Виктор Виткович - Сказочные повести. Выпуск десятый

Набросив на плечи шубейку и крикнув Лёле: «Я сейчас», Митя выбежал из школы, выскочил на крыльцо и остолбенел: перед ним на нижней ступеньке стояла снежная баба. Она вытирала ледяные ноги о железку.

— Есть разговор, — сказала Продажная душа, подмигивая Мите.

— Чего тебе? — стуча зубами, спросил мальчик.

Баба поманила его и пошла за угол. Ни жив ни мёртв, Митя поплёлся за нею.

— На, — сказала снежная баба. — Задаток.

И сунула ему горсть мелочи.

— За что? — немеющими губами спросил Митя.

— За девчонку. Притащишь её ко мне, получишь ещё столько же.

— За какую девчонку? — прошептал Митя.

— Будто сам не знаешь… — хитро прищурилась баба.

Митя дико заорал. И баба кинулась от него в сторону.

На крики выскочили ребята. Они выбежали без шапок и окружили Митю. Его била дрожь.

— Ты что?!

— Снежная баба, — сказал Митя, не попадая зубом на зуб. — Разговаривает…

— Какая? Где?

Митя показал на бабу, которая рядом с двумя другими стояла как неживая.

— Ты что? Очумел?

— Да-а, очумел! — рассердился Митя. — А это что?!

Он разжал кулак, где были монеты. Но там оказался только тающий комок снега. Митя с изумлением поднёс ладонь к носу.

— Эх, ты! — сказал Тимошкин, нахлобучив Мите шапку на нос, и пошёл с ребятами в школу.

Митя сконфуженно поплёлся за ними и, не снимая шубы, забился в угол.

Он растопырил пальцы, без конца вглядываясь в ладонь. Неужели причудилось?

А возле ёлки продолжалась весёлая кутерьма. Смеясь, Лёля сняла с себя ожерелье, сверкающее необыкновенными разноцветными огнями, и, встав на цыпочки, повесила на ёлку.

— Тебе не жалко? — удивились ребята.

— Нет, — искренне сказала Лёля.

Зоя взяла её за руку:

— Мы пойдём вместе кататься на коньках, ладно?

— Как это кататься? — спросила Лёля.

— Я тебе покажу. У меня есть ещё коньки, снегурочки. Они мне малы, тебе будут как раз.

— Спасибо, — сказала Лёля.

Всего этого Митя не видел и не слышал, потому что сидел, забившись в угол, и размышлял.

— Не может быть… — сказал он, наконец, и, натянув ушанку, незаметно проскользнул в дверь.

Когда Митя вышел на крыльцо, ему показалось, что бабы, стоявшие кучкой, быстро разбежались.

«Это только кажется…» — подумал он и храбро пошёл к ним.

Бабы были неподвижны. Они глядели на него, выпучив тусклые глаза из картофелин.

Митя обошёл вокруг, заглядывая каждой в лицо. Наконец, весело насвистывая, он уже взялся рукой за морковный нос, как вдруг…

— Распишись… — негромко сказала баба. Митя отдёрнул руку, будто его ужалили. А баба (это была Бумажная душа) протянула Мите какую-то бумажку, с печатью.

Ученику 3-го класса неполной средней школы деревни Неверково Бычкову Дмитрию Фёдоровичу.

Получением сего незамедлительно доставить девочку Лёлю.

За уклонение от выполнения настоящего приказа…

Не дочитав, Митя рванулся и со всех ног кинулся в школу. У двери он на мгновение остановился, взглянул на бумагу: она не растаяла. Тогда Митя ворвался с радостным криком:

— А вы говорите нет!.. Нате!.. Читайте!.. Приказ тринадцать-тринадцать!..

Дядя Вася посмотрел на него с потолка. Ребята с игрушками в руках окружили его. Лёля задумчиво глядела на Митю, склонив голову набок. Митя разжал руку: никакого приказа не было! В пальцах была тоненькая прозрачная пластинка льда; она таяла и становилась всё меньше и меньше.

Митя заплакал и пошёл на улицу.

Две снежные бабы издевались над третьей.

— Распишись! — передразнивали они. — Подействовала твоя волшебная бумага!.. Расписался!..

Бумажная душа оправдывалась:

— Просто он маленький. Был бы большой — бумага подействовала бы!

— Вот что, подружки, — сказала Чёрная душа. — Теперь мой черёд. Я пойду за девчонкой.

И она пошла к школе, оставляя на снегу чёрные следы с подтёками.

Митя сидел на крыльце свесив голову. В школе звенели весёлые голоса, смех. И чем веселее были голоса, тем печальнее делался мальчик.

— Митя, — совсем тихо позвал кто-то.

Мальчик поднял голову: перед ним опять стояла снежная баба.

— Чего вы хотите от меня? — угрюмо спросил мальчик.

— Не бойся меня, — сказала Чёрная душа. — Я тебе друг. Эти подлые души, — тут она показала на двух неподвижных баб, которые виднелись поодаль, — хотят утащить Лёлю и остановить её сердце.

Митя смотрел на неё исподлобья.

— Можешь мне не верить, — баба вздохнула. — Но, если мы сейчас же не спрячем Лёлю, будет беда.

— Беда?!

— Я только что была в сельсовете… — Чёрная душа оглянулась и перешла на пронзительный шёпот. — Этот мерзкий старикан Старый год уговорил председателя. Сейчас они придут за Лёлей с милицией!

— А ты не обманываешь? — спросил Митя.

— Погляди мне в глаза, — торжественно сказала баба. — Разве похоже, что я лгу?

Митя поглядел в картофельные глаза Чёрной души. Трудно было сказать, лгут они или нет, потому что в них не было никакого выражения.

— Что же делать? — доверчиво спросил Митя.

— Спрятать девочку.

— Где?

— Лучше всего у тебя.

— Хорошо, — сказал Митя. — Я спрячу её на сеновале.

Чёрная душа захныкала.

— Что с тобой? — спросил Митя.

— Старый год убьёт меня за то, что я тебе всё рассказала.

— Как тебе помочь? — самоотверженно спросил мальчик.

— Спрячь и меня вместе с Лёлей.

— Ладно! Постой здесь, а я побегу за Лёлей.

Когда Митя вбежал в школьный зал, ёлка уже стояла украшенная, а дядя Вася слез со стремянки и вставил вилку в штепсель. Ёлка вспыхнула разноцветными огнями. Все игрушки засверкали, загорелся серебряный дождь, и от орехов начали бить маленькие золотые молнии.

Лёля зажмурилась, потом открыла глаза и сказала:

— Ах!

Вот почему она не заметила, что Митя дёргал её за рукав.

— Ну всё, — сказал дядя Вася и выдернул вилку. Елка погасла. Теперь она казалась совсем другой в неярком зимнем свете.

— Почему погасили? — разочарованно спросила Лёля.

— Мы зажжём её на Новый год, — сказал дядя Вася.

— А когда это?

— Как когда? — мягко сказал дядя Вася. — Сегодня ночью. Когда пробьёт двенадцать часов. Разве ты никогда не встречала Новый год?

— Нет, — грустно сказала Лёля.

— Ребята! — крикнул Сашка Тимошкин. — Кому сдавать БГТО — на каток!

— На каток! — закричали ребята, и сразу началась весёлая сумятица. Все стали одеваться, толкаясь и хватая коньки.

— Э-эй! — крикнул дядя Вася. — А кто убирать будет?!

На столах, на полу валялись обрывки золотой и серебряной бумаги, ножницы, краски, кисточки.

Ребята неохотно стали стаскивать с себя шубы. Митя прошептал Лёле:

— Бежим… Надо спасаться… Старый год…

Посмотрев на него широко открытыми глазами, Лёля послушно накинула белую шубку.

— Лёля, ты куда? — крикнула Зоя, девочка с золотым носом.

— Мы сейчас! — и Митя вытащил Лёлю за руку из школы.

За углом, где снег был усеян следами вороньих лапок, их ждала Чёрная душа.

— Познакомься с этой тётей, — сказал Митя.

— Лёля, — вежливо сказала девочка.

— Варвара Петровна, — небрежно сказала баба и взяла Лёлю за руку. — Скорей!

Тут мы должны сказать, что Чёрную душу вовсе не звали Варварой Петровной. Это она соврала, сама не зная зачем… Просто привыкла врать.

Митя осторожно ввёл Лёлю и Чёрную душу во двор; они прошли мимо дров, занесённых снегом, мимо тёплого коровника, к лесенке, прислонённой к сеновалу.

— Осторожней, — сказал Митя. — Третья ступенька ломаная.

Держась за перекладины лестницы, снежная баба и Лёля поднялись и скрылись на сеновале.

Митя вытащил из-за шиворота соломинку, которая колола ему шею, крикнул наверх:

— Я посторожу! Я, как они пройдут, свистну! — И, выбежав на улицу, встал на углу, перескакивая с ноги на ногу и потирая уши. На его правой ноге замёрз большой палец. Митя изо всех сил им шевелил.

Из школы высыпала ватага школьников. С шумом, со смехом, размахивая коньками, ребята побежали на каток.

Сзади шагал дядя Вася.

— Ты что стоишь? Где Лёля? — крикнула Мите Зоя.

Нос её уже не был золотым, остались только веснушки, будто нестёртые кусочки золота.

— Сейчас мы придём! — крикнул Митя.

И ребята умчались.

Митя шагал вперёд и назад и тёр уши. Улица была пустынной, дым медленно поднимался из труб. Митя грел нос, оттопыривая нижнюю губу и дуя наверх. Тёплый воздух замерзал на ресницах, делая их белыми, а нос красным. А когда и нос начал белеть, Митя пробормотал: «Побегу в сельсовет…» — и побежал.