— Что тебе здесь надобно? — спрашивает великан.
Иван рассказалему все.
— Хочешь, я тебя домой отнесу; завтра твой старший брат на царевне женится; садись-ка ко мне на спину.
Взял его, посадил на спину и побежал через море; тут у Ивана с головы шапка упала.
— Ах, — говорит, — ведь я шапку сронил!
— Ну, брат, далеко твоя шапка — верст с пятьсот назади осталась, — отвечал великан. Принес его на родину, спустил наземь и говорит:
— Смотри же, никому не хвались, что ты на мне верхом ездил; а похвалишься — раздавлю тебя!
Иван купеческий сын обещал не хвалиться, поблагодарил великана и пошел домой.
Приходит, а уж там все за свадебным столом сидят, собираются в церковь ехать. Как увидала его прекрасная царевна, тотчас выскочила из-за стола, бросилась на шею.
— Вот, — говорит, — мой жених, а не тот, что за столом сидит!
— Что такое? — спрашивает отец.
Иван ему рассказал про все, как он солью торговал, как царевну увез и как старшие братья его в море спихнули. Отец рассердился на больших сыновей, согнал их со двора долой, а Ивана обвенчал на царевне.
Начался у них веселый пир; на пиру гости подпили и стали хвастаться; кто силою, кто богатством, кто молодой женою. А Иван сидел-сидел да спьяна и сам похвастался:
— Это что за похвальбы! Вот я так могу похвалиться: на великане через все море верхом проехал!
Только вымолвил — в ту же минуту является у ворот великан:
— А, Иван купеческий сын, я тебе приказывал не хвалиться мною, а ты что сделал?
— Прости меня! — молит Иван купеческий сын. — То не я хвалился, то хмель хвалился.
— А ну, покажи: какой такой хмель?
Иван приказал привезть сороковую бочку вина да сороковую бочку пива; великан выпил и вино и пиво, опьянел и пошел все, что ни попалось под руку, ломать и крушить; много доброго натворил: сады повалял, хоромы разметал! После и сам свалился и спал без просыпу трое суток; а как пробудился, стали ему показывать, сколько он бед наделал; великан страх как удивился и говорит:
— Ну, Иван, узнал я, каков хмель; хвались же ты мною отныне и до веку.
Промотался-прогулялся купеческим сын, до того пришло, что есть нечего; взял он лопату, вышел на торговую площадь и стал поджидать — не наймет ли кто в работники. Вот едет семисотный купец в раззолоченной карете; увидали его поденщики и все, сколько ни было, врозь рассыпались, по углам попрятались. Остался на площади всего-навсего один купеческий сын.
— Хочешь работы, молодец? Наймись ко мне, — говорит семисотный купец.
— Изволь; я за тем на площадь пришел.
— А что возьмешь?
— Положи на день по сотне рублев, с меня и будет!
— Что так дорого?
— А дорого, так поди — ищи дешевого; вишь, сколько народу здесь было, а ты приехал — все разбежались.
— Ну, ладно! Приходи завтра на пристань.
На другой день поутру пришел купеческий сын на пристань; семисотный купец давно его дожидается. Сели они на корабль и поехали в море.
Ехали, ехали — посреди моря остров виднеется, на том острове стоят горы высокие, а у самого берега что-то словно огнем горит.
— Никак пожар виден! — говорит купеческий сын.
— Нет, это мой золотой дворец.
Привалили к острову, вышли на берег; навстречу семисотному купцу прибежала жена вместе с дочкою, а дочь — такая красавица, что ни вздумать, ни взгадать, ни в сказке сказать. Тотчас они поздоровались, пошли во дворец и нового работника с собой взяли; сели за стол, стали пить-есть, веселиться.
— Куда день ни шел! — говорит хозяин. — Сегодня попируем, а завтра и за работу примемся.
А купеческий сын был собою молодец, статный, рослый, кровь с молоком; полюбился он красной девице. Вышла она в другую комнату, вызвала его тайком и дала ему кремень да кресало:
— Возьми, будешь в нужде — пригодится!
На другой день семисотный купец отправился с своим работником к высокой золотой горе: лезть на нее — не взлезть, ползти — не всползти!
— Ну-ка, — говорит, — выпьем наперед.
И поднес ему сонного зелья. Работник выпил и заснул. Купец достал нож, убил ледащую* клячу, выпотрошил, положил парня в лошадиное брюхо, сунул туда лопату и зашил, а сам в кустах притаился. Вдруг прилетают вóроны черные, носы железные, ухватили падаль, унесли на гору и ну клевать; съели лошадь и стали было добираться до купеческого сына. Тут он проснулся, от черных воронов отмахнулся, глянул туда-сюда и спрашивает:
— Где я?
Отвечает семисотный купец:
— На золотой горе; бери-ка лопату да копай золото.
Вот он копал-копал, все на низ бросал; а купец на возы складывал. К вечеру девять возов поспело.
— Будет! — говорит семисотный купец. — Спасибо за работу, прощай!
— А я-то?
— А ты как знаешь! Вас там на горе девяносто девять сгинуло; с тобой ровно сто будет! — сказал купец и уехал.
«Что тут делать? — думает купеческий сын. — Сойти с горы никак нельзя; приходится помереть голодною смертью!» Стоит на горе, а над ним так и вьются вороны черные, носы железные: видно, добычу почуяли! Стал он припоминать, как все это сделалось, и пришло ему на ум, как вызывала его красная девица, подавала кремень да кресало, а сама приговаривала: «Возьми, будешь в нужде — пригодится!» — «А ведь это она недаром сказала! Дай попробую». Вынул купеческий сын кремень и кресало, ударил раз — и тотчас выскочило два молодца:
— Что угодно? Чего надобно?
— Снесите меня с горы к морскому берегу.
Только успел вымолвить, они его подхватили и бережно с горы снесли.
Идет купеческий сын по берегу, глядь — мимо острова корабль плывет.
— Эй, добрые люди корабельщики! Возьмите меня с собой.
— Нет, брат! Некогда останавливаться, мы за эту остановку сто верст сделаем.
Миновали корабельщики остров — стали дуть им ветры встречные, поднялась буря страшная.
— Ах! Видно, он не простой человек; лучше воротимся да возьмем его на корабль.
Повернули к острову, пристали к берегу, взяли купеческого сына и отвезли его в родной город.
Много ли, мало ли прошло времени — взял купеческий сын лопату, вышел на торговую площадь и ждет наемщика. Опять едет в раззолоченной карете семисотный купец; увидали его поденщики, все врозь рассыпались, по углам попрятались. Оставался один купеческий сын.
— Наймись ко мне, — говорит ему семисотный купец.
— Изволь! Положи на день по двести рублев и давай работу.
— Экой дорогой!
— А дорогой, так поди — поймай дешевого; вишь, сколько народу здесь было, а ты показался — сейчас разбежались.
— Ну, ладно! Приходи завтра на пристань.
Наутро сошлись они у пристани, сели на корабль и поехали к острову. Там один день прогуляли, а другой настал — к золотой горе отправились. Приезжают туда, семисотный купец подносит работнику чарку:
— Ну-ка выпей наперед!
— Постой, хозяин! Ты всему голова, тебе первому и пить; дай я тебя своим попотчую.
А уж купеческий сын загодя сонным зельем запасся; налил полный стакан и подает семисотному купцу. Тот выпил и заснул крепким сном. Купеческий сын зарезал самую дрянную клячу, выпотрошил, положил своего хозяина в лошадиное брюхо, сунул лопату и зашил, а сам в кустах с прятался.
Вдруг прилетели вóроны черные, носы железные, подхватили падаль, унесли на гору и принялись клевать. Пробудился семисотный купец, глянул туда-сюда.
— Где я? — спрашивает.
— На горе; бери-ка лопату да копай золото; коли много накопаешь, научу — как с горы спуститься.
Семисотный купец взялся за лопату, копал-копал, двенадцать возов накопал.
— Ну, теперь довольно! — говорит купеческий сын. — Спасибо за труд, прощай!
— А я-то?
— А ты как знаешь! Вас там на горе девяносто девять сгинуло; с тобой ровно сотня будет!
Забрал купеческий сын все двенадцать возов, приехал в золотой дворец, женился на красной девице, дочке купца семисотного; овладел всем его богатством и со всей семьей переехал жить в столицу. А семисотный купец так на горе и остался; заклевали его вороны черные, носы железные.
Жил старик со старухой. У них детей было двое: сынок Иванушка и дочка Аннушка. Старик начал своих детей посылать в лес за ягодками, наказывает им:
— Детки! Который из вас нарвет больше ягодок, тому поясок куплю шелковый.
Они возрадовались и немедля пошли. Иванушка был меньшее детище, нарвал больше Аннушкиного; Аннушка из досады, что отец не ей купит поясок, озлившись, убила своего брата и схоронила его в том лесу. Пришла домой и сказала отцу, что брат мой Иванушка неизвестно куда ушел.
