И девушка расплакалась. В поле она больше не пошла, осталась дома, сидит и плачет навзрыд:
— Мазлум, сыночек мой! Мазлум, сыночек мой!
Ее брат, работавший в поле, сказал матери:
— Сходи домой и посмотри, почему сестра не возвращается и не несет нам обед?
Мать пришла домой и видит, что дочь сидит и горько плачет.
— Что случилось, дочка? — спросила, испугавшись, мать.
Дочь рассказала, какие мысли пришли ей в голову. Мать уселась рядом и тоже разрыдалась, приговаривая:
— Да как же это случилось-то?! Мазлум, внучек мой! Мазлум, внучек мой!
Время идет, а они сидят себе, плачут и причитают в два голоса:
— Мазлум, сыночек мой! Мазлум, внучек мой!
В поле сын сказал отцу:
— Сходи, отец, домой, взгляни, почему мать с сестрой не возвращаются и не несут нам обед? Может, случилось что?
Пришел крестьянин домой и видит: жена с дочерью сидят и плачут навзрыд. Он испуганно спросил:
— Что случилось, почему вы плачете?
Жена с дочерью рассказали ему о Мазлуме. Бедный старик, услышав о таком несчастье, тоже разрыдался:
— Мазлум, внучек мой маленький! Как же это случилось-то? Мазлум, внучек мой!
Все трое остались дома и в поле больше не пошли.
Недолго проработал в поле и юноша. Напрасно прождав отца, он стал еще больше беспокоиться и поспешил домой, а когда увидел, что отец, мать и сестра сидят и плачут, очень испугался и решил, что произошло какое-то несчастье.
— Почему вы плачете? — спросил он с замиранием сердца.
Домашние рассказали ему всю эту историю о том, как сосуд из тыквы упал и убил маленького Мазлума. Юноша страшно рассердился.
— Если не найду трех дураков глупее вас, так и знайте — вернусь домой, убью! — крикнул он, сорвал со стены тыкву, в бешенстве изрубил ее топором на мелкие куски и ушел из дому искать трех дураков, которые были бы глупее его родных.
Идет по дороге и видит: стоит бедная и ветхая лачуга без окон, а вокруг нее ходит старик с ножом в руке и время от времени ковыряет им стену то в одном, то в другом месте. Юноша очень удивился и спросил:
— Что ты делаешь, отец?
Старик ответил:
— Ох, сынок! Вот уже семьдесят лет, как я живу в этой лачуге, а еще ни разу не видел в ней солнечного света. Хоть бы раз лучик солнца прорвался вовнутрь! Вот и ковыряю ножом стену, думаю, может быть, хоть перед смертью увижу в своем доме солнечный свет, да, видно, не судьба.
Юноша сказал:
— А что ты мне дашь, если я исполню твое желание?
— Я дам тебе денег, — ответил старик.
Тогда юноша взобрался на крышу и на самой ее верхушке сделал большое отверстие. Лучи солнца сразу же осветили темную лачугу. Старик на радостях дал юноше денег и с почетом, с похвалами проводил его в дорогу. А юноша подумал:
— Одного дурака нашел, интересно, найду ли еще двоих?
Идет он дальше и видит сватов с невестой, которые остановились у ворот дома жениха. Невеста, как ей и положено, богато убранная, сидит на лошади. Но ворота такие низкие, что она никак не может проехать, и сваты жениха и невесты, сгрудившись возле нее, спорят, как быть: то ли невесту разрубить и укоротить вполовину, то ли отрубить ноги у лошади?
Юноша, поняв, что невесте угрожает серьезная опасность, подошел к сватам и сказал:
— Я берусь ввести невесту во двор жениха верхом на лошади, не укорачивая вполовину ни ее, ни лошадь! Что вы мне за это дадите?
Сваты ответили:
— Мы дадим тебе за это много денег!
Тогда юноша подошел к невесте, стукнул ее между лопатками, пригнул ей голову к холке лошади, и она проехала под аркой ворот. Отец жениха и сваты очень обрадовались. Они хвалили и благословляли юношу, дали ему много денег и пригласили на свадьбу.
Ночью после свадьбы юноша вместе с другими гостями улегся спать. Только стал засыпать, вдруг слышит, как в соседней комнате кто-то изо всех сил стучит ногами об пол. Долго он ворочался, но заснуть так и не смог, потому что стук продолжался. Не выдержав, юноша встал и спросил родственников жениха:
— Кто так стучит в соседней комнате?
Родственники жениха ответили:
— Жених обязательно должен надеть подштанники из приданого невесты, когда его впервые к ней отводят. В наших краях такой обычай.
— Хорошо, — ответил юноша, — но зачем же так стучать об пол? Весь дом дрожит от стука.
Родственники ответили:
— А никто и не стучит. Это он подпрыгивает, чтобы попасть в штанину, их же две, попробуй попади!
Юноша спросил:
— Можно мне пойти посмотреть, как жених надевает подштанники?
— Можно, — ответили ему.
Вошел юноша в комнату жениха и видит: тот держит в руках подштанники и подскакивает, но попасть ногами сразу в обе штанины никак не может.
— Послушай, что я тебе скажу, — обратился к нему юноша. — Ты брось скакать, а сделай лучше так: подними одну ногу и продень ее в штанину, потом подними вторую ногу и продень ее во вторую штанину, а уж потом тяни подштанники кверху!
Жених сделал так, как ему посоветовал юноша, и сразу же, причем без всякого труда надел подштанники из приданого своей невесты!
Родственники жениха очень благодарили юношу и хвалили за ум:
— Спасибо, что ты научил нас, как они надеваются, теперь мы хоть будем знать, а то в наших краях как свадьба, так одно мученье обрядить жениха!
На другой день жених, его родственники и гости с почетом проводили юношу в дорогу. А он подумал:
— Спаслась моя семья: нашел дураков еще глупее их.
И, успокоившись, вернулся домой.
КРЕСТЬЯНИН, УХОДИВШИЙ НА ЗАРАБОТКИ
Крестьянин, уходивший в чужие страны на заработки, возвращался домой. Немного не дойдя до родной деревни, встретил он на дороге корчмаря.
— Здравствуй! — обрадовался крестьянин старому знакомому. — Ну, расскажи, как дела, как вы тут поживаете? Дома у меня все в порядке?
— Здравствуй, добро пожаловать в родные края! — ответил корчмарь. — Дома у тебя, слава богу, все в порядке. Живут, как у Христа за пазухой. Грех на бога роптать. Только вот собака у вас недавно издохла.
— Жалко. А что случилось с собакой?
— Мяса объелась.
— Где же она взяла столько мяса, чтобы объесться?
— Так у вас же волы пали, мяса было хоть отбавляй.
— Как волы пали? Почему они пали?
— Надорвались. Тащили надгробный камень на могилу хозяйки, надорвались и пали.
— Какой надгробный камень? Разве она умерла, моя жена?
— Так ведь у нее брат умер, Суло, она день и ночь по нему плакала, а потом и сама умерла.
— Как же так? Выходит, у меня теперь никого больше нет? И дом стоит с заколоченной дверью?
— С какой заколоченной дверью? О чем ты говоришь? Дверь вообще не закрывается. Я забрал дом за долги и там, где у тебя раньше висели старые ружья, развесил бурдюки с вином, так дверь теперь день и ночь открыта, народ, сам понимаешь, идет и идет.
Послал однажды визирь за Насреддином и велел ему прийти в его крепость. Насреддин, чуть живой от страха, отправился к визирю, рассуждая по дороге сам с собой:
— Зачем он позвал меня, боже праведный? Что со мной будет? Наверно, кто-нибудь донес на меня! Ох-ох-ох! Этого еще не хватало! А вдруг он собирается отрубить мне голову? Боже упаси! Что может быть на свете хуже того, что происходит: я сам, на своих собственных ногах, никто меня на веревке не тянет, иду в крепость, чтобы живым попасться в когти этому дикому зверю! Как я умудрился оказаться в такой ловушке? А может, не ходить туда? Да разве можно не пойти? Ну, будь что будет… Кто знает, вдруг со мною ничего плохого не случится, обойдется как-нибудь… Пойду уж, авось аллах не даст меня в обиду, а там как получится… Все равно рано или поздно придется умирать…
Когда он открывал ворота крепости, ноги у него тряслись и не слушались, словно ватные. Он попросил слуг проводить его к визирю. Визирь встретил Насреддина во дворе, держа за поводок хорошего молодого мула.
— Ты кто такой? — спросил визирь.
— Господин! — простонал Насреддин, дрожа от страха. — Я человек бедный, такой бедный, что второго такого ты не встретишь под нашими небесами, ничего у меня за душою нет, а то, что есть, заработано потом и кровью. Я человек спокойный, живу тихо, в трудах и заботах, никогда ни с кем не ссорюсь и не спорю, никогда и ничем воды не замутил…
— Ну, хорошо, хорошо, достаточно. Скажи, как тебя зовут?
— Меня? Как зовут? Ох, сейчас скажу, да, да… Но я ничего плохого не сделал… Я вообще не способен ни на что плохое… Все, кто знают твою мудрость, скажут тебе… Я не говорю это, чтобы хвалить себя, но ты можешь спросить кого угодно… Более доброжелательного человека, чем я, найти невозможно! Я ведь с детства так воспитан: никогда не скажу «нет!», всегда скажу «да!».
— Имя, имя! Перестань стонать и охать, скажи, как тебя зовут!
