Якоб Гримм - Французские сказки и новеллы

Не сомневаюсь в том, что вам известно, какая это знаменитая сказка, но мне неизвестно, знаете ли вы, что говорит предание о ее старине. Предание удостоверяет, что трубадуры, или провансальские сказочники, выдумали эту сказку про Вострушку еще задолго до того, как Абеляр и славный граф Тибо Шампаньский стали писать романы. Такие сказки заключают в себе отличное нравоучение. Вы совершенно справедливо изволили заметить, что очень хорошо их рассказывать детям, чтобы внушить им чувство любви к добродетели. Не знаю, говорили ли вам о Вострушке, когда вы были ребенком, что же до меня

Сто раз, наверно, няня повторяла

Мне, вместо сказок о зверях,

О королевских дочерях

Нравоучительны начала.

Здесь зло карает месть и страх,

А принц коварный в мрачном исступленье

Решается на преступленье.

Нам эта сказка говорит,

Как две принцессы поживали,

Ленились без толку, судачили да спали,

И как ленивцев сторожит

Несчастье, а за ним и стыд,

Которого они никак не ожидали,

А он казниться им велит.

Но в сей истории прекрасной, величавой

Не только преступленья есть,

Здесь доблесть, добродетель, честь

Являются, покрыты славой.

И после всех причуд судьбины злой

Вострушка, умница живая,

Да принц, жених ее, герой,

В великой славе отдыхают.

Историю о волшебствах

Ведь лучше слушать, чем рассказы о волках.

Мне с детства милы сказки эти,

Да и теперь их любят дети.

Но и высокий ум оценит наш рассказ,

Графиня, вы могли б отлично

Талантом счастливым украсить их подчас,

О том вас просит галл античный.

Перенесите в оны дни

Рассказ, простой и поэтичный,

От трубадуров к нам давно пришли они,

Их тайный смысл живет, скажу вам без поклепа,

Не хуже старика Эзопа.

Я единственный сын богатого купца из Сурата. Вскоре после смерти отца я промотал большую часть оставленного им громадного наследства. Последние деньги я растрачивал в кутежах с друзьями. И вот однажды за моим столом случайно оказался некий чужестранец, направлявшийся, по его словам, на остров Серендиб и по пути остановившийся в Сурате.

Разговор зашел о путешествиях. Одни превозносили их, утверждая, что от них большая польза и неисчислимые удовольствия, другие рассуждали о сопряженных с ними опасностях. Те из моих приятелей, кому довелось путешествовать, поведали нам о своих странствиях. Они видели много необычного, и это вызвало у меня неодолимое желание путешествовать; но, когда они рассказывали об опасностях, подстерегавших их в пути, желание сразу пропадало.

Выслушав всех, я сказал:

— Невозможно слушать восторженные речи тех, кто объездил весь мир, и не почувствовать неодолимой тяги к путешествиям. Но беды, грозящие путешественникам, отбивают у меня охоту повидать дальние страны. Если бы можно было, — добавил я с улыбкой, — очутится на другом краю земли, и не встретив по дороге злоумышленников, я бы завтра же покинул Сурат.

Вся компания расхохоталась, а чужестранец сказал:

— Досточтимый Малек, если вам охота путешествовать и лишь страх перед разбойниками не дает вам выполнить это желание, то я, когда вам будет угодно, открою вам способ переезжать из страны в страну без малейшей опасности.

Я подумал, что он шутит. Однако вскоре после ужина он отвел меня в сторону и сказал, что завтра утром придет ко мне опять и покажет нечто удивительное.

И в самом деле, назавтра он явился ко мне и сказал:

— Свое обещание я сдержу, но увидеть обещанное вы сможете лишь через несколько дней: то, что я вам покажу, нельзя изготовить сегодня. Отправьте одного из ваших рабов за столяром, и пусть они доставят сюда столько досок, сколько могут унести вдвоем.

Это было исполнено без промедления.

Когда столяр и раб вернулись, чужестранец велел столяру изготовить сундук длиною шесть футов и шириной четыре фута: столяр тут же взялся за дело. Чужестранец тоже не терял времени даром: он изготовил множество винтов и пружин для какого-то механизма. Оба проработали до позднего вечера. Затем столяра отослали. Весь следующий день чужестранец прилаживал пружины и заканчивал отделку сундука. На третий день сундук был готов; его покрыли персидским ковром и отнесли за город, в поле. Чужестранец пришел туда вместе со мной и сказал:

— Отошлите рабов, мы должны остаться одни: я не хочу, чтобы кто-то, кроме вас, видел то, что я сейчас сделаю.

Я приказал рабам вернуться домой и остался один с чужестранцем. Мне не терпелось узнать что же он сделает с этим сундуком. Чужестранец забрался внутрь; через мгновение сундук оторвался от земли и взмыл в воздух с невероятной скоростью. Еще мгновение — и он унесся вдаль, потом вернулся и опустился у моих ног.

Не нахожу слов, чтобы сказать, как поразило меня это чудо.

— Перед вами, — сказал чужестранец, вылезая из сундука,  — весьма удобный экипаж, и будьте уверены: путешествуя таким образом, можно не бояться, что тебя обворуют по дороге. Это есть тот способ путешествовать без всяких опасностей, который я собирался вам предоставить. Дарю вам этот сундук. Если когда-нибудь решитесь посмотреть дальние страны воспользуйтесь им. Не думайте, будто тут какое-то волшебство. Не сила заклинаний, не могущество талисмана поднимает в воздух этот сундук. Он движется благодаря искусному умению управлять силами движения. Я весьма сведущ в механике и умею делать разные другие машины, не менее удивительные, чем эта.

Я поблагодарил чужестранца за столь изысканный дар и дал ему в награду кошелек, полный цехинов. Затем я попросил его:

— Научите меня приводить в движение сундук.

— Это вы освоите быстро, — отвечал чужестранец и предложил мне влезть в сундук вместе с ним. Он нажал какую-то пружину, и мы мгновенно поднялись в воздух. Тут он объяснил мне устройство сундука, чтобы я мог легко и свободно управлять им.

— Если повернуть вот этот винт, — сказал он,  — то сундук полетит направо, если вон тот — полетит налево. Захотите подняться — нажмете ту.

Я решил испробовать все сам: поворачивал винты, нажимал пружины. И сундук, послушный моей воле, летел то туда, то сюда, то ускоряя, то замедляя полет. Проделав в воздухе всевозможные кульбиты, мы направили сундук к моему дому и опустились в саду. Сделать это было нетрудно: когда мы сняли ковер, покрывавший сундук, в нем оказалось множество отверстий, чтобы он проветривался и чтобы можно было смотреть наружу.

Мы уже были дома, когда вернулись отосланные мной рабы, и их изумлению не было предела. Я велел поставить сундук в моих покоях и запер его там так тщательно, как не запирают и несметные сокровища. Чужестранец отправился восвояси, столь же довольный мною, сколь я им. После этого я, как прежде, весело проводил время с друзьями, пока не прожил остатки моего состояния. Тогда я стал брать деньги взаймы и скоро оказался по уши в долгах. как только в Сурате узнали, что я разорен, я потерял кредит. Никто уже не соглашался давать мне в долг, а заимодавцы, горя нетерпением снова увидеть свои деньги, настоятельно требовали вернуть их. Оставшись без средств и, стало быть, предвидя в будущем сплошные огорчения и обиды, я вспомнил о моем сундуке. Однажды ночью я вытащил его во двор, погрузил в него небольшой запас еды и все оставшиеся у меня деньги и закрылся в нем. Потом нажал пружину, которая поднимала сундук в воздух, повернул нужный винт и унесся далеко от Сурата и от моих заимодавцев, не боясь, что они вышлют за мной в погоню лучников.

Ночью я пустил сундук так быстро, как только было возможно: казалось, он летит быстрее ветра. На рассвете я выглянул в одно из отверстий, чтобы осмотреть места, над которыми пролетал. Я видел лишь горы, пропасти, бесплодные степи, мрачные пустыни. Нигде мой взор не приметил ничего похожего на человеческое жилье; так я летел весь день и всю следующую ночь. Наутро я увидел внизу дремучий лес, а за ним  — весьма красивый город, расположенный на широкой равнине. Я остановил сундук, чтобы получше рассмотреть город, а в особенности великолепный дворец на самом краю равнины. Мне очень захотелось узнать, где я нахожусь, и я все думал, как бы это сделать, и вдруг заметил внизу крестьянина, пахавшего свое поле. Я опустился в лес, оставил сундук там, а потом направился к пахарю и спросил, как называется город.