И она здесь не одна. Здесь много таких машин. На некоторых работали совсем молодые девушки. Иногда они подходили к моему Наборщику, о чём-то спрашивали. Он объяснял им, а они внимательно слушали, кивали головой, благодарили и возвращались к своим машинам.
А то и сам Наборщик вставал и подходил то к одной, то к другой, смотрел, как они работают. А однажды целый день возле него сидела девушка и старый Наборщик учил её, как надо работать на линотипе.
Не один день, не два и не три, а много дней прилежно работали Наборщик и линотип. И вот последняя моя бумажная страница была набрана и отлита в металлические строки. Всё. Наборщик закончил свою работу.
Помнишь, мой маленький читатель, в самом начале я тебе сказала, что по пути к тебе я несколько раз меняла свои имя и внешность, как меняет их тюльпан или другой цветок, пока вырастет. Помнишь? Так вот теперь, когда Наборщик закончил свою работу, я уже выглядела совсем иначе. Страницы мои теперь были не бумажными, а металлическими. И имя у меня другое — Набор. Только текст остался таким же. каким написал его Писатель. Конечно, это понятно: текст и не должен меняться во время работы над книгой в типографии.
Рабочий, которого называли верстальщиком, на большом столе складывал — верстал — металлические страницы с выпуклыми строчками ровными аккуратными стопками точно в таком же порядке, как и бумажные страницы рукописи. При этом он смотрел на те пометки в рукописи, которые, оказывается, Технический редактор ставил и для него: где расположить рисунки, какие сделать поля…
И вдруг я увидела среди своих страниц какие-то новые, незнакомые мне металлические страницы.
Я с удивлением спросила их:
— Послушайте, вы кто? Я раньше вас не видела.
Новые страницы засмеялись:
— Не узнаёшь?
— Нет!
— Мы — Клише, — ответили страницы.
— Клише? Первый раз слышу такое слово. Что оно значит? — недоумевала я.
— А ты хорошенько присмотрись к нам и всё сама поймёшь, — хитро ответили мне Клише.
Я присмотрелась — и, к своему изумлению, узнала рисунки, которые рисовал Художник! Только эти рисунки тоже были металлические, выпуклые, рельефные, и на них тоже было всё изображено наоборот, как в зеркале. Так вот что такое клише — это рисунок на металле.
— Узнала, узнала! — обрадованно сказала я. — Вы — мои рисунки! И вас тоже сделали металлическими! А как? Расскажите, мне очень хочется это знать!
— Пока линотип набирал строчки, — объяснили мне Клише, — в другом цехе готовили для будущей книги рисунки. Сначала рисунки, которые нарисовал Художник, сфотографировали. Получилась фотография на плёнке. Затем эту фотографию снова пересняли, только теперь на металлическую пластинку.
— И это всё?
— Что ты — ещё много было работы. Пластинку тщательно обработали, чтобы рисунок на ней был выпуклым, рельефным. Видишь? Теперь выпуклые детали рисунка будут покрывать краской, печатать на бумагу — и получится рисунок. Вот так это делается!
— Как интересно! — воскликнула я и с уважением мысленно поблагодарила всех мастеров, которые работали над моими рисунками.
Так что я теперь настоящая книжка — даже с рисунками. Книжка? Но как же дети прочтут эту книжку? Страницы тяжёлые, громоздкие, неудобные… Ни один мальчик или девочка и не поднимут такую книжку! Да ещё и не прочтёшь её так просто — ведь строчки все наоборот, как в зеркале.
И почему это мне всё время не везёт? Почему все другие книжки как книжки — бумажные, лёгкие, удобные, и строчки в них правильные, а меня сделали металлической? Ну кто захочет меня читать?
Я уже готова была заплакать от обиды, но в это время меня куда-то повезли. Хотя я была и расстроена, но не возразила — всегда приятно прокатиться.
Вскоре выяснилось, что я напрасно расстраивалась. Мои металлические страницы стали превращаться в бумажные!
Как же это было? А вот так. Подъехали к станку. Это был печатный станок, оказывается. Рабочий уложил на станок в строгом порядке металлические страницы, укрепил их и включил станок. Валики, окрашенные краской, прокатились по страницам и окрасили выпуклые буквы в чёрный цвет. Станок подал лист чистой бумаги и цилиндром прижал его к накрашенным страницам. А когда цилиндр приподнялся, то оказалось, что на бумаге отпечатались все строчки, все буквы, все запятые и точки — всё, что было на металлической странице. Только теперь всё правильно, не наоборот. Чудеса! И так отпечатывались страница за страницей, страница за страницей…
Я радовалась, глядя на них, — вот теперь страницы бумажные! Рабочий-верстальщик собрал их в нужном порядке, проверил и громко сказал:
— Вёрстка готова!
Оказалось, что это меня теперь так зовут — Вёрсткой. От слова верстать, что значит — собрать все страницы вместе. Но на книгу я по-прежнему всё ещё не похожа. Обложки нет, страницы не сшиты, да и страницы какие-то странные — текст для чтения не с двух сторон, а только с одной. А текст точно такой же, как и у Рукописи. Во время того, как делается книга — я уже говорила об этом — текст никогда не меняется. Он должен остаться таким, каким написал его писатель.
— Отнесите вёрстку к корректору! — распорядился начальник наборного цеха.
«Интересно, кто же такой корректор?» — подумала я.
В шестой главе — маленькой, но очень важной — я с интересом смотрю, как КОРРЕКТОР охотится за ошибками, умело находит их и… безжалостно исправляет
ВОТ я в большой комнате. Там за столами сидят женщины и читают вёрстки. На столе перед каждой словари. Вот кому я обрадовалась! Словари всё знают и скажут мне, кто такой корректор, что он делает и надо ли мне бояться его. Не будет ли этот корректор снова что-нибудь вычёркивать, пачкать мои чистенькие, новенькие страницы? Если только так, то я убегу. В самом деле, разве можно всё время проверять, проверять…
Я тихонько обратилась к одному из словарей. Он был небольшого роста, но очень толстый, в коричневой обложке.
— Будьте добры, объясните мне, пожалуйста, кто такой корректор?
Словарь строго ответил:
— Слово «корректор» пишется с двумя «р» — кор-ректор.
— Правда? — удивилась я. — Спасибо, что вы сказали мне. Но я не знаю, кто такой корректор и что он делает.
Коричневый словарь спросил:
— Разве ты не прочла, что я — Ор-фо-гра-фи-ческий Словарь?
— Ну и что же?
— Ор-фо-гра-фи-ческий Словарь, — монотонно ответил мне мой собеседник, — объясняет, как правильно писать слова: например, слово «щётка» надо писать через буквы «щ» и «е», слово «рассказать» — с двумя «с», а «мороженое» пишется с одним «н»…
— Новенькая Вёрстка не знает, кто такой корректор! Хи-хи! Хи-хи! — засмеялась шариковая Ручка.
Я взглянула на неё. Сразу было видно, что она очень гордилась своим необычным платьем, сплетённым из тонких разноцветных проволочек. И ещё на блестящей цепочке она носила кольцо. Наверное, поэтому она считала себя не только красивее всех, но и умнее.
— Если вы знаете, то скажите мне, — сдержанно сказала я, не обращая внимания на её насмешки.
Но шариковая Ручка с кольцом на цепочке надменно ответила:
— Некогда мне объяснять… Я занята.
И отвернулась, сверкнув своим необычным платьем и зазвенев цепочкой.
— Я сейчас тебе объясню, дорогая Вёрстка, — услышала я густой голос и, оглянувшись, с радостью увидела ещё одного брата-близнеца своего старого знакомого — Толковый Словарь.
— Корректор — это работник издательства, газеты или типографии. Он читает рукописи или вёрстки, исправляет все ошибки, которые могли получиться при наборе.
Ты, очевидно, уже и сам догадался посмотреть в конец книги — есть ли там фамилия корректора? Оказывается, есть. Ещё бы — ведь корректор исправляет все ошибки, которые закрались в текст. А как они туда закрадываются? — спросишь ты. Да очень просто: некоторые буквы-матрицы слишком торопятся, обгоняют другие буквы при наборе и попадают не на свои места.
Корректор — пожилая женщина в очках — стала вычитывать мои страницы медленно, внимательно. Переворачивая страницу, она всякий раз бормотала:
— Совсем мало ошибок… Как хорошо наборщик набрал текст.
А я, слыша это, гордилась, будто хвалили меня, а не старенького Наборщика. Всем приятно, когда работа сделана аккуратно, добросовестно.
Если всё же Корректор находила ошибку в слове, то она особым знаком перечёркивала неправильное, а на широких полях вёрстки ставила этот же знак и рядом писала, как надо правильно.
— Зачем эти знаки? — шепнула я Толковому Словарю.
— Эти знаки для Наборщика, — пояснил Словарь. — Чтобы он легко находил слово, в которое вкралась ошибка. Увидит Наборщик на полях знак и рядом с ним букву «а». Ищет такой же знак в строке. Найдёт его — и оказывается, что в слове «играть» пропущена буква «а». Наборщик наберёт это слово снова, без ошибки.
