Они пригласили желанную гостью во дворец и немедленно принялись готовить угощение. Появились золотые кастрюльки и мисочки тончайшего китайского фарфора, серебряные тёрки и медные ступки, ножи, вилки, ложки. Воздух наполнился ароматами пряностей. Всхлипнули в крошечных давильнях диковинные плоды, прыская струйками сладких соков. Захрустел в ступках миндаль.
Мари тоже с удовольствием включилась в весёлую кухонную суету. Она старательно крошила тяжёлым пестиком скользкие карамельки. А Щелкунчик тем временем рассказывал о трудной и долгой битве с мышами, о храбрости солдатиков, о стойкости и преданности Мари, которая даже готова была пожертвовать своими сахарными подданными.
Мари слушала и слушала. Удары пестика, журчание фруктового сока, шелест шёлковых платьев принцесс, слова Щелкунчика постепенно сливались в чудную мелодию. Над плитой поднимались облака ароматного пара, и они серебряным туманом клубились перед глазами Мари, застилая и заслоняя начищенную до блеска кухонную утварь, горы диковинных плодов, да и самого Щелкунчика.
Голова Мари закружилась, словно её несло куда-то ввысь, всё выше и выше, выше и выше…
— О-ох! — Мари упала с невероятной высоты и… и проснулась в своей кровати.
В окна било солнце. Рядом стояла мама.
— Заспалась, голубушка, — мягко пожурила она. — Завтрак давно на столе.
Мари широко раскрыла глаза и с удивлением огляделась. Да, она действительно дома, в своей спальне. Наверное, там, в замке прекрасного принца Щелкунчика, она крепко уснула, убаюканная звуками его мелодичного голоса, и верные пажи принца осторожно перенесли её в собственный дом, уложили в постель и, никого не разбудив, вернулись в свой несравненный Марципанштадт.
Конечно же так и было! И Мари принялась рассказывать маме про лимонадный фонтан, марципановый замок, Розовое озеро, населённое феями, и Рождественскую рощу. Мама слушала, улыбалась и покачивала головой.
— Тебе, Мари, приснился чудный сон, — сказала она.
Но Мари прижала руки к груди и воскликнула:
— Мамочка! Какой же это сон, если меня привёл туда молодой принц Дроссельмейер, мой несравненный Щелкунчик?
Тут уж мама рассмеялась. Засмеялся и вошедший в спальню отец. Грубо захохотал вбежавший следом Фриц.
До слёз было обидно Мари.
Она вскочила с постели, бросилась в гостиную и раскрыла стеклянные дверцы шкафа. Там на средней полке стояла маленькая сафьяновая коробочка. Мари схватила её, раскрыла и вынула горсть крохотных золотых корон. Всё, что осталось от семиголового мышиного короля.
Все домашние склонились над удивительными, тончайшей работы коронами. Казалось, их выковали не руки человеческие, а ловкие лапки малюсеньких существ. Всплеснула руками мама. Покачал головой отец. Молча свёл брови Фриц. Теперь уже никто не смеялся. Вдруг растворилась дверь, и в комнату вошёл крёстный Дроссельмейер. Он был по-прежнему в своём кургузом нелепом камзоле и пудреном парике.
— Что случилось? — спросил крёстный и тут увидел на ладони Мари крошечные коронки. — А, узнаю! — улыбнулся старый Дроссельмейер. — Эти коронки я носил на серебряной часовой цепочке вместо брелоков и подарил своей крестнице Мари, когда ей исполнилось ровно два года.
— Ну вот, — обрадовалась мама, — всё и разъяснилось. Но я не могу припомнить вашего подарка, господин Дроссельмейер. Впрочем, это не важно.
Но для Мари это было очень важно! Теперь ведь ей никто не поверит, хотя она никогда не сможет забыть чудесного путешествия в сладостную и сказочную страну принца Щелкунчика, юного Дроссельмейера, племянника её крёстного. И почему он всё скрывает? Зачем же тогда поведал им с Фрицем правдивую историю о крепком орехе Кракатук?
С того дня Мари, боясь насмешек, уже никому не рассказывала о своём принце Щелкунчике. Вечерами она садилась на маленькую скамеечку у стеклянного шкафа, и к ней тут же возвращались звуки песенки о фее, порхающей над Розовым озером, терпкий аромат хвойных лап в Рождественской роще, шелест лимонадных струй фонтана в Марципановом замке, весёлый гомон человечков в городке Конфеттен.
Часто Мари пыталась заговорить со Щелкунчиком. Но тот упорно молчал. Наверное, обиделся на всех домашних, которые не верили ни в его доблестную победу над мышиным королём, ни в кукольное королевство, сказочнее которого и не бывает. Обиженно молчали и его сёстры принцессы Трудхен и Клерхен, притворяясь бессловесными куклами. Горько вздыхала Мари, но всё же не теряла надежды, что заколдованный уродец Щелкунчик превратится когда-нибудь снова в прекрасного юного принца Дроссельмейера. Уж она-то ни за что не прогонит его, как это сделала надменная Пирлипат!
— О, милый господин Дроссельмейер! — тихонько вздыхала Мари. — Как бы я хотела снова оказаться рядом с вами в чудесном замке!
Она задумалась, забылась и не сразу заметила вошедшего в комнату крёстного Дроссельмейера. Рядом с ним стоял ладный молодой человек в великолепном, шитом золотом алом кафтанчике и белых шёлковых чулках. Волосы его были завиты и напудрены, а на спину свисала крепко заплетённая косица. В петлице кафтанчика благоухал крохотный букетик фиалок.
— Познакомьтесь, — сказал крёстный Дроссельмейер, — это мой племянник.
Юноша вынул из петлицы букетик и с поклоном преподнёс его Мари. Кроме того, он подарил ей множество маленьких сахарных куколок взамен тех, что сгрыз мерзкий мышиный король. Мари зарделась.
Фрицу любезный молодой человек вручил посеребрённую саблю в кожаных ножнах.
Мама пригласила всех за стол. И тут юный племянник всех поразил, с легкостью разгрызая самые твёрдые орехи. Он щёлкал их один за другим, и скоро на столе высилась горка сочных ядрышек. А юноша положил на зуб очередной орех, напрягся, дёрнул себя за косицу и — крак! — скорлупа треснула. Он улыбнулся, показывая ровный ряд жемчужных зубов, и протянул ядрышко Мари. Теперь она и вовсе смутилась и стала совсем пунцовой.
Старый Дроссельмейер заметил, как покраснела Мари, улыбнулся и предложил ей пойти в гостиную вместе с гостем и развлечь его своими игрушками.
Стоило юному Дроссельмейеру остаться наедине с Мари, как он вдруг опустился на одно колено и торжественно произнёс:
— О, несравненная мадемуазель Мари! Узнаёте ли вы меня? Я тот, кому вы спасли жизнь, уродец Щелкунчик. Но стоило вам шепнуть, что не отвергли бы меня, как вероломная Пирлипат, и ко мне вернулся мой прежний облик. Теперь я не уродливый деревянный Щелкунчик, а принц сказочного королевства. Вот моя рука и вот моё сердце! Примите их, и мы вместе будем царствовать в моём удивительном и гостеприимном Марципановом замке.
И с этого мгновения Мари стала невестой сказочного принца. Прошло время, и он, говорят, увёз её в своей золочёной карете, запряжённой длинногривыми лошадками, которые громко цокали серебряными подковами по гладкой, словно леденцовой мостовой. На их свадьбе плясали и пели нарядные куклы, играли сахарные трубачи и пряничные барабанщики.
