— А чего нам было бояться? И Олимпиада с нами! Правда, нечего? Она все-таки взрослая и еще вожатая…
— Да, — согласился Биба. — А насчет Книжного моря и Книжного царства она здорово все это придумала, правда? Помнишь, затащила нас с тобой в библиотеку?
— Помню, — согласился Кузя. — Еще бы не помнить!
Тогда Олимпиада выступала перед ними, как артистка, и всем это нравилось, и на самом деле это было по-настоящему…
— Вы думаете, это просто книжные полки перед вами, стеллажи? — спрашивала Олимпиада. — Милые, ничего подобного! Это — рыцари стоят перед вами и смелые воины-герои. Это — сегодняшний день перед вами, когда человек ходит пешком по Луне, и это день вчерашний, неизвестный вам, когда великие люди строили первые города и первые машины. Это — ваши друзья-товарищи, что живут рядом с вами. Это смех, если вам хочется посмеяться, это грусть, если вам хочется погрустить, это мысль, ум, если вам хочется подумать. И все это вместе — совершенно необычное Книжное царство, которое называется скучным словом… «библиотека». Но тут нет скучных слов! И не должно быть! Царство — это царство, и давайте вспомним о другом. Есть моря и океаны. Но нет на свете большего моря, чем море Книжное. В нем — миллионы, миллиарды, триллионы книг, из моря текут тысячи рек, больших и малых, тысячи ручейков. И вот один из этих ручейков Книжного моря притек сюда к нам. Смотрите, что он вам принес, смотрите, выбирайте и читайте!
— Я сейчас читаю, здорово! — сказал Кузя. — Понимаешь, раньше как-то не очень любил, а сейчас нравится. И вот…
И вот… Кузя хотел сказать Бибе, что в его книжке, которую он сейчас читает, как раз есть тот человек с огромной бородой, очень похожий на этого, что распахнул сейчас окно и спросил: «Не страшно?» Но сказать так, значит, показать Бибе, что ты испугался. Мало ли что с испугу может померещиться!
— Я тоже, — согласился Биба. И он почему-то вспомнил сейчас о том, что в книжке «Малахитовая шкатулка» есть человек очень похожий на того — в окне. Но сказать об этом Кузе? Скажешь, а Кузя еще подумает, что ты перетрусил. Биба подумал минуту, решил сказать другое: — А вообще вожатая наша Олимпиада — ничего!
И Биба, и Кузя, и даже многие другие ребята постарше, кто ходил в библиотеку за книжками, почему-то звали Олимпию Ивановну Олимпиадой.
Кто такой Вас-Сим и почему он звал Олимпиаду Олишкой. Что волновало и беспокоило Олимпиаду. Немного о ее недостатках.
Да, Олимпиада, как звали ее ребята, или Олимпия Ивановна, как значилось в ее паспорте, или Олишка, как не по службе, а по дружбе называл ее начальник лагеря Вас-Сим (сокращенное от Василия Семеновича), была действительно ничего, просто вполне хорошая вожатая. Например, ни одна вожатая не придумала провести военную игру с выходом на рассвете для своего отряда, а Олимпиада придумала. Начальник лагеря Вас-Сим сначала возражал ей, а потом уступил, а еще потом даже говорил на летучке вожатых.
— Вот, в частности, и с октябрятского отряда берите пример. Кто у нас занимается настоящим воспитанием? Подчеркиваю, военно-патриотическим воспитанием в пионерском лагере? Пионеры? Их отрядные вожатые? Нет, товарищи, не пионеры! И не их вожатые! Увы, к сожалению. Военно-патриотической темой у нас занимаются октябрята. Их особый октябрятский, единственный в лагере отряд! И конечно, это заслуга вожатой октябрятского отряда…
Все было бы хорошо, если бы…
А у Олимпиады были свои заботы. Нет, все отлично, конечно, но почему-то ее одно радует, а другое огорчает? Вот, к примеру, октябрятский ее отряд. Хорошие мальчики. Хорошие девочки. Она даже не ожидала, что они такие хорошие, потому что знала: с детьми работать трудно, а ей — особенно. Она просто никогда не работала с детьми.
И вот она довольна, что приехала в лагерь, что приехала вожатой самого трудного октябрятского отряда и еще ей поручили заведовать библиотекой. Она довольна, что в библиотеку пошли ребята и стали брать книжки из «Книжного царства», которые доставляются туда по особому «ручейку» из «Книжного моря», но, оказалось, что хороших книжек просто не хватает, а плохие книжки ребята не хотят читать.
И та же военная игра, за которую хвалили? В каждой военной игре ребята должны разделиться на два лагеря. Она все заранее продумала, кто пойдет куда. По фамилиям всех разделила. Но вот на тебе: оказалось, ребята никак не хотят ее понять.
— А кто из нас красные, а кто белые? — спрашивают.
— Никто не красные, не белые, — пыталась она объяснить.
— Так не бывает! — закричали ребята. А потом закричали другое: — Мы все красные!
Ну, что тут было делать?
— Ладно, — предложила Олимпиада. — Тогда отбросим цвета. Пусть одни из вас будут отрядом «Елочка», а другие отрядом «Палочка». Согласны?
— Согласны, — согласились ребята, — но фашисты кто? «Елочки» или «Палочки»?
Трудно ей было уговорить ребят, но вот игра началась — и дозоры «Елочки» вышли на опушку леса, и дозоры «Палочки» тоже вышли, как вдруг новая неожиданность. В ходе игры выясняется, что Витя Винтиков никакой не Витя, а Кузя. И что зовут его так в честь какого-то хоккеиста Кузькина. А Женя Косточкин — тоже не Косточкин, а Биба, какой-то Биба — известный футболист.
Вот и попробуй тут разобраться! Конечно, хорошо, что игра их прошла хорошо, но плохо, что она, вожатая, не разбирается в хоккее и футболе. Опять же у Олимпиады радости и огорчения где-то все время стояли рядом.
Начальник лагеря Вас-Сим не только на летучке, а и лично, без посторонних, поблагодарил Олимпиаду:
— Игра у вас прошла классно, Олишка! Вы — умница! И ведь надо же было так придумать, что в игре нет пострадавших, и что «Елочка» ваша, и «Палочка» ваша оказались победителями. Это тонкое педагогическое понимание души ребенка!
— Ну, что вы! — смутилась Олимпиада. — Я ведь…
Ей так нравился Вас-Сим, с каждым днем все больше нравился, что сейчас она не знала, что еще сказать начальнику лагеря, потому что ей было так хорошо, как вдруг…
— Да, еще одно, Олишка, — сказал Вас-Сим. — Это так, между нами. Можно?
— Можно, конечно, — вспыхнула Олимпиада в ожидании.
Сейчас Вас-Сим отчитает ее за непонимание хоккея и футбола! И она уже знает, что он ей скажет, потому что дома ей тоже не раз говорил отец, говорил, что в наше время нельзя не интересоваться всем, что волнует человечество, а именно политикой, космосом и даже спортом.
Олимпиаде, конечно, надо было послушаться отца и попытаться в чем-то разобраться, но она этого не сделала. И вот сейчас… Сам Вас-Сим…
— У вас, Олишка, самый малый отряд, октябрятский, это верно. Но не говорите, пожалуйста, с ними на несерьезные темы. — Вас-Сим вроде смутился при этих словах. — Понимаете, они все же люди, личности, и разговоры об их естественных потребностях их смущают…
Вот опять! Даже начальник лагеря, сам Вас-Сим похвалил ее сначала, а потом вылил на ее голову ушат холодной воды…
Но самое страшное и самое главное не в этом. То, что она заведует библиотекой, — это хорошо, конечно. Но то, что в библиотеке завелись мыши, — это ужасно. А она сама видела и сегодня мышь, и вчера двух мышат, и позавчера одну. Та, позавчерашняя, как ей показалось, даже жевала корешок замечательной книги Марка Ефетова «Света и Камила». Иначе, почему же корешок у этой книги, как проверила потом Олимпиада, обгрызен на самом кончике? Позавчерашние и сегодняшняя вроде ничего не съели, но ведь они все-таки — мыши.
Это, конечно, плохо — бояться мышей. Это — недостаток. Но что поделать, раз… А Олимпиада страсть как боится мышей. И по цвету их, и по хвостам. Она слышала где-то или читала, что мышей больше всех на свете боятся слоны. Но это неверно! Вовсе неверно! Она боится не так! Больше, чем слоны боятся!
Кузя и Биба идут в лес. Они видят, как целуются птицы, что само по себе уже очень интересно. Одновременно выясняется, что Кузя куда старше Бибы, хотя они ровесники.
Может быть, именно в то время, когда Олимпиада размышляла о том, о чем вы прочитали в предыдущей пятой главе, а может быть, и в другое время, Кузя вдруг спросил Бибу:
— А ты в лес ходил?
— Много раз, — сказал Биба.
— А один? — спросил Кузя.
— Не знаю, — сказал Биба.
— А так, чтобы далеко-далеко, и никого рядом не было? — добавил Кузя.
— Не знаю, — сказал Биба.
— Давай пойдем? — предложил Кузя.
— А Олимпиада что? — спросил Биба.
— Она же в Книжное царство пошла, а пока ей там все голову морочат, мы вернемся, — сказал Кузя. — Понимаешь, нас двое будет. Ты потеряешься, я тебя буду искать. Я потеряюсь, ты — меня. Ты сломаешь ногу или погибнешь, я тебя спасу. Я погибну, ты — меня. Понимаешь, я книжку сейчас одну читаю. Здорово! Там все про это как раз.
