— У-у-у! — взвыл Хома и быстро заявил: — Здоров.
— Хорошо, — обрадовался Ёж. — А теперь с малиновым соком. Сейчас ты у меня попотеешь, — пообещал он. — По назначению доктора Дятла, — вновь провозгласил он, — и-и — два!
— У-у-у! — опять взвыл Хома, когда в него вонзилась новая игла. — Давно здоров. Отпустите!
— Отлично. А сейчас в третий раз. Закрепим успех соком одуванчика. По назначению доктора Дятла, — грянул старина Ёж, — и-и — три!
— У-у-у! — снова взвыл Хома. — Выздоровел! Выздоровел! Выздоровел!
— И чудненько, — благодушно заметил Еж. — Живи и не болей.
— Чего вы здорового держите? — задёргался Хома.
Заяц и Суслик нехотя выпустили его.
— Ну и жизнь, — резво вскочил Хома. — Враз на ноги ставят. Поболеть не дают!
Но и друзей понять можно. Крутись тут с ним день и ночь, когда такое испытанное средство под рукой. У Ежа.
Всего три укола, и больной как новенький.
Как Хома Зайца бегать учил
Хому страсть обуяла — учить всех и всему. От такого учителя не спасёшься.
Суслика он учил, как гороховые стручки рвать. А Ежа — как грибы на иголки насаживать.
И даже незнакомому кузнечику однажды хотел показать, как надо прыгать. Да тот удрать успел. Так далеко сиганул, что, наверное, и сам удивился.
— Не успел ему объяснить, а уже достижение! — торжествовал Хома.
И что интересно, те, кого он настойчиво пытался учить, успехов достигли. Суслик стал рвать стручки лучше, а Ёж — собирать грибов больше. На то и учитель, чтобы никому поблажек не давать!
Ученики, конечно, сопротивлялись. Они не хотели учиться. Они оскорбительно кричали:
— Учитель выискался!
Но, по правде, ученики всегда и везде недовольны. У них одно на уме — скорей бы на свободу.
Да что там Суслик и Ёж, труднее всего пришлось Зайцу.
Хома взялся его в беге натаскивать. И не в простом беге, а с препятствиями. По пересечённой местности. Значит, не по ровному лугу, а по всяким рытвинам, впадинам и колдобинам. С перепрыгом через кусты и с перемахом через буераки.
Буераки — это небольшие овраги. Правда, смотря кому небольшие. Для маленького Хомы — бездонные пропасти. Поэтому он их всегда обходил. Говорил, что не хочет унижать Зайца своим лихим мастерством.
А вообще, кто-нибудь видел, как зайцы бегают? Задние ноги у них длиннее передних, и они их резко заносят вперёд. Задняя пара ног будто пытается обогнать переднюю. Так могли бы сделать и кенгуру, если б сумели.
Хома терпеливо убеждал Зайца, что он неправильно бегает.
— Признайся, лошадь быстрее тебя?
— Быстрее, — признался Заяц.
— А почему?
— Не знаю.
— Она иноходью носится или галопом скачет, — важно сказал Хома. — Забыл, как в прошлом году по лугу кони скакали?
— Я тоже скачу.
— До чего ж непонятливый! Какой же это галоп, если ты задними ногами опережаешь передние? Понял?
— Понял, — тяжело выдохнул Заяц. — Отстань от меня по-хорошему, а?
— Надо чтобы Волк с Лисой от тебя отставали, а не я, — сурово заметил Хома. — Ты ведь не хочешь никому достаться на ужин?
— И на обед, и на завтрак тоже, — поспешно ответил Заяц..
— Вот и слушайся. Устанешь галопом скакать, беги иноходью.
— А как?
— Одновременно выноси обе правые или обе левые лапы. Пусть они бегут как бы вперемежку.
Но Заяц как ни старался, не мог ничего освоить. Падал. Лапы у него заплетались.
— Был бы ты лошадью, я бы тебя вмиг научил, — в сердцах говорил Хома.
Но хуже всего обстояло с препятствиями. Если встречались низкие кусты, Заяц всё-таки брал их с разбегу. А вот перед буераками останавливался как вкопанный.
— Любое обучение не сразу даёт результат, — успокаивал его и себя тренер. — Когда-нибудь да проявится.
И точно. Как-то Заяц, понукаемый криками Хомы, во всю прыть нёсся к широченному оврагу. Хома дал ему с утра задачку посложней. Если уж здесь Заяц не подкачает, то с простыми буераками справится и подавно.
И вдруг появился Волк! И стремительно бросился наперерез.
— Всё, — зажмурился Хома.
Когда он открыл глаза, Заяц уже удирал по другой стороне оврага. А Волк, не рассчитавший прыжок, барахтался в грязи на дне лощины.
— Поздравляю! — восторженно сказал Хома вечером Зайцу и пожал ему лапу. — Убедился?
— В чём? — спросил неблагодарный ученик.
— Как — в чём! Если бы ты не обучался иноходью бегать и галопом скакать, запросто бы очутился на дне оврага. Вместе с необученным Волком!
— Да я и не помню, как я бежал, — промямлил Заяц. — Ужасно перепугался!
— Ты не помнил, зато ноги помнили. Они поумнее тебя.
— А может, я сам по себе прыгнул, — неуверенно возразил Заяц.
— Раньше ты сам ни разу не мог, — усмехнулся Хома. — А будешь спорить, Волка бегать научу. Тогда ты у меня попрыгаешь! — пригрозил он.
Дальше он тренировать Зайца не стал. Можно переусердствовать и навыки сбить.
И хотя Заяц всё-таки продолжал бегать по-своему, по-заячьи, Хома был уверен, что усвоенные знания обязательно снова вспомнятся. Был уже случай.
Лучший друг Суслик однажды спросил:
— Хома, а птиц ты летать не учил?
Хома с интересом посмотрел на небо:
— Высоко летают, не подступишься. А то бы…
Как Хома свою счастливую звезду подарил
Привык Хома ссылаться на то, что он старше Суслика. Поэтому, мол, и знает больше.
Хома и правда знал гораздо больше. Это «гораздо» прямо-таки угнетало лучшего друга.
Как-то вечером сидели они возле своих нор и на звёздное небо глядели. А высоко в небе то и дело вспыхивали огненные чёрточки. Словно там, далеко-далеко, беззвучно чиркали и горящие спички бросали.
— Что это? — притих Суслик. — Давно хотел спросить, да всё некогда.
— Звёзды падают, — задумчиво сказал Хома.
— Большие?
— Разные.
— Крупнее меня?
— Сам разве не видишь, что меньше!
— А почему они падают? — не отставал Суслик.
Хома молчал.
— Вон ещё одна упала! — вскрикнул Суслик и опять заладил — Почему? А?
— Всё. Загадал, — довольно улыбнулся Хома. — Говоришь, почему? Чтобы все, кто успеет, могли желание загадать.
— Какое?
— Любое.
— Что ж ты мне раньше не сказал? — разволновался Суслик. — Знал бы ты, сколько у меня всяких желаний!
И вновь уставился на небо.
Но звёзды, как назло, больше не падали.
— Я, может быть, только из-за тебя несчастливый, — заныл Суслик. — Столько звёзд за свою жизнь упустил!
— Во-во! Помню, как ты их своим загребущим ведром ночью в ручье зачёрпывал.
— Это другое дело, — пылко возразил Суслик. — Те мне были нужны для освещения, а эти — для желания. А ты-то сейчас успел загадать?
— Сказал же — успел.
— Всегда так, — расстраивался Суслик. — Только для себя, а для друга тебе и падающей звезды жалко.
И тут, совсем низко, ярко вспыхнула следующая звезда и канула куда-то за край рощи.
— Загадал! — радостно воскликнул Суслик.
А Хома зачем-то поправил на земле сухой прутик. Посмотрел придирчиво и снова поправил.
— Ты чего?
— Направление засекаю. Видишь, прутик острым концом указывает, куда она полетела, — разъяснил Хома.
— Ну, упала — и что?
— Завтра утром пойду искать. Такое поверье: кто отыщет звезду упавшую, тот своё счастье найдёт.
— Что ж ты мне загодя не сказал? — снова расстроился Суслик. — Выходит, я желание загадал, а ты моё счастье найдёшь?!
— Не твоё, а моё, — оборвал его Хома. — Я тоже желание загадал. На счастье.
— Как же так? — опешил Суслик. — На одну звезду — два желания?
— Хоть сто! — отмахнулся Хома. — Эту низкую звезду все видели. И почти все желание загадали.
— Как же так? — повторил Суслик. — А кому ж тогда счастье привалит?
— Неизвестно. Наверное, тому, кто самым первым её увидел.
— А как это определить?
— Никак. Ждать надо. Кому вдруг счастье выпадет, тот, значит, первым и увидел. Точнее не определишь.
— А почему ты решил за звездой пойти?
— Чтоб наверняка. Ещё и другое поверье есть: найдёшь упавшую звезду — опередишь всех, кто её видел. И тогда на Новый год твоё желание непременно сбудется.
— Точно?
— Точно. Поэтому в Новом году все друг друга и поздравляют: «С новым счастьем!»
— Мы тогда спать будем, — приуныл Суслик. — Про зимнюю спячку забыл?
— Да хоть бы и забыл, — ответил Хома, — счастье меня не забудет, если я звезду отыщу.
Тут к ним прискакал Заяц-толстун.
— Падающую звезду видели? — с ходу начал он. — Низко-низко пролетела.
— Что я говорил! — взглянул на Суслика Хома. — Кто её только ни видел! Нет, обязательно надо всех опередить.
Ночью Суслик спал плохо. Хоме завидовал. А завистники всегда плохо спят.
