Дядя тотчас приказал закладывать лошадь: «Поедем, станем сватать ту де́вицу». Вот и поехали. Приезжают прямо на двор, спрашивают: куда лошадь девать? «Привяжите до зимы аль до лета!» — говорит им девица. Дядя с племянником думали-думали, не знают, за что привязать; стали у ней спрашивать: до какой зимы, до какого лета? «Эх вы, недогадливые! Привяжите к саням, а не то к телеге». Привязали они лошадь, вошли в избу, помолились богу и сели на лавочку. Спрашивает ее дядя: «Ты с кем живешь, де́вица?» — «С батюшкой». — «Где ж твой отец?» — «Уехал сто рублей на пятнадцать копеек менять». — «А когда назад воротится?» — «Если кругом поедет — к вечеру будет, а если прямо поедет — и через три дня не бывать!» — «Что ж это за диво такое? — спрашивает дядя. — Неужто и вправду отец твой поехал сто рублей на пятнадцать копеек менять?» — «А то нет? Он поехал зайцев травить; зайца-то затравит — всего пятнадцать копеек заработает, а лошадь загонит — сто рублей потеряет». — «А что значит: ежели он прямо поедет — и в три дня не прибудет, а ежели кругом — к вечеру будет?» — «А то значит, что прямо болотом ехать, а кругом дорогою!» Удивился дядя уму-разуму де́вицы и сосватал ее за своего племянника.
Ехали два брата: один бедный, другой именитый[28]; у обоих по лошади: у бедного кобыла, у именитого мерин. Остановились они на ночлег рядом. У бедного кобыла принесла ночью жеребенка; жеребенок подкатился под телегу богатого. Будит он наутре бедного: «Вставай, брат, у меня телега ночью жеребенка родила». Брат встает и говорит: «Как можно, чтобы телега жеребенка родила! Это моя кобыла принесла». Богатый говорит: «Кабы твоя кобыла принесла, жеребенок бы подле был!» Поспорили они и пошли до начальства; именитый дарит судей деньгами, а бедный словами оправдывается.
Дошло дело до самого царя. Велел он призвать обоих братьев и загадал им четыре загадки: «Что всего в свете сильней и быстрее, что всего в свете жирнее, что всего мягче и что всего милее?» и положил им сроку три дня: «На четвертый приходите, ответ дайте!»
Богатый подумал-подумал, вспомнил про свою куму и пошел к ней совета просить. Она посадила его за стол, стала угощать; а сама спрашивает: «Что так печален, куманек?» — «Да загадал мне государь четыре загадки, а сроку всего три дня положил». — «Что такое? Скажи мне». — «А вот что, кума: первая загадка — что всего в свете сильней и быстрее?» — «Экая загадка! У моего мужа каряя[29] кобыла есть; нет ее быстрее! Коли кнутом приударишь — зайца догонит». — «Вторая загадка: что всего в свете жирнее?» — «У нас другой год рябой боров кормится; такой жирный стал, что и на ноги не подымается!» — «Третья загадка: что всего в свете мягче?» — «Известное дело пуховик, уж мягче не выдумаешь!» — «Четвертая загадка: что всего в свете милее?» — «Милее всего внучек Иванушка!» — «Спасибо тебе, кума! Научила уму-разуму, по век не забуду».
А бедный брат залился горькими слезами и пошел домой; встречает его дочь-семилетка (только и семьи было, что дочь одна): «О чем ты, батюшка, вздыхаешь да слезы ронишь?» — «Как же мне не вздыхать, как слез не ронить? Задал мне царь четыре загадки, которых мне и в жизнь не разгадать». — «Скажи мне, какие загадки?» — «А вот какие, дочка: что всего в свете сильней и быстрее, что всего жирнее, что всего мягче и что всего милее?» — «Ступай, батюшка, и скажи царю: сильней и быстрей всего ветер; жирнее всего земля: что ни растет, что ни живет — земля питает! Мягче всего рука: на что человек ни ляжет, а все руку под голову кладет; а милее сна нет ничего на свете!»
Пришли к царю оба брата: и богатый и бедный. Выслушал их царь и спрашивает бедного: «Сам ли ты дошел или кто тебя научил?» Отвечает бедный: «Ваше царское величество! Есть у меня дочь-семилетка, она меня научила». — «Когда дочь твоя мудра, вот ей ниточка шелковая;
пусть к утру соткет мне полотенце узорчатое». Мужик взял шелковую ниточку, приходит домой кручинный, печальный. «Беда наша! — говорит дочери. — Царь приказал из этой ниточки соткать полотенце». — «Не кручинься, батюшка!» — отвечала семилетка, отломила прутик от веника, подает отцу и наказывает: «Пойди к царю, скажи, чтоб нашел такого мастера, который бы сделал из этого прутика кросны: было бы на чем полотенце ткать!» Мужик доложил про то царю. Царь дает ему полтораста яиц: «Отдай, — говорит, — своей дочери; пусть к завтрему выведет мне полтораста цыплят».
Воротился мужик домой еще кручиннее, еще печальнее: «Ах, дочка! От одной беды увернешься, другая навяжется!» — «Не кручинься, батюшка!» — отвечала семилетка, попекла яйца и припрятала к обеду да к ужину, а отца посылает к царю: «Скажи ему, что цыплятам на корм нужно одноденное пшено: в один бы день было поле вспахано, просо засеяно, сжато и обмолочено; другого пшена наши цыплята и клевать не станут!» Царь выслушал и говорит: «Когда дочь твоя мудра, пусть наутро сама ко мне явится — ни пешком, ни на лошади, ни голая, ни одетая, ни с гостинцем, ни без подарочка». — «Ну, — думает мужик, — такой хитрой задачи и дочь не разрешит; пришло совсем пропадать!» — «Не кручинься, батюшка! — сказала ему дочь-семилетка. — Ступай-ка к охотникам да купи мне живого зайца да живую перепелку». Отец пошел и купил ей зайца и перепелку.
На другой день поутру сбросила семилетка всю одежу, надела на себя сетку, в руки взяла перепелку, села верхом на зайца и поехала во дворец. Царь ее у ворот встречает. Поклонилась она царю: «Вот тебе, государь, подарочек!» — и подает ему перепелку. Царь протянул было руку: перепелка порх — и улетела! «Хорошо, — говорит царь, — как приказал, так и сделала. Скажи мне теперь: ведь отец твой беден, так чем вы кормитесь?» — «Отец мой на сухом берегу рыбу ловит, лоушки[30] в воду не становит; а я приполом[31] рыбу ношу да уху варю». — «Что ты, глупая! Когда рыба на сухом берегу живет? Рыба в воде плавает!» — «А ты умен? Когда видано, чтоб телега жеребенка принесла? Не телега, кобыла родит!» Царь присудил отдать жеребенка бедному мужику, а дочь его взял к себе; когда семилетка выросла, он женился на ней, и стала она царицею.
В некотором селе поп нанял себе батрака и послал его на сучонке пахать, и дал ему целую ковригу хлеба, и гуторя[33] ему: «На, батрак, будь сам сыт, и сучонка чтобы была сыта, да чтобы и коврига была цела».
Во батрак, взявши, поехал в поле, а приехавши, зачал пахать. Во пахал, пахал, уж время бы, кажись, и червячка заморить[34]: животики ему так и подвело; да что станешь делать с поповым-то приказом? Но голод не тетка, уму-разуму научит. Во и вздумал думу батрак, кажись бы гожа! Ну, быть делу так. Взял верхнюю корку с хлебушка тихохонько снял, мякиш всеё повытаскивал, сам досыта наелся и сучонку накормил, а корки опять сложил по-прежнему, как было, да и попахивает себе до вечера как будто ни в чем не был, горя мало ему! Во уж начало смеркаться. Он и поехал домой. Приезжает, а поп его уж у ворот встречает и спрашивает его: «Что, мол, батрак, сыт?» Он кажа: «Сыт». Поп опять спрашивает: «А сучонка сыта?» Батрак кажа: «Сыта». Поп опять гуторя: «А коврига цела?» Батрак кажа: «Цела! На вот, батюшка, целехонька». Во как разглядел поп-от, да и рассмеялся, и гуторя: «Хитрец ты окаянный! Как на тя[35] погляжу, из тебя прок будет. Люблю за обычай и за твою догадливость! Ухитрился, молодец! Оставайся у меня, живи; мне такой и надобен». И оставил его у себя, прибавил еще сверх договорной цены за то, что парень-то попался ему ухарский и разухабистый да больно догадливый. Тут-то батраку пошло житье, что твоя маслена, и умирать не надо.
Жил царь с царицею; у них родился сын. Понадобилось царю отлучиться из дому; без него беда пришла — царевич пропал! Искали-искали царевича — как в воду канул, ни слуху, ни духу об нем! Долго плакали царь с царицею. Прошло целые пятнадцать лет, и донеслись до царя вести, что в одной деревне такой-то мужик нашел ребенка — всем на диво: и красотой и умом взял! Царь приказал доставить наскоро к себе мужика. Привезли его, начали расспрашивать, где и когда нашел мальчика? Мужик
объявил, что нашел его пятнадцать лет тому назад в овине, что на нем одежа была такая-то, богатая. По всем приметам, кажись, и царский сын!
Говорит царь мужику: «Скажи твоему найденышу, чтоб он ко мне побывал ни наг, ни одет, ни пешком, ни на лошади, ни днем, ни ночью, ни на дворе, ни на улице». Мужик приехал домой, плачет и сказывает мальчику: как теперь быть? Мальчик говорит: «Не больно хитро! Эту загадку разгадать можно». Взял разделся с ног до головы да накинул на себя сетку, сел верхом на козла, приехал к царю в сумерки и въехал на козле в ворота: передние ноги на дворе, а задние на улице. Царь увидал и говорит: «Вот мой сын!»
