снова почувствует себя королем и в два счета уладит дела со своими здешними коллегами.
— Но что тогда станется с Кэтлин? — встревожилась Мэвис.
— О, если только к моему отцу вернется вся его мудрость, он запросто найдет выход из этого затруднения, — успокоила ее принцесса. — Значит, сейчас нам необходимо найти камзол Кэти.
— Да, дело только за этим, — пробормотал Фрэнсис, который был слегка уязвлен тем обстоятельством, что остальные пленники восприняли его блестящую идею насчет откровенного разговора с монархами как нечто само собой разумеющееся и вместо того, чтобы восторгаться его умом и сообразительностью, были теперь куда больше озабочены местонахождением конфискованных камзолов.
— Давайте позовем Ульфина, — предложила принцесса, и они принялись стучать и скрестись в полированную дверь, отделявшую их каюту от прочих помещений корабля-тюрьмы. Электрические звонки, которыми в былые времена пользовались корабельные офицеры, сейчас не работали, однако стук и скрежет далеко разносились под водой и были слышны не хуже иного звонка.
Ульфин не заставил себя долго ждать, появившись меньше чем через минуту.
— Мы тут устроили общий совет, — сказала ему Фрея, — и хотели бы выслушать твое мнение.
— Я готов помочь вам не только советом, но и делом, — ответил Ульфин.
И тогда они, перебивая и дополняя друг друга, принялись объяснять ему свой план.
— Я горжусь вашим доверием, принцесса, — сказал он в самом начале рассказа, а, услышав про идею Фрэнсиса о всеобщем примирении, вдруг порывисто схватил и поцеловал его руку. Не столько польщенный, сколько ошарашенный этой неожиданной выходкой, Фрэнсис все же успел заметить, что губы Ульфина, на миг прижавшиеся к его запястью, были твердыми, как будто их покрывала роговая оболочка.
— Я поцеловал твою руку, — промолвил Ульфин, — потому что ты дал мне шанс спасти собственную честь, которой я уже было решился пожертвовать ради принцессы — ведь я сперва подумал, будто камзолы нужны вам для бегства из плена. Но поскольку вы хотите установить мир, которого наш народ (хотя все мы — отважные воины) желает ничуть не меньше вашего, я с радостью вам помогу, действуя не как предатель, а как патриот своей страны.
— Ты знаешь, где хранятся наши камзолы? — спросила Мэвис.
— Они находятся в Музее Заграничных Диковин и охраняются стражей, но это для нас не преграда, поскольку охранниками там служат морские кавалеристы из того же полка, чей офицер сегодня дал нам коней. Этот офицер мой старинный друг, и он похлопочет о том, чтобы нам разрешили посещение музея. Но взамен я попрошу вас об одной вещи: дайте честное слово, что не попытаетесь покинуть нашу страну без разрешения Их Королевских Величеств.
Пленники дали ему такое обещание.
— Что ж, тогда до завтра, — сказал Ульфин, — будем надеяться, что этот Мирный Заговор окажется успешным, и люди наших стран впоследствии станут вспоминать о нас с благодарностью.
Он сделал прощальный жест и вышел из камеры.
— Не права ли, он очень милый? — сказала Мэвис.
— Да, конечно, — рассеянно согласилась принцесса.
Итак, на следующий день трое из четверых пленников вновь надели хвосты-оковы, после чего все они получили выходные листы и под предводительством Ульфина направились к массивному жемчужно-бирюзовому зданию, в котором располагался Музей Заграничных Диковин. Здесь содержалось огромное количество всевозможных экспонатов — в большинстве своем сухопутного происхождения — упрятанных под прозрачные полукруглые колпаки из какого-то материала, по виду напоминавшего тонкое стекло. Хранитель Музея с гордостью продемонстрировал им свои сокровища, сопровождая показ весьма путаными, а нередко и вовсе неверными пояснениями.
— Данные диски, — с важностью вещал он, указывая на две простых фарфоровых тарелки, — используются Земными Людьми для испытания на ловкость. Испытуемый должен в течение долгого времени перебрасывать их из руки в руку; уронивший диск получает по голове тяжелой дубиной (так называется основное оружие сухопутных племен), после чего, как правило, умирает.
Формочка для варки яиц в его истолковании являлась «Футляром для транспортировки бриллиантов» — в качестве иллюстрации для самых непонятливых в каждую из четырех ячеек формочки был вставлен изумруд, размером и очертаниями в точности повторявший куриное яйцо. Серебряное ведерко, в каких обычно подают шампанское со льдом, было названо им «Приспособлением для поения коней земных монархов», а портсигар с пятью или шестью чудом сохранившимися сигарами фигурировал под именем «Чародейской коробочки с образцами овеществленных злых чар. Осторожно, они очень опасны для здоровья». Кроме этих, дети повидали здесь еще множество других хорошо знакомых им вещей и выслушали массу глубокомысленно-абсурдных рассуждений: одним словом, все было точь-в-точь как в тех музеях, что вы иногда посещаете на суше.
Они как раз приблизились к большому прозрачному куполу с табличкой «Экспонаты Исключительной Ценности», когда прибежал посыльный с сообщением, что Хранителя Музея ждет у входа солдат с новой партией невиданных прежде диковин, взятых в качестве трофеев у неприятеля.
— Прошу прощения, я сейчас вернусь, — извинился Хранитель и вышел из зала.
— Это я подстроил вызов, — сказал Ульфин. — Быстрее берите свои камзолы — если только вы знаете заклинание, которое может открыть этот прозрачный колпак.
— Заклинание? — принцесса рассмеялась и дотронулась пальцами до гладкой поверхности — в тот же миг купол исчез с легким хлопком, как исчезает лопнувший мыльный пузырь.
— Колдовство, — прошептал потрясенный Ульфин.
— Ничего подобного, — сказала принцесса. — Ваши колпаки для хранения сокровищ на самом деле являются обыкновенными пузырями воздуха.
— Надо же, я никогда бы не догадался.
— Ну еще бы — ты ведь ни разу не пробовал к нему прикоснуться.
Тем временем дети уже добрались до камзолов, рядом с которыми лежали и их мореландские хвосты.
— Вот он, камзол Кэти, — шепотом сообщила Мэвис.
— Дай его мне, — принцесса одним ловким движением одела свой камзол и, взяв камзол Кэтлин, сунула его себе за пазуху. — Быстрее одевайтесь, и не забудьте прихватить свои старые хвосты.
Дети, не мешкая, последовали ее совету. Между тем часовые, стоявшие у двери в дальнем конце зала, заметили подозрительную суету возле одного из экспонатов и направились в эту сторону.
— Скорее, скорее! — торопила Фрея. — Все одеты? Тогда на счет «три» нажимайте третью пуговицу. Раз, два, три.
Дети нажали волшебные пуговицы, и в ту же секунду стражники, торопившиеся к ним, чтобы арестовать взломщиков и похитителей музейной собственности — теперь они уже разобрались в сути происходящего, — растерянно замерли на месте. Ибо там, где только что находились четверо чужестранцев, теперь не было никого. Один лишь Ульфин неподвижно стоял перед опустошенным музейным стендом.
