Робби дрожащими руками перевернул существо на лапы. Мы все вылупились на него, утратив дар речи и способность поддерживать даже самый непритязательный разговор. Шлёпа потрясла головой, как если б ей вода в уши попала.
— Оно что, разговаривает? — Она таращилась на нас с Робби, как будто мы только что показали гениальный чревовещательский трюк. — Я знаю, это вы всё подстроили, — неуверенно сказала она.
Моди потянулась к чудищу пальцем. Шлёпа отдернула ее назад:
— Не надо, Моди. Вдруг оно кусается!
— Я в самом деле начну кусаться, если ты так и будешь верещать дурным голосом. Какая невоспитанность, — сказало чудище. — Конечно, я умею говорить — и уж получше тебя, крикун-визгун-не-пойми-кто. Как тебя звать?
— Шлёпа, — прошептала она.
— Шлёпа? Помилуйте, какие в эту новую эпоху короткие и вульгарные имена. Ты какого пола будешь — девица или юноша?
— Я девочка, мое настоящее имя — Саманта, только я его терпеть не могу, — буркнула Шлёпа.
— Я так и подумал, но твои короткие волосы и грубые брюки ввели меня в заблуждение, — сказало чудище. Глаза-стебельки, колыхаясь, повернулись к Робби: — А ты, надо полагать, тоже девочка?
Шлёпа хихикнула.
— Нет, я мальчик, — сказал Робби. — Меня зовут Роберт.
— Вот оно что. Спасибо за учтивый прием, юный Роберт. Другие дети стали бы так тащить, что все лапы бы оторвали.
Чудище прошлось вразвалочку на задних лапах и стряхнуло со шкуры налипший песок. Моди засмеялась и захлопала в ладоши от радости.
— Какое жизнерадостное дитя, — сказал псаммиад, и его свирепая мордочка подобрела. Моди все обожают — даже сказочные существа.
— Это Моди, наша сестренка по папе, — сказала я.
— Так как ее зовут — Моди или Попапе? — спросил псаммиад.
— Да нет, по папе — в смысле мы только наполовину родные. У нас один папа, а мамы разные, — объяснила я.
Псаммиад закачал глазами, обдумывая услышанное. Потом повернулся к Шлёпе:
— А крикунья Шлёпа тоже ваша сестра по папе?
— Нет, она сестра Моди по маме, потому что у них одна мама, Элис, а мы с ней сводные сестры, — сказала я.
— Хмм! Похоже, семейные отношения нынче еще запутанней прежнего, — удивился псаммиад.
— А вы не… размножаетесь? — застенчиво спросил Робби.
— Увы, боюсь, я последний из своего рода, — вздохнул псаммиад. — Разве что… — Он повернулся ко мне, сцепив лапы. — Ты, барышня с длинными волосами. Тебя как величать?
— Розалинда.
— Ты сказала, что узнала о псаммиаде из книги. Может быть, у меня остались родные, раз ты о них читала.
— Нет, боюсь, вы тот самый псаммиад. В моей книжке вы повстречали пятерых детей — Антею, Джейн, Сирила, Роберта и Ягненка.
— А! Ты об этих детях. Помню, особенно я привязался к старшей девочке, Антее. Ты мне ее чем-то напоминаешь.
От счастья я залилась густой краской.
— Так это что получается, та древняя книжка — всамделишная? — спросила Шлёпа. — Ты, что ли, диво?
Псаммиад самодовольно кивнул:
— Стало быть, обо мне написали книгу. В ней изложена моя полная биография?
— Вроде, — сказала я. — Вы застали еще эпоху динозавров, да?
— Верно. Это и есть твое желание? Мегатерия хочешь или ихтиозавра? Вкусный обед на целую неделю обеспечен, — предложил псаммиад. — Вижу, ты сомневаешься. Могу организовать только что пойманного, освежеванного и порубленного на куски, если разделка туши тебе не по нутру.
— Спасибо большое, только теперь динозавров уже не едят, — промямлила я.
— А вот поглядеть на всамделишного динозавра мы бы не отказались! Можешь раздобыть тираннозавра рекс? Они такие классные, — восхищенно сказала Шлёпа.
— Шлёпа, помолчи уже. Псаммиад же настоящий волшебник. Надо ж такое придумать — пожелать тираннозавра рекс! Это же самый хищный динозавр. Он нас на куски разорвет, — испугалась я.
— Меня не разорвет. Я на дерево влезу — только он меня и видел.
— А как же мы?
Шлёпа ухмыльнулась:
— Может, тоже подучитесь лазить по деревьям.
— Значит, желаете тираннозавра рекс? — Псаммиад начал пыжиться.
— Нет-нет, не надо! — выпалила я. — Хватит, Шлёпа. Какая же ты бестолковая! А о Моди ты подумала? Он ее стрескает в один присест.
— Сама бестолковая. Эта толстая обезьяна все равно ничего такого не умеет, — фыркнула Шлёпа.
— А вот и умеет. Псаммиад исполняет любые желания, — сказала я.
— Правда? — спросил Робби. — Тогда… тогда я хочу… хочу лазить по деревьям лучше Шлёпы!
Псаммиад набрал побольше воздуха и стал раздуваться, пока не превратился почти что в шар, в мохнатый мячик с глазами-стебельками торчком на макушке. Он замер на секунду, а потом с громким-прегромким шипением сдулся. Чудище обмякло и опустилось на песок, явно выбившись из сил.
— Ой! Вы не заболели? — встревожился Робби.
— У него припадок, что ли? — спросила Шлёпа.
— Бизьянка лопнула, — подытожила Моди.
— Практически, — слабым голосом сказал псаммиад. — Фу-у, подрастерял я сноровку. Сердце так и колотится!
— Принести водички? — спросил Робби.
— Нет! Только не это! У меня страшная аллергия на воду, — разволновался псаммиад.
— Аллергии на воду не бывает! — сказала Шлёпа. — У меня вот аллергия на кошек — сразу чихать начинаю.
— Будь добра, не спорь со мной, Шляпа, Хлюпа, или как там тебя. У меня аллергия на воду. От одного этого жуткого слова усы начинают дрожать. Славная песчаная ванна мне поможет. Всего наилучшего. — Чудище сунуло голову в песок и стало зарываться.
— Пожалуйста, не уходите, погодите секундочку! — взмолился Робби. Он посгибал руки и подрыгал ногами, пробуя силы. — Вы правда исполнили мое желание, мистер Псаммиад?
— Ты что, сомневаешься в моих способностях? — спросил псаммиад, с оскорбленным видом снова высунув голову из песка. — Может, я маленько и не в форме, ну так я много лет почивал. Но, смею тебя заверить, я всегда безупречно выполняю работу, даже самую скучную.
— Ты правда-правда-правда желания исполняешь? — спросила Шлёпа. — Тогда мне чур кучу денег. Хочу огромный чемодан, набитый полсотнями.
— Я не могу исполнить два желания в один день, — раздраженно сказал псаммиад. — Я и так уже перенапрягся. Возвращайтесь через день-другой, если приспичит, но на ближайшие двадцать четыре часа лавочка закрыта. — Он сунул голову обратно в песок, проворно заработал лапами и через две секунды исчез из виду.
— Вернись, бизьянка! — позвала Моди. Она села на корточки и с тоской поковыряла песок.
— Вот именно, вернись! — сказала Шлёпа и стала откапывать псаммиада.
— Прекрати! Дай ему отдохнуть, — схватила я ее за руки.
— Так нечестно. Почему Робби загадал желание, а мне нельзя? Это же я его нашла, — заныла Шлёпа.
— Да, Робс, мог бы для нас всех что-нибудь загадать, — упрекнула его я.
— И желание у тебя дурацкое, — сказала Шлёпа.
— Извините, — расстроился Робби. — Я не подумал. И вообще вряд ли оно правда исполнится. — Он встал и с глуповатым видом пошел к ближайшему дереву.
— Осторожней смотри, Робби! — воскликнула я, когда он снова поплевал на ладони.
— Да все равно ничего не выйдет, — сказал Робби.
Он неловко потянулся к нижней ветке. Едва его пальцы коснулись коры, он весь преобразился. Одним махом вскочил на дерево и полез, точно обезьяна, перебирая руками и ногами без всяких усилий, все выше и выше, на самую верхушку.
— Ух ты! Смотрите, где я! — крикнул Робби и помахал нам с самой верхушки дерева.
— Робби, осторожно! — крикнула я в ответ. — Давай спускайся!
— Это вряд ли! Я тут наверху посижу! Здесь здорово, — прокричал Робби и так потянул на себя тощий ствол, что тот заходил ходуном. — Смотрите!
— Прекрати! Ты же упасть можешь, дубина! А ну спускайся! — заорала я во все горло. Должно быть, от моих воплей проснулся папа. Он прибрел к песчаной яме, зевая и потирая глаза.
— Давайте потише, ребята, вы так весь лес переполошите. — Он покачал головой, глядя на меня. — Это ты кричала, Розалинда? Ты чего так разошлась?
Я показала наверх. Папа задрал голову — и так она у него дернулась, чуть не оторвалась напрочь.
— Это что, Робби?! Господи, на самой верхотуре! Робби, спускайся! Ты с ума сошел? Спускайся сию минуту!
Робби посмотрел вниз на папу.
— Пап, гляди, я по деревьям лазить умею! — крикнул он. — По вот таким высоченным! Это легкотня.
— Да уж вижу. Но все равно спускайся. Опасно так высоко забираться, — занервничал папа. — Спускайся, сынок. Мы все увидели, какой ты герой, а теперь дуй вниз!
— Не такой уж он и герой, — процедила Шлёпа. — Я тоже так могу. Сейчас покажу.
— Ну уж нет. — Элис подбежала и вцепилась в Шлёпу. — Ни с места, барышня.
— Ты там застрял, Робби? Хочешь, я поднимусь и помогу тебе? — спросил папа.
