Заложили коляску, сели и поехали в чистое поле. Дурак прижег-припалил три конские волоса и крикнул громким голосом: «Сивка-бурка, вещая каурка, батюшкино благословение! Стань передо мной, как лист перед травой». Конь бежит, земля дрожит, изо рту полымя пышет, из ушей дым столбом валит, прибежал и стал как вкопанный. Дурак в левое ушко влез — напился-наелся; в правое влез — в цветно платье нарядился и сделался такой молодец — ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать! С того времени жил он с своей женою по-царски, ездил в коляске, пиры задавал; на тех пирах и я бывал, мед-вино пивал; сколько ни пил — только усы обмочил!
Жил-был царь, у него была дочь, царевна Неоцененная Красота, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Царь сделал клич по всем городам: кто поцелует царевну через двенадцать стекол, тот, какого бы роду ни был, возьмет царевну себе в жены и получит за нею полцарства. А в этом царстве жил купец; у него было три сына: два — старший и средний — умные, а третий — меньшой — дурак. Вот старшие братья и говорят: «Мы, батюшка, поедем добывать царевну». — «Поезжайте с богом!» — говорит купец. Взяли они себе что ни самых лучших лошадей и стали собираться в путь-дорогу, а дурак тоже себе собирается. «Куда тебе, дураку, ехать, — говорят братья, — где тебе поцеловать царевну!» — и всячески над ним смеются.
Поехали они, а дурак вслед потащился на худой, паршивой лошаденке. Выехал в поле да как крикнет зычным голосом: «Гой ты, сивка-бурка, вещая каурка! Стань передо мною, как лист перед травою». Откуда ни взялся отличный конь, бежит — земля дрожит. Дурак влез ему в одно ушко, в другое вылез и сделался такой молодец да красавец, что и не видывано и не слыхивано! Сел на коня, приехал к царскому дворцу, как разлетится — так шесть стекол и разбил. Все так и ахнули, кричат: «Кто таков? Ловите его, держите!» А его и след простыл. Уехал себе в поле, опять влез своему коню в одно ушко, в другое вылез и стал такой же дурак, каков был прежде; сел на клячу, приехал домой и лег на печке. Воротились и братья, рассказывают: «Вот, батюшка, был молодец так молодец! Шесть стекол зараз пробил!» А дурак с печки кричит: «Братцы, а братцы! Не я ли это был?» — «Куды тебе, дураку! Тебе ли добыть царевну! Ты ее ногтя не стоишь».
На другой день братья опять собрались ехать к царскому дворцу, а дурак тоже себе собирается. «Ты зачем, дурак? — смеются братья. — Недоставало тебя там, что ли?» А дурак выехал опять на паршивой, лядащей лошаденке в поле и крикнул зычным голосом: «Гой ты, сивка-бурка, вещая каурка! Стань передо мною, как лист перед травою». Конь бежит, земля дрожит. Опять влез коню в одно ушко, в другое вылез и сделался такой молодец да красавец, что и не видывано и не слыхивано! Разлетелся на царском дворе, так все двенадцать стекол и разбил и поцеловал царевну Неоцененную Красоту, а она ему прямо в лоб клеймо и приложила. Все так и ахнули, кричат: «Кто таков? Ловите его, держите!» А его и след простыл. Уехал себе в поле, опять влез своему коню в одно ушко, в другое вылез и стал такой же дурак, каков был прежде. Приехал домой, завязал свой лоб тряпицею, притворился, что голова болит, и лег на печку. Воротились и братья и рассказывают: «Эх, батюшка, вот был молодец так молодец! Зараз пробил все двенадцать стекол и поцеловал царевну». А дурак с печки отзывается: «Братцы, а братцы! Не я ли это был?» — «Куды тебе, дураку!»
Царевна тем времечком думает: кто бы таков был ее жених? Приходит к царю и говорит: «Батюшка, позволь мне собрать всех царевичей и королевичей, дворян, и купцов, и всяких крестьян на пир, на беседу и поискать, кто меня поцеловал». Царь дозволил. Вот собрался весь крещеный мир; царевна сама всех обходит, сама всех вином угощает да высматривает, не приметит ли у кого на лбу клейма. Обошла уж всех и под конец стала подносить вино дураку. «А что это у тебя завязано?» — спрашивает царевна. «Так, ничего! Голова болит», — отвечает дурак. «Ну-ка развяжи!» Дурак развязал голову; царевна узнала клеймо и обмерла. Царь и говорит ей: «Теперь уже этого слова изменить нельзя; так тому и быть, будь ему женою». Перевенчали дурака с царевною; она горько-горько плачет, а другие две царевны, ее сестры, что повыходили замуж за царевичей, смеются над нею: «Вот вышла за дурака!»
Раз царь призывает своих зятьев и говорит им: «Любезные мои зятья! Я прослышал, что в этаком-то царстве, в этаком-то государстве есть диковинка: свинка золотая щетинка. Нельзя ли ее каким образом добыть? Постарайтесь-ка!» Вот двое умных-то зятьев оседлали себе самых что ни на есть отличных лошадей, сели и поехали. «Ну что ж? — говорит царь дураку. — И ты поезжай». Дурак взял с конюшни что ни есть самую последнюю клячу и поехал следом за царевичами; выехал в поле, закричал зычным голосом: «Гой ты, сивка-бурка, вещая каурка! Стань передо мною, как лист перед травою». Откуда ни взялся чудесный конь, так и храпит, копытом землю роет. Дурак влез ему в одно ушко, в другое вылез; откуда ни выскочили — стали перед ним два молодца и спрашивают: «Чего хочешь, чего изволишь?» — «Чтоб была здесь разбита палатка, в палатке кроватка, а возле гуляла бы свинка золотая щетинка».
Все это явилось в одну минуту: раскинулась палатка, в палатке кроватка, на кроватке разлегся дурак, да таким молодцом, что никому не признать его! А свинка золотая щетинка гуляет возле по́ лугу. Другие зятья ездили-ездили, нигде не видали свинки золотой щетинки и ворочаются уж домой; подъезжают к палатке и видят диковинку. «Ах, вот где ходит-гуляет свинка золотая щетинка! Поедем, — говорят, — что ни дать — дадим, а уж купим свинку золотую щетинку да угодим нашему тестю». Подъехали к палатке и поздоровались. Дурак спрашивает: «Чего вы ездите, чего ищете?» — «Не продашь ли нам свинку золотую щетинку? Мы давно ее ищем». — «Нет, не продажная; себе нужна». — «Что хошь возьми, только продай!» — и дают они за свинку тысячу, и две, и три тысячи, и больше. Дурак не соглашается: «Не возьму и ста тысяч!» — «Пожалуйста, уступи; возьми что хочешь». — «Ну, коли она вам очень надобна, я, пожалуй, отдам и недорого возьму: с ноги по мизинцу». Вот они подумали-подумали, сняли сапоги и отрезали с ноги по мизинцу. Дурак взял пальцы и спрятал к себе, а свинку золотую щетинку отдал.
Зятья приезжают домой и приводят с собою свинку золотую щетинку; царь от радости не знает, как их назвать, где посадить и чем угостить. «Не видали ль где дурака?» — спрашивает их царь. «Видом не видали, слыхом не слыхали!» А дурак влез коню в одно ушко, вылез в другое и стал такой же дурак, каков был прежде; убил свою клячу, содрал с нее
кожу и надел на себя, потом наловил сорок, ворон, галок да воробьев, нацеплял кругом на себя и пошел домой. Пришел во дворец и распустил всех своих птиц; они разлетелись по разным сторонам и побили почитай все окна. Царевна Неоцененная Красота как увидела это, так и залилась слезами, а сестры ее так и хохочут: «Наши мужья привезли свинку золотую щетинку, а твой-то дурак, посмотри-ка, посмотри, каким уродом нарядился!» А царь закричал на дурака: «Это что за неуч!»
Ну, хорошо.
В другой раз царь призвал своих зятьев и говорит им: «Любезные мои зятья! Я прослышал, что в этаком-то царстве, в этаком-то государстве есть диковинка: олень золоторогий, золотохвостый. Нельзя ли его коим образом достать?» — «Можно, ваше царское величество». Вот двое умных-то зятьев оседлали себе что ни самых лучших лошадей и поехали. «Ну что ж? — говорит царь дураку. — Поезжай и ты». Дурак взял с конюшни что ни есть самую последнюю клячу и поехал следом за умными зятьями. Выехал в поле, закричал зычным голосом: «Гой ты, сивка-бурка, вещая каурка! Стань передо мною, как лист перед травою». Откуда ни взялся чудесный конь, так и храпит, копытом землю роет. Вот он влез ему в одно ушко, вылез в другое; откуда ни выскочили — стали перед ним два молодца и спрашивают: «Чего хочешь, чего изволишь?» — «Чтоб была здесь разбита палатка, в палатке кроватка, а возле гулял олень золоторогий, золотохвостый».
В ту же минуту раскинулась палатка, в палатке кроватка, на кроватке разлегся дурак, да таким красавцем, что и не признаешь! А возле гуляет по́ лугу олень золоторогий, золотохвостый. Умные зятья ездили, ездили, нигде не видали такого оленя и ворочаются домой; стали подъезжать к палатке и видят диковинку. «Вот где гуляет-то олень золоторогий, золотохвостый! Поедем, — говорят, — что ни дать — дадим, а уж купим этого оленя да угодим тестю». Подъехали, поздоровались. Дурак спрашивает: «Чего вы ездите, чего ищете?» — «Не продашь ли нам оленя золоторогого, золотохвостого?» — «Нет, не продажный; себе надобен». — «Что хошь возьми, да продай!» — и дают за оленя тысячу, и две, и три тысячи, и больше. Дурак и слышать не хочет, не берет денег: «А коли вам полюбился мой олень, я, пожалуй, за него недорого возьму: с руки по мизинцу». Вот они подумали-подумали и согласились, сняли перчатки и отрезали с руки по мизинцу. Дурак спрятал пальцы к себе, а оленя отдал.
