Сдерживая слезы, она распахнула дверь в комнату Сары — и вскрикнула.
Лампа озаряла комнату розовым светом, в камине плясал огонь, на столе стоял ужин, а рядом склонился Рам Дасс и с улыбкой взирал на ее удивленное лицо.
— Мисси сахиб не забыла, — сказал он. — Она все рассказала сахибу. Она хотела, чтобы вы узнали о ее счастье. Взгляните на письмо на подносе. Она его написала. Она не хочет, чтобы вы легли спать в печали. Сахиб зовет вас к себе завтра. Вы будете ухаживать за мисси сахиб. Ночью я унесу все эти вещи по крыше назад.
Произнеся все это с сияющей улыбкой, Рам Дасс поклонился и так беззвучно выскользнул в окно, что Бекки поняла, как легко ему это удавалось раньше.
В детской Большой семьи царило веселье. Дети никак не ожидали, что им будет так приятно ближе познакомиться с «девочкой, которая не нищенка». Их прямо-таки заворожили удивительные события, связанные с ней. Дети не могли наслушаться ее рассказов, как ни грустны они были. Когда сидишь у камина в просторной, ярко освещенной комнате, приятно слушать о том, как холодно на чердаке. Вообще чердак всем ужасно понравился; дети готовы были забыть о том, какой он холодный и пустой, — ведь там жил Мельхиседек, а взобравшись на стол, можно было увидеть в окно и воробьев и многое другое!
Конечно, больше всего детям понравилась история про пир на чердаке и сон, который сбылся наяву. Сара рассказала ее на следующий же день после того, как встретилась с мистером Кэррисфордом. Старшие дети мистера Кармайкла пришли к чаю, а потом устроились на ковре, и Сара рассказала им эту историю. Индийский джентльмен тоже слушал и смотрел на нее. Закончив свой рассказ, Сара взглянула на него и положила руку ему на колено.
— Это то, что известно мне, — сказала она. — Теперь ваша очередь, дядя Том. — Так она теперь называла, по его просьбе, мистера Кэррисфорда. — Я не знаю, как вам все это удалось, но это просто чудесно!
И мистер Кэррисфорд рассказал им о том, как он, больной, сидел в одиночестве и тоске и как Рам Дасс, желая развлечь его, стал описывать ему прохожих; как его заинтересовала девочка, которая чаще других проходила мимо их дома, — и потому, что он много думал о другой девочке, и потому, что Рам Дасс описал ему чердак, где он побывал, ловя обезьянку. По словам Рам Дасса, чердак был унылый, но девочка совсем не походила на служанку и держала себя с достоинством. Мало-помалу Рам Дассу стало известно, как плохо ей живется. Он уже знал, как легко пройти по крыше до Сариного окна, и это послужило началом всему, что случилось позже.
«Сахиб, — сказал однажды Рам Дасс, — я мог бы пройти по крыше и, пока девочка отсутствует, развести в камине огонь. Когда она вернется, замерзшая и продрогшая, в камине будет гореть огонь. Она решит, что это сделал какой-то волшебник».
Мистеру Кэррисфорду эта мысль показалась такой заманчивой, что лицо его осветилось улыбкой; Рам Дасс пришел в восторг и с увлечением заговорил о том, как легко можно было бы еще многое сделать. С детской радостью и изобретательностью он отдался этому плану, приготовления к которому заняли немало дней. Для больного они пролетели незаметно. В день прерванного пира Рам Дасс дежурил на крыше, а все, что предназначалось для Сариной комнаты, лежало наготове у него на чердаке. С ним вместе дежурил молодой секретарь, которого также увлекло это необычное приключение. Рам Дасс лежал на черепицах и видел в окно, какой катастрофой закончился званый ужин. Он не сомневался, что Сара крепко заснет, и, вооружась затененным фонарем, пробрался в ее комнату, а секретарь остался на крыше и подавал ему вещи в окно. Стоило Саре пошевелиться, как Рам Дасс опускал заслонку на фонаре и бросался на пол. Все это и еще множество других увлекательных подробностей дети узнали из рассказов мистера Кэррисфорда. Они засыпали его вопросами.
— Я так рада, — воскликнула Сара, — что моим другом оказались вы!
Сара очень подружилась с мистером Кэррисфордом. Казалось, они необычайно подходят друг другу. У индийского джентльмена никогда не было никого, кто нравился бы ему так, как Сара. Предсказание его адвоката сбылось: через месяц мистер Кэррисфорд был уже совсем другим человеком. Все его занимало, и богатство уже не тяготило, а радовало его. Теперь ему было о ком заботиться, и он то и дело придумывал какой-нибудь сюрприз для Сары, которая шутя называла его Волшебником. То в ее комнате расцветали дивные цветы; то она находила под подушкой неожиданные подарки, а однажды, когда они сидели вечером вместе, ей вдруг послышалось, что кто-то скребется. Сара распахнула дверь: перед ней стоял огромный великолепный пес в золотом ошейнике с надписью: «Меня зовут Борис. Я служу принцессе Саре».
Мистер Кэррисфорд любил вспоминать о маленькой принцессе, которая ходила в лохмотьях. А как они веселились в те дни, когда дети мистера Кармайкла, Эрменгарда и Лотти приходили к Саре в гости! Но более всего Сара и мистер Кэррисфорд любили те часы, которые они проводили вдвоем в чтении или в беседах. В это время происходило много интересного.
Однажды вечером мистер Кэррисфорд, подняв глаза от книги, заметил, что Сара сидит не двигаясь и задумчиво смотрит в огонь.
— О чем это ты задумалась, Сара?
Сара вспыхнула и подняла глаза.
— Я думала… — сказала она, — я вспоминала тот день, когда я была так голодна, и девочку, которую я тогда видела.
— Но таких дней было немало, — заметил мистер Кэррисфорд с грустью. — О каком из них ты вспомнила?
— Ах да, я забыла, что не говорила вам об этом, — спохватилась Сара. — Это было в тот день, когда мой сон сбылся наяву.
И Сара рассказала мистеру Кэррисфорду о булочной, и о четырехпенсовике, найденном в грязи, и о девочке, которая была еще голоднее, чем она. Сара говорила об этом просто, без лишних слов; однако мистер Кэррисфорд почему-то прикрыл глаза рукой.
— У меня возник один план, — закончила Сара. — Мне бы так хотелось что-то сделать…
— Что же именно? — спросил мистер Кэррисфорд негромко. — Ты можешь делать все, что захочешь, принцесса.
— Я подумала… — отвечала Сара неуверенно, — ведь вы мне говорите, что у меня много денег… Вот я и подумала: что, если я поеду к хозяйке этой булочной и попрошу, чтобы она, если увидит голодных детей… особенно в такую ужасную погоду… давала бы им что-то поесть, а счета посылала мне? Можно мне это сделать?
— Ты сделаешь это завтра же утром, — пообещал опекун.
— Спасибо, — сказала Сара. — Я знаю, что такое голод, — это так тяжело, что невозможно даже ни о чем фантазировать.
— Да, моя дорогая, — проговорил мистер Кэррисфорд. — Конечно, это тяжело. Иди и сядь сюда, на скамеечку, и помни только одно: ты принцесса.
— Да, — отвечала Сара с улыбкой, — и я могу раздавать народу хлеб и булки.
И она села на скамеечку, а индийский джентльмен (ему нравилось, что она его так порой называет), положив ее черную головку себе на колени, стал гладить ее волосы.
На следующее утро мисс Минчин, выглянув в окно своей комнаты, увидела очень неприятное для себя зрелище.
К дому индийского джентльмена подъехала карета; из дверей вышел мистер Кэррисфорд и вслед за ним небольшая стройная фигурка, закутанная в дорогие меха. Они спустились по ступенькам и сели в карету. Мисс Минчин хорошо знала эту стройную фигурку, которая напомнила ей о прошлом. А за этой юной особой шла другая, что привело мисс Минчин в еще большее раздражение. Это была Бекки, которая всегда с величайшим удовольствием провожала свою юную госпожу до экипажа, неся ее вещи и пледы. Лицо у Бекки заметно округлилось и порозовело.
Проехав несколько кварталов, карета остановилась у дверей знакомой булочной, и мистер Кэррисфорд с Сарой вышли. И надо же, чтобы как раз в этот миг хозяйка булочной, которую звали миссис Браун, подошла к окну с подносом так и пышущих жаром булочек. Ну, не странно ли?
Когда Сара переступила порог, хозяйка повернула голову и посмотрела на нее; потом, поставив поднос с булочками в витрину, вернулась к прилавку. С минуту она вглядывалась в Сарино лицо; вдруг ее добродушное лицо просияло.
— А ведь я вас уже встречала, мисс, — сказала она. — Только…
— Да, — отвечала Сара, — вы мне однажды дали шесть булочек на четыре пенса…
— А вы пять из них отдали нищей девочке, — подхватила хозяйка. — Этого я никогда не забуду. Я сначала вас не узнала… — И, взглянув на мистера Кэррисфорда, она обратилась прямо к нему: — Вы уж меня извините, сэр, только редко кто из молодых так поступит. Я об этом случае часто вспоминала. Прошу прощения за вольность, мисс, — прибавила она, снова оборачиваясь к Cape, — но вы порозовели и… вообще выглядите гораздо лучше, чем в тот… тот…
— Да, я теперь чувствую себя гораздо лучше и счастливее, — отвечала Сара. — А у меня к вам просьба.
