– Я принес воды, – хмуро сказал Арвет, отодвигая шкуру.
Элва легко поднялась:
– Тогда скоро будем обедать.
Уха из свежей рыбы, сухари, сушеная рыба, – обед у Элвы был незамысловатый, но вкусный. Сама она съела едва ли ложку, а Арвет и Дженни умяли весь котелок. Они уже обжились в новых костюмах и двигались в них естественно, как родились. Элва посасывала трубочку, сидя на бревнышке, и хитро на них косилась. Остаток дня прошел в разных домашних заботах. Дженни прибиралась в избушке, а Арвет принялся чинить обветшалую оленью упряжь. Несколько раз он порывался поговорить с Элвой, рассказать о Дженни, о том, что случилось, о загадочном походе за водой, наконец, но каждый раз бабушка ловко увиливала от разговора. Так что Арвет в итоге принял, как должное, что она знает о Дженни. И о том, что с ними произошло. Потому что нойда.
Поверить в это было трудно, трудно было переломить привычку все проверять на аптекарских весах рациональности, но он старался. Есть духи, есть чаклинги, есть тролли. Есть Элва и есть Дженни. Две женщины. Две ведьмы? Эта мысль ему долго не давала покоя. Он думал, ворочался на лавке в сауне, куда Элва отправила его спать. Сама она с Дженни улеглась в избушке. Звезды заглядывали в дымоход, светили ему. Арвет положил руку под голову:
– Господи, дивны дела твои. И в мире твоем есть место не только человеку, – сказал он. – Я ошибался. Спасибо, Господи, что показал мне, как велик мир, как велика сила твоя. Направь меня на путь истинный, помоги понять, где пути зла, а где нет. Помоги мне верить в Дженни.
Звезды мерцали. В лесу бродил ветер, перебирал пальцами иглы сосен. А может, чаклинги собирали шишки и пополняли свои запасы? Арвет усмехнулся. Внутри бродило слитное, будто капля ртути, сложное чувство – тишина, покой, вера, благодарность. Он закрыл глаза и заснул.
Элва сидела на пороге. Ее лицо изредка озарял огонек трубки, но Дженни четко видела, что она поглаживает массивное кольцо своей нагрудной пряжки – хитро заплетенное, в форме змея, схватившего свой хвост. Что ей ночная темнота, если тьма идет за ней?
– Так что мне делать? – спросила девушка.
– Решай сама.
– Я очень хочу с ним попрощаться. Очень-очень.
– Прощайся. Но тогда он пойдет с тобой.
– Ну и хорошо! – воскликнула Дженни.
– Вы не доплывете, – сказала Элва. – С Арветом куда угодно, но только не на Авалон. Для него этого острова нет.
Дженни задумалась:
– Да, он его просто не увидит. Но я очень хочу попрощаться! Он столько для меня сделал. Он такой замечательный! Я бы погибла без него.
– Каждое твое действие – стежок нити. – Элва вынула трубку изо рта. – Ты шьешь по живому, Дженнифер, ты перематываешь нити судьбы. Разве ты не видишь – всех, кто встречается с тобой, преследуют несчастья?
Дженни вспомнила о Калебе – о том, кем он был и кем он стал. О Поле Догерти – мальчишке из городка Бигбери, который не боялся убийц на острове, но испугался до полусмерти, увидев ее в схватке с колдовским псом. Вспомнила о Марко, Людвиге, Эвелине и Эдварде, Роджере и Дьюле, чья судьба до сих пор неизвестна. Вспомнила о Бьорне, чье сердце навсегда искалечено прикосновением демония. А потом она подумала об Арвете и задохнулась от того, что может с ним случиться, от того, что уже с ним случилось…
– Я напишу ему записку, – сказала она и вытерла лицо ладонью. – Записку ведь можно?
Элва кивнула. В глазах ее Дженни почудилось сочувствие.
– Ложись спать, завтра надо встать раньше него. – Старуха выколотила трубку о порог и задернула шкуру.
Солнце еще не встало, когда Дженни вышла на крыльцо. Элва разбудила ее полчаса назад. Она легко сбежала по лесенке вниз, взялась за шест – подарок чаклингов.
«Главное, никогда не оборачиваться. Главное, забыть, что на скамье лежит записка, придавленная ножом. Что в сауне спит Арвет. Забыть, что у него черные волосы, серые глаза и что он ходит, слегка раскачиваясь. Забыть, что он прекрасно рисует…»
Старый олень, тоненько звеня серебряными колокольчиками, укрепленными на упряжи, вышел из-за избушки. За собой он волочил сани без полозьев, похожие на лодку. Утлый деревянный каркас, обшитый шкурами.
«Кережка, – всплыло в памяти, – вот как такие сани называются. Точно».
– Скажите ему… – Дженни покусала губы. – Передайте, что ему очень идет эта одежда, эта старинная. И что он выполнил все, что обещал. Передадите?
Элва кивнула.
Дженни уселась в шаткие сани, положила шест на колени, вопросительно и жалобно взглянула на саамку.
– Окажешься в море, думай об Авалоне, – напуствовала нойда. – Думай о своем деде. И помни о том, кто ты есть на самом деле, Дженни Далфин. Не вспоминай прошлое, не тяни себя назад. Тогда есть надежда, что ты пройдешь через Океан.
– А в чем я поплыву?
Элва указала на сани.
– Как?!
Саамка шлепнула оленя по облезлому крупу, в клочках белой зимней шерсти, и резко, с присвистом, крикнула:
– Хей, Ярви, хей!
Олень стронулся, лениво затрусил вперед, кережка поползла по камням и земле. Дженни хотела было обернуться – может, Арвет проснулся и вышел, или спросить о чем-нибудь Элву, неважно, о чем, лишь бы задержаться подольше возле избушки, но позади поляны уже не было! Лес убегал назад с невообразимой скоростью, такой, что Дженни непроизвольно вцепилась в борта, не понимая, как это сооружение, по случайности называемое санями, еще не разлетелось на куски.
Она повернулась и сделала удивительное открытие – если глядеть строго вперед, то будет виден толстый облезлый зад старого Ярви с коротким хвостом, и никаких прочих ужасов. Деревья лениво ползут навстречу, облака текут над ней меж покатых гор, как в русле реки, и ветер овевает ее разгоряченное лицо и толкает мягкой пятерней в лицо. Дженни примостила шест вдоль саней, легла на спину, сложила руки на груди.
Пусть этот олень везет ее куда хочет, пусть сорвется в пропасть или завезет ее в чащу, или привезет к побережью – ей все равно.
«Ты же этого хотела? – говорил кто-то мудрый, рассудительный и такой безжалостный внутри нее. – Ты же хотела найти кого-то из Магуса и попасть на Авалон. Марко жив, и ты отправляешься его искать. Так почему же ты плачешь, Дженни Далфин?»
Она не знала. Она просто плакала.
Колокольчики на упряжи Ярви звенели тихим слитным звоном светлого серебра, ветви проплывали над головой и деревья склоняли над ней свои многошумные головы. А потом небо развернулось сверху оленьей шкурой, серой и мягкой, звон истончился и исчез, уступил место размеренному шуму. Это море считало свои сокровища: бормотало, пересыпало в многопалых ладонях, сбивалось и начинало заново. Кережка закачалась и поплыла. Дженни закрыла глаза и задремала, убаюканная ритмом волн и криками чаек. В своей колыбели она вновь возвращалась в море, откуда пришла на эту землю.
КОНЕЦ
Костер уже догорал. Угли подернулись сизым пеплом, тонкий дымок вился вверх в стоячем воздухе. У костра двое – черноволосый юноша и древняя старуха. Юноша ворочает палочкой угли, старуха курит длинную трубку. Тишина обложила лес, подкралась на мягких лапах к костру, приникла чутким ухом. О чем говорят?
– Ты ее не найдешь. – Старуха выпустила дымок, и он присоединился к дыму костра.
– Я сделаю все, что смогу.
– Ты уже сделал все, что мог. Ты привел ее ко мне. Ты помог ей отправиться на Авалон, к деду. Больше ты сделать не в силах.
Арвет упрямо помотал головой:
– Все равно. Я пойду за ней.
– Тогда не обманывай себя, – заметила Элва. – Ты идешь за ней не ради нее. А ради себя.
– Пусть так, – сказал Арвет после паузы. – Я хочу видеть ее и слышать ее голос. Хочу помогать ей – она ведь вечно ввязывается в неприятности. Хочу быть рядом с ней. Что в этом плохого?
– Ничего, если не врать себе, – хмыкнула бабка.
– Ты мне поможешь?
– Как?
– Ты нойда. Ты знаешь, как туда добраться.
– Арвет, туда нельзя добраться. Простой человек не может ступить на землю Авалона.
– Но ты ведь из Магуса, так? Ты ведь нойда? И ты говорила, что дар в роду передается через одного.
Элва пронзительно поглядела на него черными глазами:
– Ты собирался отдать свою судьбу в другие руки. Ты хочешь вернуться к духам?
– Пусть так, – с решимостью сказал Арвет. – Он все видит, он поймет, зачем я это делаю.
Элва покачалась на корточках.
– Это будет очень тяжело, – предупредила она. – Духи разберут твои кости, разомкнут твои жилы, процедят твою кровь. Ты никогда не станешь прежним, Арвет Андерсен, ты не сможешь вернуться к своему богу.
Арвет кивнул. Что толку в лишних разговорах, если ты решился перевернуть жизнь?
В тишине он услышал, как по вечернему лесу пробирается какой-то зверь. Ловкий и довольно крупный, судя по звукам. Он быстро приближался к костру.
Арвет решил бы, что это рысь, но рысей в этом лесу нет.
«Может, пришлая? – подумал он. – Что гонит ее к костру? Опять Элва чудит?»
