— Да нет! Вот смотри в ту сторону, куда я гляжу.
Сампэй смотрит в тихий угол сада, пригретый теплым солнцем. Там цветут маки. Большие алые маки. Маленькие желтые маки. Белые-белые маки. Много разных маков.
А над ними кружит бабочка. Маленькая, белая, величиной с монетку в пять сэн[16]. Порхает с цветка на цветок. Покружит, покружит над красным маком, глянь — уже над белым вьется. Вот залезла в желтый цветок и тут же поднялась вверх, залетела в листву дерева и пропала. И вдруг вылетает, откуда ни возьмись.
— Ты что, заколдовал их? — спрашивает Сампэй.
— Тсс!
И тут Сампэй видит бабочку прямо перед своим носом. Она сидит на маковой коробочке. Цветы мака красивы, а серые маковые коробочки невзрачны. Кажется, будто среди ярких цветов выстроились маленькие каппа[17]. И вот на такой коробочке сидит бабочка — то раскроет крылья, то закроет. Странные какие-то крылья — на них нарисованы два глаза, а над ними брови.
— Дзэнта! А у бабочки глаза на крыльях.
— Дурень! Глаза у бабочки на голове.
— А-а…
Сампэй хотел еще раз посмотреть на бабочку, но она вдруг вспорхнула с коробочки мака, чуть не хлопнув Сампэя по носу своими маленькими крыльями. А если бы у него случайно был открыт рот, она влетела бы прямо туда.
Сампэй удивился и хотел было поймать бабочку, накрыв ладошкой, но она мгновенно взвилась в небо и исчезла куда-то.
— Ну вот, улетела наконец! — облегченно вздохнул Дзэнта.
«Что же это такое?» — изумился Сампэй и снова спросил:
— Ты что, заколдовал ее?
— Ну да.
— А-а…
Все равно непонятно.
— А как это?
Тут опять прилетела та же бабочка.
— Тсс, — зашипел Дзэнта.
И Сампэй стал молча глядеть, как она летает. Бабочка села на маковую коробочку. Сампэй приблизился к ней — хотел как следует рассмотреть, как-никак заколдованная, но бабочке, видимо, не понравилось, что ее разглядывают, и, посидев немного, она улетела.
Тут Дзэнта сказал:
— Сампэй! Хочешь научу тебя колдовству?
— Хочу! — Сампэй с радостью подбежал к брату. — Что нужно делать?
— Ну, слушай. Пришел я сюда, вижу: маки цветут. Посмотрел я на них, и захотелось мне стать волшебником. И вот решил я вызвать сюда бабочку. Закрыл глаза и сказал про себя: «Бабочка, бабочка! Лети сюда!» Открыл глаза, а бабочка уже порхает над цветком.
— Вот это да! — восхитился Сампэй. — Очень просто, значит, быть волшебником. Надо только закрыть глаза и сказать: «Бабочка, лети сюда!» — и все в порядке. Это и я смогу!
Но Дзэнта рассмеялся.
— Где тебе! Думаешь легко? Я вон сколько книг прочитал, пока стал волшебником. И «Арабские сказки», и «Сказки» братьев Гримм, и «Сказки» Андерсена… Много знаю разных сказок. А ты ничего не знаешь.
— Ну и ладно. Не обязательно читать всякие там сказки. Нужно только закрыть глаза да сказать свое желание. Вот я сейчас и попробую. Бабочка, бабочка! Появись еще раз! Не появишься — кину в тебя камнем!
— А вот и не появится. Не прилетай, бабочка! Прилетишь — ударю тебя палкой!
Прокричав каждый свое заклинание, они стали ждать, прилетит ли бабочка. Однако бабочка не прилетала. Лишь красивые маки тихо млели под теплым солнцем.
— Вот видишь! Как я сказал, так и есть. Она же заколдованная! Скажу: «Не прилетай!» — ни за что не прилетит. Это же не бабочка вовсе, а человек, превращенный в бабочку. Поэтому она и понимает человеческие слова, — сказал Дзэнта с важным видом, но Сампэй не поверил.
— Враки все это! Бабочки вылупляются из гусениц.
— Ах, враки! Вот превращу тебя в бабочку, будешь знать!
— Вот и хорошо! Превращай! Давай превращай! Я очень люблю бабочек, — обрадовался Сампэй.
Это озадачило Дзэнту. Подумав немного, он сказал:
— Знай: станешь бабочкой, человеком тебе уж не бывать.
— Ну и ладно! Зато по небу буду летать.
— Домой уж никогда не вернешься.
— А вот и неправда! Возьму и прилечу.
— Нет уж, не прилетишь. Ты же бабочкой станешь, никто тебя не узнает. Все закричат: «Гоните ее, гоните!» — и прогонят из дома.
— Ну и пусть! Превращай меня в бабочку, и всё! — Сампэй тянул Дзэнту за рукав.
И тут за забором прошел монах. На нем было черное кимоно и желтая ряса. Увидев его, Дзэнта сказал тихим голосом:
— Сампэй! Видишь вон того монаха? Сейчас я превращу его в бабочку.
— Превращай! И сейчас же!
— Подожди.
— Ну что же ты? Давай быстрее, а то уйдет.
Пока они переговаривались, монах скрылся из виду.
— Ну вот, ушел. Надо было быстрее колдовать, пока он тут был. Мне так хотелось посмотреть, как человек в бабочку превращается!
— Нет, так нельзя! Если бы я сказал ему, что заколдую его, он обиделся бы. Я это незаметно сделаю. Куда бы он ни ушел, я все равно заворожу его. Наоборот, даже лучше, если он не будет у меня перед глазами.
Не успел Дзэнта сказать это, как, откуда ни возьмись, с ветерком прилетела черная бабочка.
— Видишь! Вот он! Вот он! — закричал Дзэнта громко. — Вот он, монах. Превратился в бабочку и прилетел.
Сампэй обомлел. Бабочка и вправду была чем-то похожа на монаха. Но он все еще сомневался.
— Дзэнта, ты действительно заколдовал его?
— Ну да! Я применил великое заклинание.
— А когда?
— Только что.
— Но ты же ничего не сделал!
— Нет, сделал. Незаметно для тебя. Потому-то и называется «колдовство».
— А-а… — восхищенно протянул Сампэй.
Потом Дзэнта по очереди превращал прохожих в стрекозу, в кузнечика и даже в цикаду. Машину вместе с шофером он превратил в жука-носорога, и этот жук взлетел и сел на ветку дуба. Было непонятно, куда девался шофер, но, увидев на роге жука малюсенькую тлю, они решили, что это он и есть.
Прошел человек-реклама с нелепо вытянутым щитом за спиной, и Дзэнта тотчас же заколдовал его. Человек-реклама сделался богомолом и в мгновение ока повис на листьях мака. Мальчик из овощной лавки был превращен в саранчу, а посыльный из мясной лавки — в земляного червяка, его они так и не нашли, видимо, потому, что земляные червяки живут в земле.
Жук-носорог, богомол, кузнечик и остальные заколдованные были пойманы и выстроены шеренгой на веранде, а мальчики, уплетая печенье, глядели на них.
На следующий день, уходя в школу, Дзэнта сказал:
— Сампэй-тян! Сегодня на обратном пути из школы я сам себя заколдую. Превращусь во что-нибудь.
— В стрекозу?
— Вот еще! В стрекозу!
— Ну тогда в бабочку. В красивую-красивую бабочку.
— Фу! Не люблю бабочек.
— Тогда во что же?
— Может, ласточкой стану. Ласточки быстро летают. Могут сразу все небо облететь. Жжиг!
Расставив руки, Дзэнта побежал по комнате. Сделав круг, он остановился и сказал:
— Или голубем сделаюсь. Белым. Почтовым. Хлоп-хлоп крыльями — быстрее самолета.
Он облетел комнату, будто голубь, и заключил:
— Во всяком случае, ты и не заметишь, как я войду в ворота. Вот возьму и вползу муравьем. Залезу потихоньку тебе за шиворот и ужалю в то место, куда рука не достанет. Посмотрим тогда, что ты станешь делать.
Сампэй возмутился.
— Подумаешь, муравей! Сразу же сброшу кимоно и раздавлю его пальцем.
— Ну тогда я змеей сделаюсь. Ты выйдешь в сад, а я вползу и ужалю тебя за ногу или за руку. Все! Решено: обернусь змеей. Только змеей.
И Дзэнта пополз за Сампэем, будто змея.
Наступил полдень. Сампэй ожидал брата в саду. «Интересно, во что он превратился?» — думал он, поглядывая то на небо, то на дорогу, обшаривая листву дуба и ветки кипариса, заглядывая в цветы мака. Вспорхнула бабочка, он за ней вдогонку — а вдруг Дзэнта? Забежала собака с улицы, Сампэй поймал ее, стал разглядывать — подозрительная какая-то.
— Вижу, вижу! Это ты, Дзэнта! — крикнул он собаке, но собака только таращила на него глаза и быстро-быстро виляла хвостом — не дадут ли чего поесть.
Сампэй отпустил ее, и она умчалась со всех ног.
Потом Сампэй обнаружил в углу сада улитку. А вдруг — Дзэнта? И он спросил улитку:
— Это ты, Дзэнта? Признавайся, нечего скрываться!
Он поймал улитку, принес ее на веранду и стал играть с ней.
— Улитка, улитка! Где твои рожки? — спрашивал он ее и скоро так увлекся, что совсем забыл про колдовство, но вдруг услышал голос брата в прихожей.
Сампэй выскочил в прихожую и увидел, что брат как ни в чем не бывало снимает гэта[18].
— Дзэнта! А колдовство?
— А… колдовство! Я только что прилетел к воротам. Был ветром. А в воротах снова стал самим собой.
И Дзэнта почему-то хихикнул, будто от щекотки. А Сампэй сказал:
— Враки!
— Никакие не враки! Вообще-то я — ветер. Только заколдован в человека.
Дзэнта засмеялся, и Сампэй понял, что он все сочиняет.
