Ирина Шевердина - Завоеванное счастье

Обратилась тогда к Дауду Кузнецу пери Кара-Аль-басты:

— Отец, я помогу войску перейти реку.

Взмахнула она широкими рукавами платья. Тут же буря поднялась. Принесла она тучу песка и вмиг реку перекрыла. Воины в одночасье переправились на другой берег. Опустила пери Кара-Альбасты руки, и река сразу размыла песок и потекла, как прежде: бурная и полноводная.

Шли они, шли и заблудились. Ни дорог вокруг, ни караванных троп. Говорит Дауду Кузнецу пери Лола:

— Позвольте, отец, слово сказать.

— Говори!

— Сейчас я провожатого найду.

Взмахнула пери рукавом. Смотрят все: бежит по дороге черный барашек. Блеет, зовет за собой. И вскоре вывел он людей на дорогу.

Хотел Дауд Кузнец дать барашку пригоршню ячменя, а тот вдруг сгинул.

Устали люди и расположились на ночлег в степи. Спал беспробудным сном и седьмой сын Дауда Кузнеца. Вдруг пери Кух будит его.

— Не спи! Беда идет!

Смотрят, а по степи летит ведьма Алмауз Кампыр. И не одна у нее голова, а семь. Пери Кух Стрелку лук подает. Натянул он тетиву, стрелу выпустил, угодила она старухе прямо в глаз. А ей что! У нее еще тринадцать осталось.

— Страшная ты, Алмауз Кампыр, — закричал Стрелок, — но меня не испугаешь!

И давай стрелы из лука выпускать. Семиглавую ведьму ослепил, выхватил меч из ножен, головы отрубил.

Утром все узнали, что случилось ночью. Дауд Кузнец похвалил пери Кух и сына.

Снова войско выступило в поход. Шли они, шли, вдруг видят: навстречу страшное чудище летит — выше минарета, чернее беззвездной ночи, зубастее дракона. Испугался народ, заголосил:

— Это Гули-Биобони — злой дух пустыни! Пропали мы!

Побежали струсившие, словно зайцы.

Тогда пери Ак-Альбасты говорит Дауду Кузнецу:

— Пусть сынок ваш Пахарь возьмет воловье ярмо и наденет на шею страшной Гули-Биобони.

— А ну-ка, сынок, делай, как пери говорит.

Подскочил Пахарь, ухватил колдунью Гули-Биобони за волосы, надел на нее ярмо. Та сразу и присмирела.

— Смотрите! Ведьма здоровая, как сто верблюдов. Погрузим-ка на нее нашу поклажу.

Засмеялись богатыри. На спину Гули-Биобони поклажу нагрузили и двинулись в путь. Вскоре подошли к ущелью, перегороженному медными воротами Искандера Зулькарнайна.

Раздался страшный свист, подул вихрь зловещий, деревья в дугу согнулись. Злые джинны спрятались в пещеру и из-за медных ворот кричат:

— Полезайте к нам! Милости просим!

Тяжко вздохнул Дауд Кузнец:

— Ворота прочные. Я их своими руками выковал — не сломать.

Тут подошла пери Оташин.

— Позвольте, отец, слово сказать?

— Говори!

— Видите могучее дерево? Тысяча лет ему. Надо его срубить и сделать таран.

— Как же его срубить? — загрустил Дауд Кузнец. — Тут сто топоров сломаешь — и все напрасно.

Тогда пери Оташин попросила:

— Отец, разрешите мне дерево свалить.

Удивился Дауд Кузнец, но разрешил. Дохнула пери — корни обуглились, и дерево упало.

Срубили со ствола ветви, ударили тараном по медным воротам раз, ударили другой — затрещали ворота, распахнулись.

Ворвались воины в ущелье. Заверещали, завопили джинны. Никому из них не удалось уползти в щели.

Тут Дауд Кузнец с сыновьями выковал большущий сундук. Загнали в него всех джиннов, крышку закрыли на замок, а ключ выбросили на дно высохшего колодца. Колодец же засыпали камнями и землей.

Богатыри унесли сундук на гору Аксай и там бросили его в бездонную пещеру. Народ зажил спокойно.

С тех пор зорко следит Дауд Кузнец за пещерой. Когда из нее нет-нет да и слышатся вой и вопли, особенно по ночам, люди уже не пугаются. Они говорят: «Дауд Кузнец — наш защитник».