– Тоже мне! – скривилась Софи.
Она устояла перед искушением зайти в открытые двери террасы и поглядеть, что за ними. Хоул явно именно этого от нее и добивался. Софи зашагала прямо к входу, ухватилась за золотое кольцо и с треском распахнула дверь. Хоул и Майкл у стола принялись поспешно разбирать какой-то волшебный механизм. Наверняка он отчасти был для того, чтобы переколдовать дом, но Софи с первого взгляда поняла, что это подслушивающее устройство. Когда Софи ворвалась в комнату, к ней тут же нервно обернулись два лица. Кальцифер моментально юркнул под поленья.
– Лучше отойди, Майкл, – посоветовал Хоул.
– Шпион! – закричала Софи. – Пролаза!
– В чем дело? – поинтересовался Хоул. – Вы что, хотите, чтобы ставни тоже были черные с золотом?
– Ах вы бессовестный… – Софи запнулась. – Вы не только это слышали! Вы… вы… И давно вы знаете, что я… что я?..
– Что вы заколдованы? – уточнил Хоул. – Ну…
– Я ему рассказал, – робко высунулся Майкл из-за плеча Хоула. – Моя Летти…
– Ты?! – завопила Софи.
– Другая Летти тоже не стала держать язык за зубами, – поспешно вмешался Хоул. – Сами знаете. Да и миссис Ферфакс в тот день трещала без умолку. Мне тогда вообще, по-моему, все кому не лень об этом рассказывали. Даже Кальцифер, когда я его спросил. Да и неужели вы искренне уверены, будто я настолько несведущ в собственном ремесле, что не способен распознать сильнейшее заклятье, когда мне им прямо в нос тычут? Я даже несколько раз пытался его снять, когда вы не видели. Только ничего не выходило. Тогда я повел вас к миссис Пентстеммон, понадеялся, что она сумеет справиться с этими чарами, однако, судя по всему, и у нее ничего не вышло. Волей-неволей я пришел к заключению, что вам просто нравится скрываться под этой маской…
– Маской? – завизжала Софи.
Хоул рассмеялся ей в лицо.
– Да уж наверное, раз вы сами ее поддерживаете, – сообщил он. – Ну и семейка, право! Может быть, вас тоже на самом деле зовут Летти?
Для Софи это было слишком. Тут в комнату бочком протиснулся Персиваль с ведром гербицида в руке. В ведре еще оставалась добрая половина едкой жижи. Софи уронила бидон, отняла у Персиваля ведро и швырнула им в Хоула. Хоул пригнулся. Майкл увернулся от ведра. Гербицид вспыхнул зеленым пламенем от пола до потолка. Ведро грянулось в бадью с цветами, и цветы мгновенно погибли.
– Ух ты! – одобрил Кальцифер из-под поленьев. – Лихо.
Хоул осторожно извлек череп из-под бурых останков цветов и обтер его о рукав.
– Еще бы не лихо, – заметил он. – Софи у нас не мелочится. – Обтертый череп побелел, как новенький, а на черном рукаве появилась линялая голубая с серебром полоса. Хоул положил череп на стол и скорбно оглядел рукав.
Софи совсем было решилась развернуться и уйти из замка куда глаза глядят, но все равно идти пришлось бы по дороге, а на дороге болталось Пугало. Тогда она плюхнулась в кресло и стала там злиться. Слова больше не скажу этим мерзавцам, думала она.
– Софи, – подал голос Хоул, – я старался как мог. Неужели вы не заметили, что в последнее время кости ноют куда меньше? – Софи промолчала. Тогда Хоул махнул на нее рукой и обратился к Персивалю. – Рад видеть, что вы все-таки собрались с мыслями. А то вы меня здорово напугали.
– Я правда почти ничего не помню, – виновато поежился Персиваль. Но он и в самом деле не казался больше полоумным. Он взял из угла гитару и пробежался пальцами по струнам. У него тут же получилось подобие мелодии.
– Завидую белой завистью, – с жалобным видом заявил Хоул. – Мне, знаете ли, от рождения медведь на ухо наступил. Рассказали ли вы Софи всю правду? Может быть, вы вспомните, чего от вас добивалась Ведьма?
– Она хотела выведать все, что я знаю про Уэльс, – ответил Персиваль.
– Так я и думал, – серьезно сказал Хоул. – Ладно. – И он отправился в ванную и не появлялся два часа. Все это время Персиваль наигрывал на гитаре медленные задумчивые мотивы, словно бы учился, как обращаться с инструментом, а Майкл ползал по полу с дымящейся тряпкой, пытаясь избавиться от следов гербицида. Софи сидела в кресле и не произносила ни слова. Кальцифер то и дело выскакивал из-под поленьев, поглядывал на нее и прятался обратно.
Хоул вышел из ванной в костюме, сверкающем чернотой, с волосами, сверкающими белизной, и в облаке пара, благоухающего горечавкой.
– Вернусь поздно, – бросил он Майклу. – В полночь наступает день Середины лета, и Ведьма наверняка что-нибудь отмочит. Поэтому держи оборону наготове и, будь добр, не забудь, что я тебе сказал.
– Хорошо, – кивнул Майкл, бросая в тазик дымящиеся остатки тряпки.
Хоул повернулся к Персивалю:
– Кажется, я знаю, что с вами стряслось. Разобраться с тем, где у вас кто, – та еще работенка, но вот я вернусь, и завтра попробуем. – Хоул направился к двери, но остановился, взявшись за ручку. – Софи, вы со мной по-прежнему не разговариваете? – печально спросил он.
Софи понимала, что Хоул и в раю будет ныть, если сочтет, будто это его красит. И к тому же он только что беззастенчиво воспользовался ею, чтобы разговорить Персиваля.
– Нет! – рявкнула она.
Хоул со вздохом вышел. Софи подняла голову и увидела, что ручка повернута вниз черным. Ну и пожалуйста, подумала она. Какое мне дело до того, что завтра день Середины лета! Я ухожу!
Глава двадцатая, в которой Софи становится все труднее покинуть замок
Наступил рассвет дня Середины лета. Примерно в тот же миг Хоул ворвался в дверь с таким грохотом, что Софи так и подскочила в своем уголке, решив, что Ведьма гонится за ним по пятам, не иначе.
– Позабыли взять меня в игру! Им все равно, что завтра я умру! – проревел Хоул.
Софи поняла, что он пытается напеть Кальциферову песенку про кастрюлечку, и улеглась обратно, после чего Хоул немедленно споткнулся о кресло и растянулся, так пнув при этом табурет, что он улетел на другой конец комнаты. Затем Хоул безуспешно попытался подняться наверх сначала через кладовку, а потом через двор. Это его несколько озадачило. Однако в конце концов он обнаружил лестницу – всю, кроме нижней ступеньки, – и рухнул на нее лицом. Замок сотрясся до основания.
– В чем дело? – холодно спросила Софи, просовывая голову между столбиками перил.
– Встреча регбийного клуба! – с величайшим достоинством отвечал Хоул. – Неужели вы забыли, что я играю за сборную университета, миссис Проныра?[2]
– Странноватые у вас игры, – пробурчала Софи.
– Я великий чародей и невидимое зрю направо и налево, – укорил ее Хоул, – и как раз направлялся в постель, а вы мне дорогу загораживаете. Я знаю, как прошлое вернуть и отчего хромает бес…
– Иди ляг, придурок, – сонно промычал Кальцифер. – Ты же пьян в стельку.
– Кто, я? – оскорбился Хоул. – Заверяю вас, друзья мои, я тре… тер… тверез как стеклышко! – И он поднялся и побрел наверх, держась за перила, словно боялся, что стоит их отпустить – и они куда-нибудь денутся. Дверь спальни ловко увернулась от него. – Какое гнусное коварство! – заметил чародей, натыкаясь на стену. – Спасением мне станет мое сиятельное бесчестье и леденящая душу злобность… – Он еще несколько раз наткнулся на стену – в разных местах, – а потом наконец обнаружил дверь спальни и вломился в нее. Софи было слышно, как он там падает на пол, жалуясь, что кровать постоянно отпрыгивает в сторону.
– Просто ужас что такое! – сказала Софи и приняла решение немедленно уходить.
К несчастью, от грохота проснулись Майкл и Персиваль, который устроился на ночлег на полу в комнате Майкла. Майкл спустился вниз и заявил, что совсем не хочет спать и что можно пойти и по холодку набрать цветов для гирлянд к празднику. Софи была не против в последний разок сходить за цветами. Снаружи висел теплый молочный туман, напоенный запахами, и сквозь него проглядывали приглушенные цветные пятна. Софи заковыляла по траве, пробуя мокрую почву тростью и прислушиваясь к щебету и писку тысяч певчих птиц. Ей было жалко лишаться всего этого. Она погладила влажную атласную лилию и повертела в пальцах колкий лиловый цветочек с длинными пушистыми тычинками. Оглянулась на высокий черный замок, рассекающий туман у нее за спиной. Горько вздохнула.
– Он здесь все здорово улучшил, – подал голос Персиваль, сгружая в летучее корыто Майкла охапку мальв.
– Кто? – спросил Майкл.
– Хоул, – ответил Персиваль. – Сначала тут были только кусты, и то довольно мелкие.
– Так вы вспомнили, что бывали тут раньше? – обрадовался Майкл. Судя по всему, мысль о том, что Персиваль на самом деле принц Джастин, не давала ему покоя.
– Кажется, я был здесь с Ведьмой, – неуверенно проговорил Персиваль.
Они притащили в лавку целых два корыта цветов. Софи заметила, что, когда они вернулись во второй раз, Майкл несколько раз провернул ручку над дверью. Должно быть, это для того, чтобы не пустить сюда Ведьму. Потом, само собой, надо было наделать гирлянд для праздника Середины лета. Это заняло кучу времени. Сначала Софи хотела бросить работу на Майкла с Персивалем, только Майкл очень уж увлекся заковыристыми вопросами, а Персиваль плел гирлянды страшно медленно. Софи понимала, почему Майкл так разволновался. Вид у Персиваля действительно был странный – словно бы он ждал чего-то с минуты на минуту. Софи даже задумалась, не находится ли он до сих пор под властью Ведьмы. Так что Софи пришлось плести гирлянды самой. Она отбросила все и всяческие мысли о том, что можно бы остаться и помочь Хоулу обороняться от Ведьмы. Чародей Хоул, которому по силам было сплести все гирлянды одним мановением руки, храпел так громко, что Софи было его слышно даже в лавке.
