— Очень далеко летит, — сказала она, — наверное, уже над БАМом.
— Нет, БАМ гораздо дальше, — ответил Я, — в сто раз дальше.
— Ого, как далеко! — удивилась Аннушка и, подумав, добавила: — Володя, а почему это БАМ называется БАМом?
— Разве ты не знаешь?
— Нет, я знаю, что это стройка такая, — ответила Аннушка, — только забыла, почему она называется именно БАМом.
И я принялся всё объяснять Аннушке.
А если ещё кто-то не знает или забыл об этом, пусть послушает тоже.
БАМ — это значит Байкало-Амурская магистраль. Вам ещё непонятно? Тогда сложите первые три буквы, и вы получите: БАМ. Сейчас это самая крупная стройка в нашей стране, там очень важную железную дорогу проводят. Такую важную, что о ней можно три таких книги написать. Через тайгу и озёра, через горы и реки — на тысячи и тысячи километров тянется она. Все о ней знают, но добраться туда может не. всякий. Она расположена так далеко, что Аннушка даже сказала:
— До неё не дойти и не доехать… Её только на карте можно разыскать.
И отправились мы в мою бывшую школу, чтобы разыскать карту и узнать точно, где же он, этот БАМ.
А в школе как раз каникулы.
Но всё равно на школьном дворе собралось очень много детей. Больше всего было их на пришкольном участке, и наш новый знакомый, Коля, тоже пришёл. Одни пропалывают грядки, другие — сорняки выносят на дорожку. Некоторые, поработав, отдыхают — гоняют мяч на спортивной площадке. Весело им!
Но когда мы появились, все бросили свои занятия и пошли следом за нами. Интересно ведь узнать, кто это к ним в школу заглянул. Может, новенькие? Ребята показали нам, где находится кабинет географии. Только я и без их помощи разыскал бы его — школа-то ведь мне знакомая!
Зайдя в кабинет, мы сразу же подошли к карте. Карта большая, во всю стену. И на ней можно найти самые маленькие сёла и самые низкие горы. А лучше всего видно Москву — посреди карты большая красная звезда и от неё, словно лучи, во все стороны железные дороги.
Взял я указку и показываю Аннушке и всем, кто за нами следом вошел:
— Вот Москва… А это озеро Байкал, самое глубокое в мире озеро. Вот это река Амур, пожалуй, побольше нашего Днепра будет., А вот здесь строится БАМ, Байкало-Амурская магистраль.
На всякий случай Аннушка им объяснила:
— Это самая нужная стройка в стране. В самой холодной тайге, где лёд и летом не тает. Где горы непроходимые. Среди медведей и злых тигров. Туда пригласили самых смелых и сильных людей… И моя мама тоже туда поехала, вот так!
И она, высоко подняв голову, вышла из кабинета географии. Все с уважением уступали ей дорогу. Ведь не у каждого мама уезжает на самую смелую стройку!
Как только мы возвратились из школы, Аннушка вытащила из своего чемодана набор цветных карандашей, попросила у меня большой лист бумаги и принялась рисовать картину. В верхнем углу она нарисовала солнце с длинными жёлтыми лучами. Под солнцем плыли тяжёлые чёрные тучи. А из земли поднимались остроконечные горы, покрытые густыми кустарниками и могучими деревьями. Под деревьями прогуливались страшные медведи, ужасно злые тигры, ползали ненасытные крокодилы… Между гор извивалась синяя лента железной дороги, и по ней, выпуская клубы коричневого дыма, весело бежал небольшой паровозик с длинной цепочкой голубых вагонов. На крыше переднего вагона, свесив ноги прямо к зубастой крокодильей морде, сидел бесстрашный человек и гордо смотрел в подзорную трубу. На боку у него висела длинная сабля, из-за спины выглядывало ружье.
— Кто это? — спросил я у Аннушки.
— Это моя мама, — ответила она, продолжая рисовать. — Разве непохожа?
— Похожа, — сказал я. — И мама, и особенно крокодилы. Это же надо — сколько страшных крокодилов на БАМе!
— Ты тоже это заметил?
Аннушка с благодарностью посмотрела на меня.
— Как ты думаешь, Володя, подойдут маме усы? — спросила она через минуту.
— Вряд ли, — подумав, ответил я. — Тогда она больше на папу будет похожа… А зачем маме усы?
— Чтобы звери больше боялись.
— Тогда, конечно, рисуй…
Нарисованную картину Аннушка приколола над своей кроватью и смотрела на неё весь вечер.
У Коли очень интересная походка. Когда он идёт рядом с Аннушкой или другими ребятами, ничего не заметно. Но когда он остаётся один, кажется, будто не идёт Коля, а подпрыгивает. Как космонавты на Луне. Или воробьи. За эту походку я и прозвал его воробышком.
Между прочим, он, как и приличествует всем воробьям, знает обо всём, что делается на свете. А уж о том, что делается в нашей деревне, лучше Коли не знает никто. Иногда я подозреваю, что он знает не только о том, что случилось, но и о том, что ещё только должно случиться.
Вот и сейчас, не успел я глаза протереть, как слышу за окном кто-то поскакивает да попрыгивает. Коля! И как он только молоко не разольёт?
Попрыгал он по дорожке, остановился у моего окна. Кувшин с парным молоком поставил на подоконник, а сам не уходит, смотрит, что нового в моей комнате.
— Доброе утро, Коля, — говорю ему. — Какие новости принёс?
— Ничего особенного нет, — отвечает мне. — Только у наших соседей куница ночью подбиралась к цыплятам… На следующую ночь придёт опять.
— Откуда же тебе известно, что придёт? — не поверил я.
Посмотрел он на меня, словно старшеклассник на до-школьника, и подробно объясняет:
— Об этом все уже знают. Куница, она такая — будет ходить, пока её хорошенько не напугать. Потому что больше всего на свете она любит цыплят.
— А ещё какие новости принёс?
— Спутник утром запустили, это я по радио слышал. Да ещё наша учительница уехала в район, я сам видел, как она в автобус садилась. Да наша Манька подралась сегодня с чёрной коровой.
— Что-то мало у тебя, Коля, новостей, — укоризненно говорю я ему.
— Как это мало? — Коля даже покраснел от обиды. — Вот У нас на картофеле появился колорадский жук. А на вашем картофеле его ещё больше.
— Очень даже хорошо поступаешь, — сказал я с упрёком. — По чужим огородам бегаешь без спросу.
— К-как это по чужим? — от возмущения он даже заикаться начал. — Ведь там уже Аннушка была!
Сразу же после завтрака Аннушка выпросила у мамы три стеклянные банк и позвала меня с собой:
Пойдём ловить колорадских жуков…
— А зачем нам три банки? — спросил я, потому что знал: маме сейчас некогда, а Наташе ещё не разрешают хозяйничать на огороде.
— Коля нам будет помогать, — ответила Аннушка. — А потом мы ему поможем.
Нет ничего страшнее колорадского жука. Уж если он завелся на огороде, то не уйдёт до тех пор, пока не уничтожит на картофеле последний листик. Или пока его самого не уничтожат. Только мало кто знает, как это сделать.
А Коле известны целых три способа. Можно, например, разводить фазанов, они очень любят лакомиться колорадскими жуками. Но ни он,·ни мы с Аннушкой что-то не видели в нашем селе фазанов. Да они здесь никогда и не водились… Можно травить вредителей химикалиями, но от этого в первую очередь страдают полезные черви и муравьи.
Поэтому Коля предложил самый простой и надёжный способ — ловить каждого жука поодиночке и бросать его в стеклянную баночку с керосином.
Вышли мы втроём на огород, распределили участки и принялись вылавливать колорадских жуков. Коля разошёлся: вдоль картофельных рядов попрыгивает, то одним, то другим глазком посматривает. И всё наклоняется да наклоняется, словно воробышек, склёвывающий зёрнышки.
Аннушка прохаживается, будто вышла на прогулку, осматривает сразу по нескольку кустов. И лицо у неё такое восторженное, словно ей поручили нюхать неведомые цветы, а не собирать каких-то колорадских жуков.
А их, этих жуков, оказывается, совсем не тяжело собирать. Личинки, словно божьи коровки, краснеют на зелёных листьях. А взрослые жуки полосатые — в светлую да коричневую полоски. И раза в три больше божьих коровок.
Собираю я этих жуков и их личинки, к каждому кустику присматриваюсь. Но, наверное, плохо присматриваюсь, потому что время от времени слышу:
— Володя, а ты жука пропустил!
— А вот ещё один…
Расстроился я: выходит, хуже их работаю? Ну уж извините, не может быть, чтобы взрослые да уступали в чём-нибудь подобным сорванцам!
Стал я ещё внимательнее присматриваться к картофельным кустам. И всё равно слышу:
— А ты ещё одного жука пропустил!
Не выдержал я. Нет уж, думаю, хватит делать мне замечания! Нужно как-то заставить их замолчать. А как?
И я придумал вот что.
Перво-наперво я начал присматриваться к Аннушкиным рядам. Вижу — под листиком затаилась одна личинка. Обрадовался я, словно мне мороженое подарили, и кричу на весь огород:
— Что же ты, Аннушка, так невнимательно собираешь?
