Юстиниан и Августа убедились, что речь шла именно об Иисусе Христе, именно Его распяли вчера на кресте. Защитное слово Антипы вывело из равновесия Августу, и она гневно сказала ему:
— Он действительно был Сыном Божьим, Господом Богом! Он не мог совершить преступления! Он лечил больных, исцелял калек, учил людей любить и творить добро, открыл им тайну Царства Небесного! Как же мы искупим грех, что распяли Его?
— Пилат и я не нуждаемся в искуплении грехов, ибо у нас их нет! — злобно ответил Антипа, — Если ваш Иисус Христос действительно был Господом Богом и мог совершать чудеса, почему же тогда не спас самого себя, почему не помог Ему Отец Небесный? — перед глазами Антипы возникли сцены, как вчера он и его легионеры мучили и унижали Иисуса. "Сотвори чудо, если ты вправду есть Господь Бог, позови своего Отца, пусть спустится с небес, чтобы наказать нас за то, что избиваем тебя!" — насмехались над ним легионеры. В глубине души Антипу мучила совесть из-за безжалостного отношения к пленнику, но вину свою он все же не чувствовал.
В это время он вспомнил, как обманули его легионеров какие-то дети-бродяги, потом они же на центральной площади Города со своим медведем напали на легионеров, разоружили их, а на шею десятника посадили какого-то недоумка. Одного из этих бродяг звали Амон-Pa. Вот, оказывается, кто был целителем Августы.
— Юстиниан, как звать вашего маленького целителя? Я не расслышал его имени! — спросил испытующе четвертовластник.
Но Юстиниан уже не был гостеприимным хозяином. Ему было уже все равно, что прокуратор и четвертовластник стояли по должности выше него. Он объявил всем:
— В нашем дворце не будет сегодня праздника! У нас сегодня траур! Мы с Августой оплакиваем смерть Господа Бога нашего, Иисуса Христа! Прошу всех покинуть нас!
Знатные люди в недоумении переглянулись, как будто задавая вопрос друг другу — "Что происходит?"
— Вы хотите оплакивать смерть какого-то Иисуса? — сказал четвертовластник с насмешкой. — Ради этого вы пригласили меня? А этих знатных людей тоже пригласили для разделения вашего горя?
Но ответа от Юстиниана не последовало. Он взял Августу за руку и направился, к дворцу, покинув гостей в саду.
— Значит, нам уходить? — спрашивали приглашенные друг у друга.
Никто не оправдывал поведения Августы и Юстиниана. Но они не могли разобраться и в том, кто был Иисус Христос, и почему Его распяли на кресте. Среди приглашенных никто не верил Героду Антипе, который утверждал, что Иисус был преступником. Они не оправдывали Понтия Пилата, обрекшего праведного человека, как говорила его жена, на смерть. Но не верили и тому, что Иисус действительно был Христом, Сыном Божьим.
Четвертовластник даже обрадовался тому, что случилось. Сегодня же он отправит письмо в Рим кесарю о том, что Юстиниан принял веру какого-то лжепророка и из-за него оскорбил римскую и иудейскую знать. Юстиниана, конечно, арестуют, и тогда куда же денется от него прекрасная Августа со своим сказочным садом?
Он немедленно покинул дворец Юстиниана и приказал сопровождающим его легионерам-всадникам догнать мальчика, идущего пешком, и до заката солнца привести его к нему. Он и не сомневался, что Амон-Pa ушел из дворца.
Другие знатные люди, недовольные, обиженные, озлобленные и разгневанные, не спеша выходили из сада на дорогу, чтобы вернуться в свои дворцы.
Во дворце же Юстиниана вместо большого праздника поселилось большое горе.
Никто не заметил, как вышел Амон-Pa из дворца.
Ему уже не было необходимости оставаться там. Августа выздоровела и скоро полностью разгадает смысл камня-письма. Юстиниан выбрал путь служения Господу Богу и вместе с Августой сотворит много хороших дел. А на прием соберутся такие люди, уши которых пока не готовы принять и постичь Учение о Царстве Небесном. Если у человека заложены уши и сердце, как громко ни говори, он не ничего услышит, и какие мудрые мысли ни дари, он их и близко к себе не подпустит.
Мальчик покинул дворец, когда Августа побежала встречать отца, и направился к зданию нового строящегося дворца.
Стояла жара. После долгого пути Амон-Pa остановился у речки, выпил воды, освежил лицо, а потом улегся в тени под деревом. Он решил подождать, пока станет прохладно, и потом продолжить путь. Спокойное журчание речки и пение птиц склонили его ко сну. Расслабленное тело набиралось сил.
Его разбудил топот коней, и он увидел, как по дороге мимо него промчались легионеры. Было уже далеко за полдень. Амон-Ра встал и умылся в речке. Он собрался было продолжить свой путь, как опять услышал топот коней — легионеры мчались обратно. Увидев Амон-Ра, они остановили своих коней и окружили его.
— Эй, ты, бродяга, как тебя зовут? — грубо спросил один.
Амон-Pa не успел ответить, как другой радостно закричал:
— Я узнаю его… это он!
— Смотри, не ошибись! — предупредил его старший. — Помни, что с тобой произойдет!
— Это он! Спроси, как его звать!
— Как звать тебя, мальчик?
Амон-Pa смотрел на легионеров спокойно, хотя ничего хорошего от них не ждал.
— Амон-Ра, — ответил он старшему.
— Я же сказал, я узнал его!
— Ты молодец, что заметил его под деревом и заставил нас вернуться обратно! — похвалил его старший.
— Свяжите его и поехали… Четвертовластник будет доволен! — приказал другим старший.
Трое легионеров быстро спрыгнули с лошадей, связали руки Амон-Pa грубой веревкой и опять сели на лошадей.
— Следуй за нами! — приказал старший Амон-Ра.
Все тронули лошадей, а один, который держал другой конец веревки, потянул Амон-Pa за собой. Амон-Ра бегом последовал за легионерами.
— Десятник, как ты думаешь, наградит нас чем-нибудь четвертовластник, когда доставим мальчишку? — спросил тот, который узнал Амон-Ра.
— То, что он обрадуется, я знаю точно. А вот насчет наград ничего сказать не могу! — ответил старший.
Некоторое время они гнали лошадей молча. Но тот, который держал конец веревки и тащил за собой Амон-Pa, оглянулся и, увидев, что мальчику трудно дышать, крикнул старшему:
— Эй, десятник, давай помедленнее, а то мальчишка вот-вот сдохнет!
— Ты прав, — сказал десятник и приказал всем замедлить ход.
Какой-то легионер спросил всех:
— Кто-нибудь знает, что хочет четвертовластник от этого ребенка, почему мы весь день бегаем из-за него?
— Ну, ты и глупец! Разве не понял, что этот мальчик обманул нашего сотника, убедил его, что Мессия и не появлялся у Горы Оливковых Деревьев? Если бы мы тогда не поверили ему, то в тот же день арестовали бы Иисуса… теперь дошло до тебя? — ответил ему рядом идущий.
— А вы забыли, что с нами сделал его медведь?
— Эй, мальчик, где сейчас твой медведь? — крикнул кто-то сверху.
Амон-Pa не ответил.
— Ладно, оставь его, видишь, еле дышит…
— А что этот медведь натворил? — спросил опять любопытствующий легионер, которого товарищ обозвал "глупцом".
— Жаль, что не было тебя там… знал бы тогда…
— Ну, скажи, скажи… — не отступал любопытствующий.
— Так вот, слушай, недотепа. Медведь тот меня и вот того, — он указал пальцем на едущего впереди, — забросил на самый верх огромного дерева. Других же так огрел лапой по голове… Да пусть сами скажут…
— В общем, удар был мощный и молниеносный, и мы потеряли сознание…
— А главное, как он нас всех разоружил! Он все наши копья и мечи так забил в землю, что мы не смогли их с места сдвинуть…
— Они до сих пор так и забиты в землю…
— А люди как смеялись над нами…
— Знаешь, когда я вспоминаю, что там происходило, мне тоже становится смешно…
— Недоумок… что тут смешного, когда медведь пинком выпроваживает нас всех вместе с нашим десятником…
— Ты что, забыл, что было с десятником?..
Многие расхохотались.
— А что, что, расскажи! — допытывался глупец.
— А было то, что этот медведь взял и посадил нашему десятнику на шею одного мальчика, недоумка, обезьяну…
— Ха-ха-ха… — засмеялись легионеры, — вот было зрелище…
— А этот самый ублюдок так испугался, что у него на груди десятника скрутились ноги… И так длилось в течение всей недели… Никто не смог расцепить ноги ублюдка… Чуть не задушил нашего десятника…
История десятника с "ублюдком" развеселила всех, и каждый захотел внести свою долю в восстановление факта. А любопытствующий "глупец" все задавал вопросы. Легионеры ехали и хохотали.
— Как задушил?!
— Представь себе, сидит на шее недоумок…
— … а ноги скручены прямо у подбородка десятника…
— … ха-ха-ха…
— … и он не может освободить голову…
— … из объятья ног… ха-ха-ха…
— И что дальше?
— Что же оставалось нашему любимому десятнику… ха-ха-ха…
— … ходил он всю неделю… ха-ха-ха…
