– А почему он тебя, бабушка, тогда не съел?
Отвечает им старуха:
– Хотел, он было и меня съесть, да только посмотрел какая я старая, тощая и велел за домом своим присматривать.
– А где сейчас этот медведь-оборотень?
Старуха вышла из пещеры, взглянула на небо и говорит:
– Скоро он сюда вернётся, а сейчас где-то на людей охотится. Шли бы вы отсюда пока не поздно.
Страшно девушкам, а в лес идти ещё страшнее. Снова старуху спрашивают: голову приклонить?
– Добрая бабушка, а когда медведь вернётся, куда спать уляжется?
Старуха им отвечает:
– Если жарко – на холодное место, а если холодно – на тёплое.
Девушки опять спрашивают:
– А где тёплое место?
– В глубоком котле.
– А холодное место где?
– На большом камне.
Пошептались между собой сёстры и говорят:
– Придумали мы, бабушка, как от медведя-оборотня избавиться. Спрячь нас поскорее в пяти больших глиняных чанах, а как вернётся оборотень, так уложи ты его спать на тёплое место.
Не успели они закончить, как услышали все, что медведь возвращается. Забрались сёстры в чаны, а бабушка их крышками прикрыла, а собачку в топке спрятала.
Вошёл медведь, стал носом водить:
– Чем это здесь пахнет?
А старуха и говорит:
– Это, наверное, ноги мои так пахнут.
Принюхался медведь и говорит:
– Нет, это не ногами твоими пахнет!
Тогда старуха и говорит:
– Да просто это от тебя свежей кровью несёт.
Зарычал медведь:
– Чую, был здесь кто-то!
Стал медведь бегать, все углы обшаривать, все места обнюхивать. Уже к самым чанам глиняным подобрался, вот-вот откроет крышку да заглянет. А старуха ни жива, ни мертва, стоит, боится, что медведь девушек загубит. Вдруг маленькая собачка выскочила из топки и кинулась на медведя. Повернул оборотень голову, пнул ногой храбрую собачку и говорит:
– Так это тут паршивой собачонкой пахло!
Старуха вздохнула с облегчением и говорит:
– Приблудилась эта собачонка, гнала я её, не уходит.
А медведь почесался и сказал:
– Привяжи ты её, если не поймаю завтра никого из людей, её и съем.
– Сделаю, как ты велишь. Иди, спать ложись.
– Пойду на холодное место лягу. Что-то жарко сегодня.
– Ветер поднимается, холод принесёт, ложись-ка лучше на тёплое место.
Пошёл медведь и улёгся в большой котёл, а через минуту уже храпел. Тут старуха открыла чаны, и девушки выбрались из них. Дин-чжэр с Шоу-чжор притащили огромные камни, и придавили ими крышку котла. Цзе-чжир с Эр-чжур наломали хвороста и развели огонь в печи. А Хэ-бор кузнечным мехом со всех сил огонь раздувает: Пай-да! Пай-да! Раздуваются меха! Разгорелся огонь в жаркое пламя, нагрелся и котёл с медведем.
Ревёт медведь:
– Ж-ж-жарко! Г-г-горячо!
А сёстры в ответ:
– Ничего, зато спать слаще!
Ещё громче заревел медведь:
– Ай-ай-ай! Жарко! Шерсть уже дымится!
А сёстры в ответ:
– Ничего, старая шерсть обгорит, новая вырастет!
– Ай-ай-ай! Жарко! Уже кожа горит!
А сёстры в ответ:
– Ничего, эта облезет, новой кожей обрастёшь!
А медведь уже и замолчал в котле.
Вот так сестрицы медведя-оборотня и извели.
Стало солнце над горой подниматься, а сёстры не знают возвращаться домой или нет. Если вернуться – злой отчим житья не даст, а не вернуться – по матушке тоска одолеет.
Смотрит на них старуха и говорит:
– Богатое это место, чего только здесь не растёт: и овощи, и фрукты, и травы целебные, да и в озёрах рыбы полно. Если хотите, оставайтесь, вместе будем жить. Не хочется мне одной здесь оставаться.
Недолго думая, остались сёстры в Медвежьей пещере жить. Как избавились они от того медведя – оборотня, так совсем спокойно на горе стало. Зажили они со старухой в любви и согласии. Завели хозяйство большое: диких уток, зайцев, кабанов, овец развели. Огород распахали тяпками да мотыгами, принялись пшеницу, просо сеять. А со склона бороздку от ручья провели к канавкам вырытым, чтобы вода всегда была. И всё им удаётся, всё, получается, трудятся весь день и не устают. Дом построили. Шелкопрядов развели, и стали шелка ткать, новые платья шить. Всё у них есть и всего у них вдоволь. Старуха их всему учит да слова ласкового не жалеет, а они в ответ ей во всём помогают.
Так три года прошло. И решили сестрицы своей родной матери о себе весточку подать. Приготовили мешочек холщовый и сложили в него: от старшей сестрицы – напёрсток серебряный, от второй сестры – браслет позолоченный, от третьей сестры – кольцо золотое, от четвёртой – серьги нефритовые, от пятой – кошелёчек атласный. Крепко затянули мешочек, подозвали маленькую собачку и послали её в родной дом.
И не ведали сёстры, что в родном краю эти три года засуха стояла. У торговца-разносчика совсем дела шли плохо. Выменял он весь свой товар на еду, а потом всё и проел. Дома шаром кати – ни муки, ни зёрнышка. Печь и ту топить нечем, нет больше сил, хворост рубить. Вот и сидят старики, охают, да скорой смерти ждут.
Вдруг видят, маленькая собачка бежит, в зубах холщовый мешочек держит. Подбежала к матери девушек и опустила у ног мешочек. Развязала его бедная мать и видит там: от старшей сестрицы – напёрсток серебряный, от второй сестры – браслет позолоченный, от третьей сестры – кольцо золотое, от четвёртой – серьги нефритовые, от пятой – кошелёчек атласный. От нечаянной радости заплакала мать и говорит:
– Видно живы все мои доченьки, и мне весточку прислали! Посмотри, муж, какие они подарки положили, наверное, живут они и горя не ведают! Хочется мне их скорее увидеть. Собачка, отведи меня к моим детушкам!
А злой отчим не знает, что и сказать. Дома оставаться – от голода умрёшь, к дочерям идти – стыдно им в глаза посмотреть. Подумал, подумал и решил с женой к дочкам идти. Долгий путь, да нелёгкий: через ущелья, через рощи густые. По узенькой тропинке они идут, да вверх по горе. Смотрят, луга зелёные, скотины разной полно, а посреди горы – дом большой. Остановилась маленькая собачка и стала лаять.
Вышли навстречу пять девушек – красавиц. Узнали они свою бедную матушку и кинулись её обнимать. Три долгих года с нею не виделись! А отчим стоит в сторонке, голову опустил, стыдно ему. Подошёл он к дочерям, повинился.
Простили его дочери и всех за стол повели маслеными блинами угощать.
Золотая птичка и дух дерева
В неведомом краю рос когда-то густой, дремучий лес. Чтобы пройти его от одного конца до другого, нужно идти много дней и ночей. И какие только деревья там не растут! Стройные сосны и кипарисы весь год зеленеют. Дикий орех и утуны по весне цветами наряжаются. Клёны и дубы по осени красными листьями украшаются. Боярышник и груши плодами радуют. Да разве всех перечтёшь?
Росла в этом лесу старая-престарая акация. Верхние ветки были такие кривые, что напоминали дракона. А в стволе дупло огромное, в нём как в доме жить можно. И жил в этом дупле древесный дух. Был он старым и мудрым, и всё на свете знал. А что с ним однажды приключилось, расскажу вам позднее. А пока послушайте о другом.
Далеко от этого дремучего леса стояла маленькая деревенька. В той деревеньке стоял большой и крепкий вяз. А на том вязе жила маленькая птичка с золотистыми пёрышками. Каждое утро распевала птица песни, радуясь восходу солнца.
Возле вяза стояли два дома со смежной глиняной стеной. С одной стороны от стены проживал бедняк по имени Лю Чунь-тянь. На своём крошечном участке земли он занимался тем, что делал соевый сыр, продавал его, тем с женой и старой матерью кормился. Сын с невесткой, что похуже ели, а старой матери лучшую еду отдавали.
А с другой стороны от стены жил богач, и звали его Ван Юй-фэн. И имя его означало – Ван Нефритовый пик. Богатые люди всегда своим детям имена дают звучные и красивые. У Ван Юй-фэна тоже была мать-старуха, тугая на уши и подслеповатая на глаза. Слабая она была, не могла с кровати подняться. А сынку её Ван Юй-фэну не до неё было, то он деньги ссужал односельчанам, то долги собирал. И жена его из одного с ним теста – только все мысли и все разговоры, что о деньгах. Жили они так, да всё на старуху жаловались, что, мол, никак не помрёт.
В ту весну, когда вяз уже покрылся зелёными листочками, заболела мать бедняка Лю Чунь-тяня. Опечалились Лю с женой, не знают, как больной помочь. Им бы денег занять, да кто бедняку займёт, с него и взять-то нечего. Сбросил с себя Лю Чунь-тянь последнюю рубаху, жена шпильки из волос вынула – продали, и этого еле хватило на лекарство. Но оно матери не помогло. В скором времени умерла мать Лю Чунь-тяня. Вспомнил сын, как мать его растила, как жила в нужде всю жизнь и загоревали, горько заплакали муж с женой.
Вдруг полил с неба проливной дождь и намокшие дождём, поникли ветви большого вяза. И золотая птичка, увидев, как горюют бедняги, перестала щебетать, загрустила. Заблестели её чёрные глазки, вспорхнула птичка и улетела по дождю. А для птицы лес покинуть – это всё равно, что человеку родную деревню оставить.
